Максаков рассудил так: если на море сражаться с разбойниками ему тяжело, то на суше он даст фору десятку корсаров. Поэтому контрабандисты обложили пиратов с суши, заблокировав два единственных пути, ведущих в логово морских бандитов. Пока что это было единственное, что можно было предпринять. Во всяком случае, ночью ходить по заминированным джунглям не рискнул бы даже Максаков.
К разгоревшемуся костру приблизился Курочкин и протянул к огню руки.
– А вы что, товарищ старший сержант, на гражданке были хулиганом? – полюбопытствовал Григорий.
– Вот у тебя родители – кто? – в свою очередь спросил Пантелей.
– Папа – профессор, мама…
– Можешь не продолжать, – беззлобно перебил сослуживца Максаков, – тут и ежу все понятно. А мне с родителями повезло не так. Я имею в виду профессию. Мамка у меня золотой человек, – Пантелей нежно улыбнулся, – только в начале девяностых она с нашего обогатительного комбината ушла.
– Почему? – наивно поинтересовался Курочкин.
– А потому, что денег не было, – просветил политически неграмотного подчиненного Максаков. – Случалось, что на макаронной фабрике зарплату макаронами выдавали, на хлебозаводе – мукой или готовым хлебом. А что давать на горно-обогатительном комбинате? Руду? А тут я расту. И жрал я тогда, Гриша, не меньше, чем сейчас, – сознался старший сержант. – Вот мамка и начала «челночить». Из Мурманска в Питер – рыбку, консервы и прочие дешевые у нас морепродукты, а из Питера – тряпки разные, кофты, маечки и прочий бабский хлам. Так и жили, – тяжело вздохнул Пантелей, вспоминая трудные времена.
– И что?
– Как – что? – удивился Пантелей. – Мамка-то у меня одна. Уехала – и я один остаюсь. Ну, жратву оставляла, конечно, деньги какие-то, за школьные обеды заплатить. Только я же не сидел сиднем дома. Свобода! Улица! Родная подворотня! Вот и вляпался в компашку. Сейчас понимаю, что в дерьмо. Нет, пацаны-то там хорошие, за своих глотку готовы были порвать, а вот пахан наш – сука редкостная оказался. Это мне еще повезло, что я дракой отделался. Пацаны мои… Ну, да что сейчас об этом? Ладно, давай, поднимай мазуриков, – распорядился старший сержант, возвращаясь к жестокой реальности, – сейчас подкрепимся, и надо думать, как нам поступить дальше.
Через десять минут троица из двух морских пехотинцев и Агадубебе устроилась на совещание рядом с разогретыми на костре консервами. Остальные контрабандисты завтракали поодаль.
– Есть у кого какие соображения по поводу продолжения боевых действий? – поинтересовался Пантелей, впрочем, без особой надежды на положительный ответ. Его и не последовало. Оба его собеседника молча уплетали новозеландскую говядину. – Поня-я-я-ятно, – безнадежно протянул Максаков, отправляя в рот приличный кусок. – Может, пищеварение повлияет на мозг, – добавил он, решив пока что не отвлекаться на посторонние мысли.
Выковыряв из зубов остатки пищи, Пантелей приступил к опросу помощников.
– Ну, наш контрабандный друг, что можешь предложить? – поинтересовался Максаков, глядя на предводителя местных спекулянтов. Тот молчал, медленно дожевывая завтрак. – Ничего. Другого, вообще-то, я и не ожидал. А ты, Гриша? Может, в твой профессорский мозг закралась какая-нибудь светлая мысль?
– М-м-м-м, – помотал головой Курочкин.
– Во, блин, – возмутился Пантелей, – и армия есть, и полководцев хоть отбавляй, а воевать не получается. Может, пойдем да сдадимся пиратам? – неожиданно предложил старший сержант.
– Как это – «сдадимся»? – не понял Курочкин.
– Обыкновенно, – на полном серьезе продолжал Максаков, – выйдем на дорогу, поднимем руки вверх и пойдем. Наверняка у них где-то есть пост. Не оставят же они такое важное направление без прикрытия, – разумно предположил Пантелей и продолжил развивать свою мысль. – Нас берут в плен, мы объясняем, что пришли, дескать, с повинной, жрать нечего, пить нечего, потому, мол, и решили, что лучше сдаться, чем подохнуть от голода в джунглях.
– А дальше? – поинтересовался Григорий.
– А дальше – не знаю, – честно признался морской пехотинец, – на месте что-нибудь придумаем.
– Ага, – Курочкин недоверчиво покосился на командира, – так они вам и поверили. Особенно после того, как вы, товарищ старший сержант, исполосовали из пулемета их катер и ухлопали двоих охранников.
– М-м-м-да, – Пантелей озадаченно почесал голову, – об этом я как-то и не подумал. Ладно, боец, – Максаков встал, – пойдем, сменим караульных. Им тоже покушать надо. А то я с ними без тебя не договорюсь. Шлепнут еще сдуру. Заодно и посмотрим, что это за дорога и что там можно сделать, а то вчера вечером мне недосуг было. Скажи аборигенам, чтобы ждали нас здесь.
– Шшой! – раздался из зарослей грозный окрик постового.
– Стою, стою, – миролюбиво отозвался Пантелей.
– Хито? – последовал следующий вопрос.
– «Дуб», – Максаков сразу перешел к завершающей фазе караульного ребуса «вопрос-ответ».
– Маозна, – четко ответил выдрессированный с вечера часовой.
– Во, видал, как службу бдят? – горделиво произнес Пантелей. – Еще бы воевали так – цены бы им не было. Скажи, пусть топают в лагерь отдыхать.
Часовые ушли, а Пантелей стал внимательно, сантиметр за сантиметром, разглядывать дорогу и идущие по ее краям джунгли.
– Вроде ничего подозрительного, – пробормотал морской пехотинец, окончив осмотр. – Ну что? Рискнем? – предложил Пантелей без особого, правда, энтузиазма.
– Погодите, товарищ старший сержант, – Григорий схватил командира за руку. – Слышите? – и он повернул голову назад.
Максаков прислушался. Ничего.
– Мотор, – прошептал Курочкин, – сюда едет какая-то машина.
Теперь и старший сержант услышал сквозь птице-звериный хор ровное стрекотание автомобильного мотора.
– Сиди здесь, – коротко приказал Максаков и ужом пополз поближе, затаившись у самой обочины дороги.
Глава 34
– Сволочи, – ругалась Мишель Гудвин, обидчиво поджимая тонкие губы, – самые настоящие сволочи и паразиты! А еще англичане, соотечественники, – девушка скривила презрительную гримасу, – тупые служаки!
Чертыхалась журналистка новостного канала Би-би-си не зря. Сенсация № 1 пролетела мимо нее. И, что самое главное, не по ее вине.
Дело в том, что часов шесть назад ей позвонил неизвестный, который представился офицером штаба английских сил, отряженных в Аденский залив для конвоирования караванов, и сообщил, что через два часа в районе британской военно-морской базы появятся захваченный пиратами британский сторожевой корабль и сухогруз «Виктория» с отходами иранского ядерного производства на борту. И если она хочет рассказать миру правду, то пусть поспешит на пирс. Кроме того, ей передадут передатчик, настроенный на волну военных. На этой волне они будут вести переговоры с морскими разбойниками.
