— Вы ошиблись номером, я вас не понимаю, — продолжал говорить легионер и, не дожидаясь дальнейших слов собеседника, отключил телефон.
Сытин всегда славился практически неограниченными возможностями. Обезумевший от злости, он пообещал немедленно доставить на вертолетах новую партию автоматов и боеприпасов, если они прямо сейчас займутся поисками дочери. Алчный африканец уже не сомневался, что таким образом партия вооружения достанется ему задаром.
— Где, ты сказал, дислоцируются французы из Иностранного легиона? — поинтересовался чернокожий громила у перебежчика и, не дожидаясь ответа, выстрелил из пистолета ему в ногу.
— А-а! Где-то на берегу залива, около Лагоса! — кричал, обмочив штаны от страха и боли, невезучий офицер.
— Все очень просто! Завтра же она будет у тебя, дружище! — белозубо улыбался Онигминде Сытину.
Перебежчик катался по земле, истекая кровью.
— Убрать эту падаль! — приказал Онигминде своим подчиненным.
Подняв перебежчика, пацаны понесли его в сторону от лагеря. Вскоре оттуда донеслись выстрелы.
Сытин позвонил Краевскому и сообщил ему номер, после чего немного смягчился, услышав, что тот активно занимается поисками его дочери.
Глава 14
На улицах Лагоса наблюдалась обычная для гражданской войны картина. Развороченные улицы, сожженные машины, выбитые окна и витрины, покосившиеся фонарные столбы, догорающие мусорки… Если бы среднестатистический европеец увидел все это, то непременно сказал бы всезнающим тоном: «обычный погром». Всего лишь один штрих превращал уличный развал в свидетельство необъяснимой жестокости и не поддающейся рациональному анализу бесчеловечности. Прямо на мостовых, среди грязи, мусора и покореженных железных каркасов, валялись трупы людей. У многих тел недоставало какой-либо конечности, руки, ноги и головы были разбросаны по всей улице, будто фрукты из случайно упавшей с торгового лотка корзины. Запах паленого мяса и гниющей плоти довершал чудовищную атмосферу кровавой бойни.
Впрочем, как уже было сказано, для Лагоса такая картина не была чем-то необычным. После подобных уличных стычек еще долго люди будут опасаться появляться здесь. Чаще здесь руководствуются древними племенными позывами, примитивной жаждой мести и крови. А жаркий влажный климат довершает дело. Поэтому в Лагосе и других крупных нигерийских городах мор и эпидемии стали не менее закономерными, чем, например, регулярные засухи и песчаные бури в Сахаре.
Понятно, что в такой ситуации народ мог доверять своим властям весьма относительно. Власти и сами чувствовали себя настолько неуверенно, что постоянно боялись, как бы чего похуже не вышло. Хотя понимали, что хуже уже некуда. Ни иностранная поддержка, ни дислокация миротворцев ООН не вселяли в них никакой уверенности. Но ведь проявить неуверенность перед толпой — значит подписать себе смертный приговор. И замминистра, занявший свой пост в результате точно такого же государственного переворота, не мог этого не понимать.
Краевский, находившийся в кабинете для встреч, внимательно слушая Сытина, записывал в телефонную книжку номер какого-то мобильного телефона. Выключив телефон, он извинился перед чернокожим собеседником, сидевшим напротив, за нетактично прерванную «столь неуместным звонком» беседу. Краевский не сказал тому, с кем шел разговор, потому как до полного раскрытия ему надо было еще кое-что выведать у замминистра. А без туза в руке такие вещи не делаются:
— Простите меня, что я прервал ваш интересный рассказ. Это звонил один очень важный человек по поводу поставок. Не обращайте внимания.
Краевский находился в Министерстве внутренних дел и разговаривал с заместителем министра. Африканец рассказывал гостю о своем увлечении и, не вставая из-за стола, указывал пальцем на растения. Кабинет зама больше напоминал оранжерею в ботаническом саду, чем управление такого серьезного ведомства. Стол чиновника стоял среди множества декоративных растений и цветов. Особый шик всей обстановке добавляли искусно декорированные барочной лепниной высокие порталы, которые создавали ощущение бесконечной протяженности помещения и монументальности его конструкции. Не скупился Роберто Саганипожу и на пышные украшения своего обиталища — покрытые золотой краской из этого драгоценного металла спинки стульев, чернильницы, обивки мебели и стола, бюст президента и даже его собственные очки в золотой оправе создавали впечатление поистине обывательского отношения к подобной роскоши. В общем, почти никаких признаков гражданской войны. Только военный бинокль, лежащий на подоконнике, напоминал об обстановке в стране. Замминистра хорошо встретил своего белого гостя. На столе, за которым он сидел, стояла бутылка хорошего виски, коробка конфет и приличная закуска.
— Только что поступила информация о том, что его дочь видели в аэропорту, и только под утро она исчезла в неизвестном направлении! — поднявшись с кресла и подходя к окну, продолжал Краевский.
— Что вы говорите? — наклонил голову чиновник. — Это было ночью?
— Да! Один из ваших полицейских видел, как адъютант французского легиона увел ее с собой! — Он раздраженно посмотрел на замминистра и с претензией высказал: — Плохо работаем, господин начальник! Она была в наших руках! Почему не оцепили здание аэропорта и не проследили за ней?
— Мне доложили, что после звонка подчиненного, который видел девушку в зале ожидания аэропорта, туда направились еще двое офицеров! Дело в том, что там находились миротворцы! — оправдывался Роберто, пытаясь представить ситуацию в выгодном свете. — Офицеры прибыли на место, но не обнаружили там ни девушку, ни подчиненного! Тем более что его мобильный телефон был отключен!
— Так вот, его мобильный телефон уже находился у того самого адъютанта, а ваш подчиненный сделал ноги! Он переметнулся к повстанцам! — сказал Краевский и указал рукой на происходящее за окном: — Повстанцы у вас под носом громят дома и улицы, а вы так халатно отнеслись к просьбе господина Сытина. Нужно как-то исправлять свои ошибки!
Здание МВД находилось в центре Лагоса. Напротив, из окна замминистра, можно было увидеть оставленный повстанцами после ночного нападения погром. Краевский взял бинокль, лежавший на подоконнике, и, любуясь произошедшим, комментировал:
— Сожженные машины, чернеющие провалы дверей и окон в брошенных домах! Даже обугленные трупы, некоторые из них без рук и голов! Мусор, грязь! Отвратительно! По всему видно, что местные власти чувствуют себя не очень-то уверенно!
В этот момент раздался одиночный выстрел. Затем еще и несколько автоматных очередей. Предусмотрительно отойдя от окна, блондин произнес:
— А мог ведь стрелять и снайпер! Представьте, если бы вы сейчас стояли здесь вместо меня! — положив бинокль на место, загадочно сказал Краевский и, пробравшись обратно между растений, уселся в кресло.
— Похоже, что мятежники недостатка в боеприпасах не испытывают, — сказал он, хитро поглядывая на чиновника. — Не так ли, господин Саганипожу?
