– Правда, какая нам на фиг разница? Лишь бы не
прогореть за месяц… Хотя мне в моем положении и месяц с зарплатой благо.
– Танька, кончай с пессимизмом! Все у нас должно
получиться! Главное, обойтись без склок. Когда работаешь дружно, все намного
легче.
– Да… Начинать новое дело с единомышленниками – это
здорово… Файка, сколько мы не виделись?
– Года два.
– Ты одна?
– Одна. Хотя теперь уже не одна, а с
издательством, – засмеялась я и вдруг отчетливо поняла, что тоже успела
влюбиться в мужа итальянской графини.
– С издательством или с издателем? – уточнила
Таня.
– С издательством, – отрезала я. – А как твой
Дима?
– Димка? Он уехал в Индию.
– С концами?
– Похоже на то.
– Крышу снесло?
– Боюсь, что так. Испугался кризиса и умотал.
– А тебя оставил одну?
– Фай, тебя это удивляет? Меня уже нет.
– Честно говоря, меня тоже не удивляет. Ну и бог с ним.
– Черт.
– Что? – не поняла я.
– Черт с ним.
– А, ну да… Короче, подруга, теперь начинаем жизнь с
чистого листа. В понедельник, нет, лучше во вторник мы встретимся, пригласи
Иру, и поговорим уже предметно. Игорь мне завтра передаст все, что у него есть
в портфеле, я посмотрю, первоочередное отдам тебе и Ире, если она согласится.
Девиз – никакой макулатуры и хороший русский язык.
– А с такими принципами мы продержимся?
– Попробуем.
– Файка, знаешь, мне кажется, все получится! Лунная
дорожка мне снится к добрым переменам.
Меня радостно лихорадило. А вечером я увижу Степана… И он
назовет меня Фиником. Как он нахально заявил, что у меня отвратительное имя… А
я нисколько не обиделась, сама терпеть не могу свое имя. Надо сегодня выглядеть
на все сто, чтоб он ахнул… И я знала, что в таком настроении у меня это
получится!
Но не получилось ничего. Оказалось, что Степан Петрович
неожиданно для всех улетел.
– У него что-то там случилось, – огорченно
объясняла Мария Ипполитовна. – Я думала, он пробудет еще неделю, но
вот… – Она беспомощно развела руками.
А я отчетливо поняла – он испугался.
– А по-моему, мама, – сияя обаятельной улыбкой,
произнес Михаил Петрович, – Степка просто потерял голову от Фаины и
поскорее драпанул. А то графиня будет недовольна.
Я вспыхнула. Обаятельный, но бестактный тип.
– Фаина, о чем он говорит? – посмотрела на меня
Мария Ипполитовна.
– У Михаила Петровича буйная фантазия.
– Да он просто всех по себе судит, – заметил
Леонид Петрович. – Он сам к вам неравнодушен.
– Мальчики, вы очень бестактны оба! – укорила их
мать. – Это все ваши жены…
А я вдруг обрадовалась. Ну улетел и улетел. Это хорошо, с
глаз долой… А то я уже чувствовала, что могу опять вляпаться в безумную и
безнадежную любовь. Было в нем что-то очень для меня привлекательное. Но он
сбежал… Ну и ладно. По крайней мере буду утешаться тем, что эта гипотетическая
любовь была бы небезнадежной. А так… Скоро все пройдет и забудется. Я его и
видела-то всего два раза. И на этом этапе жизни очень даже хорошо, что сбежал.
Мне сейчас не о мужике думать надо, а о новом издательстве. И я решила сменить
тему.
– Мария Ипполитовна, знаете, я ухожу из журнала, –
заявила я.
– Как, почему? – огорчилась она.
– Мне сделали весьма заманчивое предложение, и никто
иной, как Игорь Шувалов.
– Боже мой! А как же…
– Не беспокойтесь, ваша колонка останется! Я уже
говорила с Анитой…
Вечер прошел довольно вяло, и я пораньше ушла. Надо же, так
струсил, что сразу смылся. Тоже мне, герой-любовник, тьфу! Обида и
разочарование боролись во мне с презрением и время от времени закрадывалась
мысль – а вдруг у него действительно что-то случилось? Может же такое быть? Но
почему же он тогда не сказал матери или братьям, что именно у него стряслось?
Нет, он просто сбежал… от меня. Почувствовал, что влюбился, и драпанул… Я стала
подбирать синонимы: дал деру, смотал удочки, слинял, смылся, унес ноги,
свинтил, сплыл. Что там есть еще? Убежал, так что пятки сверкали, задал
стрекача, сквозанул… Одним словом, картина, как ни подбирай определения,
получалась неприглядная. От этого стало легче. И я уснула.
Прошел месяц. Гунар не появлялся, но розы продолжали
поступать с полной регулярностью. Я пыталась ему дозвониться, но тщетно, и я
махнула рукой. В конце концов, что плохого в свежих розах? Работа в новом
издательстве кипела, и я, несмотря на все сложности, возникающие по ходу дела,
наслаждалась атмосферой в нашем пока еще крошечном коллективе. Директор, Никита
Семенович, очаровательный дядька, похоже, был счастлив, что вокруг него одни
женщины, и нежно о нас заботился. Игорь заглядывал к нам достаточно часто и
буквально расцветал.
– Фаина, ты супер! – восклицал он, когда я
отчитывалась перед ним. – Но тебе нужна секретарша.
– Пока нет, – твердо отвечала я, – если начну
зашиваться, я тебе скажу.
– Но это не солидно!
– Ерунда, зато демократично. И у нас еще нет наплыва…
– Скоро будет! Вот увидишь! Кстати, я договорился с
Ивлевым. Его здорово обидели в одном издательстве, я предложил ему перейти к
нам. И он завтра придет.
– Да ты что? Здорово. Ивлев такой писатель… Что он нам
предлагает и что мы можем предложить ему?
Мы обсудили все денежные вопросы.
– Фаин, это еще не все, – таинственным тоном
произнес Игорь и подмигнул мне.
– Что еще?
– Не поверишь!
– Игорь!
– Ты слыхала про Кевина Рейли?
– Нет, а кто это?
– Это новый Дэн Браун, только лучше.
– И что?
– А то, что я с ним договорился. Он продаст нам права.
И мы – в шоколаде!
– Но его же надо переводить еще.
– Переведем, в чем проблема? Но надо сперва закрепить
успех, а для этого мы с тобой послезавтра летим в Париж.
– Зачем?
– Ты говоришь по-французски?
– Хуже, чем по-итальянски, но говорю.
– Летим втроем: ты, я и юрист, Анна Григорьевна Гурова,
классный спец по авторскому праву.
– Но этот Рейли, скорее всего, предпочел бы говорить
по-английски, но тут я пас. Английский у меня очень слабый.
– В том-то и фишка! Он родился и вырос во Франции,
помешан на французской культуре и пишет тоже по-французски. Это раз. Во-вторых,
он любит красивых женщин. И в конце концов, ты главный редактор, тебе
необходимо знакомиться с авторами. И если все выгорит…
