Аббершоу тяжело вздохнул, достал привезенную с собой бутылочку «Катти Сарк», – из крепких напитков он признавал исключительно настоящее шотландское виски, – плеснул себе на два пальца, чтобы хоть немного взбодриться. А затем вставил кассету в приемник видеоплеера, щелкнул тумблером.
Сам по себе сюжет на него большого впечатления не произвел. Сразу было понятно, что снимал его любитель, и поганенькой камерой. Картинка плыла, объектив дергался, ходил из стороны в сторону, резкости никакой. Содержание? Да, любопытное, но не более. Ну, взрывы, пожар склада ГСМ, трассирующие очереди, перекошенные лица... Аббершоу сам видел все это, что называется, в натуре, и ужасаться по таким вот поводам давно отвык. За ходом нападения, за коротким ночным боем – хотя происходило все тут же, при нем! – Аббершоу наблюдал как бы издали, ошеломленный внезапным оборотом, который приняли события. Правда, вопросы теперь, после неоднократного просмотра, возникали весьма серьезные. Например: а кто ж это так подсуетился, чтобы заснять все это дикое и кровавое безобразие на видеокассету, хотя бы и любительской аппаратурой, пусть неумело? Как это выразился Речуа? Информационная бомба? Пожалуй... Но!
Эндрю Аббершоу только головой скептически покачал. Весь его опыт, вся годами наработанная интуиция протестовали, криком кричали: а не вранье ли это? Не постановка ли, к тому же не слишком талантливая? Дать такую информацию в эфир? Не-ет, он поостережется! И руководству корпорации посоветует поостеречься. Можно самым основательным образом сесть в лужу.
Информация – штука, конечно, замечательная, нужная, важная... Хлеб репортера и журналиста, ему ли не знать! Но настораживали два момента. Слишком уж вовремя, как по заказу она появилась – это первое. По чьему заказу? При этом ее источник настолько мутен, что к слову «информация» так и напрашивается приставочка «дез» – это второе.
Вот о чем следовало подумать, чего нельзя было оставить без внимания!
И лучше всех сейчас, волею судьбы, разбиралась в ситуации Джулиана Хаттерфорд. Найти ее, расспросить, и все вопросы решаются сами собой. Но где, черт возьми, искать?!
Аббершоу раз за разом прогонял тот кусок записи, где Джулиана взволнованно говорила о вероломных грузинах, о нападении на российских миротворцев, о стабилизирующей роли русских в Абхазии. И ни-че-го! Ни единой зацепки. Она записывала свой эмоциональный комментарий под чьим-то контролем и под чью-то диктовку? Очень на то похоже!
Умный и опытный человек всегда отличит искренность от риторики, от пышных фраз и показных жестов. В комментарии Джулианы Хаттерфорд руководитель внутренней службы безопасности российского представительства Би-би-си ничего похожего на искренность не углядел.
Лицо Аббершоу приняло озабоченное выражение. Что-то тут не так! Должна была Джулиана придумать некий ловкий ход, сманеврировать, обмануть своих похитителей. Нужно поставить себя на ее место. Что бы он предпринял в подобной ситуации? И тут англичанина осенило.
«Постой-ка, – сказал он себе. – Это кассета VHS. А у таких кассет есть одна отличительная особенность: у них не две, а четыре звуковые дорожки. Две основные – базовая первая и вторая, для эффекта стереозвука. А две дополнительные, третья и четвертая – для синхронного перевода, наложения музыкальных спецэффектов и прочих технических изысков. О дополнительных дорожках средний пользователь обычно ничего не знает, это для профессионалов-телевизионщиков, таких, как Хаттерфорд. А ну, попробуем...»
Немного покопавшись в плеере, Аббершоу запустил третью звуковую дорожку, заблокировав две первые. Тишина. А если четвертую? Вот на этот раз сработало! Картинка на экране осталась прежней: взрывы, языки огня, трассеры, прорезающие ночную тьму, оскаленные в крике рты... Но вместо звуков перестрелки из динамика послышался чуть захлебывающийся от волнения голос Джулианы Хаттерфорд.
