– А чего, он классный… И богатый опять же… Только не
говори, что это для тебя роли не играет. Это так элементарно – богатый лучше,
чем бедный. У тебя бедный на примете есть?
– Нет.
– Выбора делать не нужно?
– Нет.
– Вот и живи спокойно. Давно известно, что лучше иметь
мужа богатого и здорового, чем бедного и больного. А уж если этот богатый и здоровый
еще и любимый, так вообще… Не дергайся, в тебе почему-то очень сильны эти
советские представления о том, что иметь деньги стыдно.
– Ерунда, ничего не стыдно, если они не краденые.
– Вот и умница. На свадьбу не забудь позвать.
– До свадьбы еще дожить надо.
– Доживешь, куда ты денешься! Ладно, я пошла. Слушай, а
этот Рейли правда жутко талантливый, так здорово пишет! Лучше Дэна Брауна и не
менее интересно.
– И уж точно лучше, чем Алена Мылова. Мы расхохотались.
Как странно, думала я, застряв в пробке по пути домой, все
говорят мне, что у меня счастливый и влюбленный вид, что глаза сияют, но я ведь
люблю мужа графини, когда думаю о нем, редко, но все же, у меня обрывается
сердце, когда вспоминаю его взгляд там, в парижском кафе, его голос, руки… Но
он побоялся, струсил… И теперь у меня все по-другому. Эту любовь надо забыть. А
разве можно забыть непрожитую любовь? Нужно! Необходимо! Игорь, он такой… Я
как-то проснулась от взгляда. Глянула из-под ресниц, а он приподнялся на локте
и смотрит на меня, а в глазах такое… Да ради этого можно все забыть… Все? Все,
кроме непрожитой любви… Она будет как заноза в сердце, как осколок снаряда… Но
я где-то читала, что нередко осколок снаряда может всю жизнь быть у человека
внутри, почти не причиняя беспокойства, он зарастает тканями, он практически
незаметен, о нем забывают… Может, и с непрожитой любовью так?
Дай Бог! Я хочу быть и стареть рядом с Игорем… Я его
по-своему люблю… Мне с ним хорошо… И сегодня я приготовлю ему сказочный ужин.
Сделаю сюрприз. Если, конечно, не проторчу весь вечер в этой окаянной пробке! К
счастью, она вдруг начала рассасываться. Я поехала не домой, а в супермаркет. Я
хотела испечь ему свои пирожки, но с тестом могу не успеть, поэтому тесто
купила готовое, ничего, сойдет, оно отличное, не хуже моего.
Весь вечер я провозилась на кухне, стол накрыла в комнате,
хотела поставить свечи, а потом решила, что это уже как-то пошло. Романтический
ужин со свечами? Нет, просто хороший вкусный ужин для усталого мужчины. И
голодного. Я чуть мысленно не добавила «любимого»… А хотелось бы мне накормить
ужином мужа графини? Не знаю… Хотя, что я вообще о нем знаю? Что он превосходно
стреляет? Но вряд ли он будет из ревности стрелять в меня или в Игоря! Смешно,
ей-богу. Пусть его кормит итальянскими блюдами его графиня в твидовом пиджаке.
Но труды мои пропали даром. В половине десятого Игорь
позвонил:
– Фаинка, ты не очень обидишься, если я не приеду?
– Что-то случилось?
– Ничего, кроме работы. Но я освобожусь не раньше, чем
через два часа. Будет уже поздно… Лучше я утром заскочу к тебе.
– Как хочешь.
– Да я хочу больше всего на свете оказаться рядом с
тобой, но дела… Не справляюсь. Я слишком расслабился в какой-то момент, многое
упустил и сейчас, перед концом года, должен наверстать. Прости.
– Уже простила. Ты что-нибудь ел?
– Да. Мы тут заказали ужин в офис.
– Тогда доброй ночи.
– Я люблю тебя.
И он сразу отключился, чтобы зря не ждать ответного: «Я тебя
тоже».
Дабы труды мои не пропали даром, я позвонила соседке.
– Мария Ипполитовна, вы ужинали?
– А что?
– Да вот, приготовила ужин, а Игорь не смог приехать,
может, вы разделите со мной эту скорбную трапезу? Есть жутко хочется, а одной
как-то кисло… Я и стол уж накрыла!
– А у меня в гостях Тамара Дмитриевна Шувалова. Ничего,
если мы вместе зайдем? Мы, правда, уже поели, но за компанию можно и повторить…
Я испугалась. Но, с другой стороны, рано или поздно я должна
была встретиться с его матерью. Может, я что-то еще пойму о нем?
– Мария Ипполитовна, можно один конфиденциальный
вопрос?
– Разумеется, дружочек!
– Тамара Дмитриевна в курсе?
– Насколько я поняла, нет.
– Вот и чудесно, мне будет легче.
Дамы появились через двадцать минут. В отличие от Марии
Ипполитовны, Тамара Дмитриевна ничем не напоминала английскую леди. Это была
типичная дама-шестидесятница. Довольно небрежно причесанная, с прокуренным
голосом, правда, хорошо и дорого одетая. Вероятно, в молодости она
сочувствовала диссидентам, слушала «Голос Америки», говорила очень
безапелляционно на все темы, но у нее было неплохое чувство юмора. Игорь мне
мало о ней рассказывал. Такие дамы всегда интересуются политикой, неизменно и
нещадно ругают любую власть, и нет для них слаще темы, чем разговоры о том, как
все у нас плохо. Правда, Мария Ипполитовна не очень-то жалует подобные беседы,
а я про себя таких дам называю «пикейными жилетками». Помню, когда я жила у
отца, а он еще не уехал в Италию, у него был день рождения, и собралась
компания, где было три или четыре таких дамы. Отец тогда все пытался
переключить их на что-то другое, но тщетно. И он шепнул мне: «Бамбина, прошу
тебя, никогда не становись такой, как эти злые тетки».
– Фаина, ведь это вы работаете у моего сына?
– Да, Тамара Дмитриевна.
– Ну и как у вас идут дела? Игорь мне никогда ничего не
рассказывает.
– Дела идут, и даже неплохо. Игорь Борисович нашел
потрясающего писателя в Париже, мы вовремя успели, пока он еще не слишком
раскручен, сейчас работаем, надеюсь, это выстрелит.
– Какое ужасное выражение! Выстрелит! Вы что, смотрите
эти кошмарные сериалы?
– Да нет, это просто профессиональный жаргон…
– Томочка, ты не права. У Фаины на редкость хорошая
русская речь, и когда она работала в журнале…
– Знаю я эти журналы! Черт знает что! И твоя колонка,
Маша, это, честно говоря, тоже бред!
– Почему это? – вскинулась Мария Ипполитовна.
– Потому, что какое отношение ты имеешь к леди? Я же
знаю твою биографию! Ты далеко не аристократка…
– Тома, что это вдруг ты…
– Потому что это все так мелко, так ничтожно! Ах,
старая псевдоледи недоумевает!
– Тамара Дмитриевна, – вмешалась я, – мне
кажется, что аристократизм не в происхождении, а в воспитании, по крайней мере
в наше время. К тому же это художественный образ, мы имени не называем, а
позиция Марии Ипполитовны…
– Дружочек, не надо за меня заступаться, –
улыбнулась Мария Ипполитовна. – Я так давно знаю свою подругу, что не
обижаюсь на нее.
