– Недавно погиб наш лучший сотрудник, он был дорог Павлу Семеновичу как сын, и… – стало слышно, что Ольге трудно говорить, – простите, – извинилась она за вынужденную паузу.
– Не стоит, я понимаю, – фразу о лучшем сотруднике он решил ей напомнить при случае.
– Может, ему что-то передать? Извините, но его домашний телефон без разрешения Павла Семеновича я вам дать не могу.
– Не стоит беспокоиться, я его хорошо знаю. До свидания.
– До свидания, – попрощалась девушка и положила трубку.
– Кто она, с кем ты так нежно общался? И что вдруг стало с твоим голосом? – допытывалась Алина. – Наверно, не хотел, чтобы тебя узнали? Понятно, – чуть-чуть обиженно укоряла она Савичева.
– Это секретарша шефа. Не мог же я ей сказать «Привет – это я». Нет, утешить шефа в горе я должен лично, – говоря это, он уже набирал номер домашнего телефона Павла Семеновича.
Трубку взяла его жена, в связи с чем трюк с изменением голоса пришлось повторить. Но когда у телефона оказался сам шеф, Савичев снова стал самим собой.
– Простите, с кем имею честь? – начал шеф. Его голос был какой-то подавленный, и, несмотря на подчеркнутую вежливость, слегка раздраженным, наверно, из-за того, что его совсем некстати побеспокоили. Но Савичев по опыту знал, что скоро должна пропасть и вежливость.
– Это я, шеф, с того света звоню. Вот сижу я тут среди цветочков, наслаждаюсь райской благодатью и вдруг подумал, как там мой шеф поживает, наверное, измаялся по поводу того, что не успел выплатить мне премию за прошлый месяц. Вот я на наш райский переговорный пункт и зашел позвонить тебе, чтобы снять этот тяжкий грех с твоей души.
– Ты?!! Не может быть, – Павел Семенович, потерявший дар речи, только это и смог из себя выдавить, да и то с трудом.
Пока Савичев владел инициативой, и он использовал ее вовсю.
– Шеф, ты это прекращай. Нам по пустякам звонить запрещается, так что просто признайся, сколько мне там начислено?
– Точно ты, – Павел Семенович уже приходил в себя, и первый контрудар не заставил себя долго ждать. – Говоришь, сколько начислено? Боюсь, что все сразу даже и не унесешь. Ну, бедствие мое, ты мне дорого заплатишь за мои нервы. Только скажи, где ты, и я до тебя доберусь.
– Э, нет, шеф, так дело не пойдет. Я смотрю, ты, как всегда, начал увиливать. А я уже было хотел тебя простить, но теперь уже смысла нет. Да еще взял и перевернул все с ног на голову, будто это я тебе должен. Нехорошо, непорядочно это как-то.
– Где ты, мерзавец? Мы по тебе ведь уже панихиду отслужили. Вот грех-то какой. Чувствовал же, что этот типчик ну никак не мог вот так просто взять и исчезнуть, так нет же, повелся на уговоры, старый дурак. А что с Алиной? Она в порядке? Ты, я уже понял, более чем, – шеф явно приходил в чувство.
– Мы оба в форме и жаждем засвидетельствовать почтение твоей, шеф, персоне.
– Я повторяю тебе, оболтус, где вы? Ты даже не представляешь, как мне хочется засвидетельствовать тебе хорошую оплеуху. За что мне это наказание?
– Подсказываю, шеф: за мой до неприличия малый оклад и непомерно тяжкий труд, – парировал Савичев и, закончив потешаться, добавил: – Мы сейчас находимся в гостинице, в Таизе. Если ты, шеф, не в курсе, то это в Йемене. Так что намыливай скорее кого-нибудь в командировку, чтобы поскорее обнять своего Савичева.
– Сидите там и даже носа не высовывайте, а то опять испаритесь. Все, я сейчас позвоню Юрчину. Только бы удар его не хватил, – у шефа началась его любимая суета.
– Чуть позже. Сначала пусть с ним поговорит Алина. Думаю, ее голос ему будет приятней услышать. В общем, все, мой дорогой шеф, жду с нетерпением.
Не дожидаясь ответа, Савичев с язвительной гримасой положил трубку.
– Теперь твоя очередь, – обратился он к Алине. – Только смотри поосторожней, а то действительно можешь отца своим звонком излишне взбодрить.
Алина быстро взяла трубку из руки Савичева и набрала номер отца. Тот почему-то в этот раз ответил сам, хотя Алина ожидала услышать голос секретарши.
– Юрчин, – сухо сказал он.
Несмотря на предупреждения Савичева, Алина не сдержалась и, заплакав прямо в трубку, произнесла:
– Папочка, это я, Алина. Я жива, мы с Олегом спаслись. Папочка, как же я по тебе соскучилась. Ты, наверное, очень переживал, но я не могла о себе сообщить. Я, когда приеду, все тебе расскажу. Папочка, родной мой… – Алина обрушила на него град слов, а он, похоже, просто лишился дара речи.
Наконец, выйдя из оцепенения, он сказал:
– Алина, девочка моя, я сейчас самый счастливый человек на Земле, – больше он не мог себя сдержать, и она поняла, что он плачет. Ее звонок прорвал ту плотину, которая закрывала его от таких простых человеческих выражений чувств, как слезы.
– Папочка, я тоже счастлива. Как я рада, что дозвонилась до тебя.
– Где ты, дочка? Я немедленно вас заберу.
– Мы в Йемене, в Таизе. Олег уже позвонил своему шефу и все рассказал.
– Отлично, ждите, скоро за вами приедут. Девочка моя, радость моя.
В этот момент связь неожиданно оборвалась. Алина несколько раз постучала по трубке, но было очевидно, что это пустое. С неохотой она положила трубку на место.
– Интересно, как скоро за нами приедут? – спросила Алина.
– Готов поспорить, что утром мы встанем не сами, а с помощью посторонних лиц.
– Олег, неужели все это скоро закончится?
– Нет, если адреналина ты получила недостаточно, то можем вернуться в Тихаму, а то и к Кордею можно наведаться, он, наверное, сейчас сильно скучает.
– Шутник ты мой, – она обняла его руками, и их губы встретились.
Им никто не мешал, и это было очень кстати. Несмотря на сильную усталость, они плавно переместились в душевую, и вышли из нее совсем не скоро…
* * *
В аэропорту встречало их значительно больше людей, чем они могли себе это представить. Здесь, кроме отца Алины, были ее ближайшие друзья, а также деловые партнеры и коллеги самого Аркадия Валентиновича. Вскоре эта толпа отодвинула их в разные стороны, и Савичев остался стоять один. Но он на это ничуть не обижался, было совсем не до этикета и прочих формальностей. Да он и не ожидал, что его кто-то будет персонально встречать. Тем не менее минуту спустя к нему с распростертыми объятиями подошел Стас. Его рука еще болела, но он об этом сейчас напрочь забыл.
– Кого я вижу! Ты живой, черт возьми! – Радости Савичева не было предела.
Стас был одет с иголочки. Новый костюм был подогнан под его бицепсы и сидел на нем безукоризненно. А на месте привычного галстука на шее красовалась стильная бабочка.
– Нет, Стас, несмотря на этот шик, в старом костюмчике ты мне как-то привычней. Но в остальном замечаний нет. По крайней мере, пока, – освобождая свою ладонь из крепкого рукопожатия, произнес Савичев.