Она говорила не более десяти минут, но успела рассказать все. Про то, как они с Белчером наткнулись в пещере на ящики с военным имуществом и немедленно попали под автоматный огонь. Про исчезновение Майкла в подземном мраке. Про то, что человек, захвативший ее в плен, знал заранее о готовящемся нападении. Сообщить об этом человеке она могла немногое: то, что он русский и что зовут его Эндрю – Андрей. Не настолько глуп был Василевский, чтобы представляться Джулиане полностью. Но одну фамилию, – Селиванов, – Джулиана все же упомянула, отметив, что не может понять этого человека. Кто он? Помощник и доверенное лицо Эндрю? Но почему-то мистер Селиванов просил у нее содействия, хотел передать наверх какую-то информацию! Затем Хаттерфорд сжато, без излишних подробностей сообщала, что Эндрю заставил ее дать комментарий к записи.
Аббершоу прослушал сообщение Джулианы трижды. Затем он выключил плеер и глубоко задумался. Теперь многое прояснялось! Некоторые факты, мучившие его полной несуразностью, выстраивались в логическую цепочку.
Англичанин устало потер виски, набулькал себе еще немного «Катти Сарк».
Самым неприятным было то, что поиски Джулианы и ее освобождение по-прежнему оставались делом безумной сложности, хотя, по крайней мере, стало ясно, что Хаттерфорд где-то в новоафонских пещерах. Крайне интересен упомянутый ей Александр Селиванов. Ведь именно так звали капитана, встретившего Аббершоу в городке российских миротворцев и не допустившего Аббершоу к Майклу Белчеру! Что же получается? Этот человек неожиданно переметнулся на сторону людей, напавших на городок, на сторону этого самого загадочного Андрея?
«А главное, – размышлял Аббершоу, – не слишком понятно, что мне теперь предпринять. Ударить во все колокола? Заявить, что нападение на военный городок было ловко состряпанной провокацией? Но тогда придется сослаться на Хаттерфорд, а она до сих пор в плену, и люди, удерживающие ее, могут сорвать злость именно на ней. Так стоит ли торопиться?»
@int-20 = Когда вам под нос забрасывают аппетитную наживку, под которой скрывается острый крючок, возможны различные линии поведения. Дурак хапнет дармовое угощение и попадется. Умный отойдет в сторонку. Но самый умный, да к тому же еще смелый и опытный человек, изберет другой вариант: наживку он с удовольствием проглотит, а крючка не тронет. Так, что поплавок и не шелохнется. Аббершоу был именно таким человеком – что ума, что опыта ему хватало. Поэтому англичанин решил пока не предпринимать ничего, сделать вид, что он поверил в достоверность видеокассеты, выждать и посмотреть, как будет развиваться ситуация в дальнейшем. Естественно, он и не подумает передавать кассету в Лондон для ее демонстрации по каналам Би-би-си. Он будет тянуть время. Опыт подсказывал Аббершоу, что время работает на него.
Легкий морской бриз пошевелил занавеску на окне номера. Небо наливалось густой синевой. Снизу, с улицы уже доносилось пофыркиванье автомобилей, чьи-то визгливые голоса, скрип тележек мелких торговцев, развозящих по «точкам» свой товар. Столица независимой Абхазии просыпалась. Начинался новый день.
Глава 23
Известно, что действие равно противодействию не только в механике, но и в политике тоже. Проще говоря, как аукнется, так и откликнется! Поэтому ясно, что если в Грузии к россиянам относятся не слишком хорошо, то и в Москве грузины пылкой любви не вызывают. И не стоит обвинять москвичей в примитивной ксенофобии: попросту заполонившие столицу выходцы из кавказских республик никак не могут считаться цветом нации, зачастую ведут себя откровенно нагло и вызывают законное и понятное раздражение. Тем более что средний обыватель не слишком разбирается в этнических тонкостях: ему что грузин, что осетин, что кабардинец – все едино, «лицо кавказской национальности».
