С мамой творилось что-то странное. Она часто теперь
приходила с работы с большим опозданием, исчезала куда-то по выходным и как-то
даже сожгла свой знаменитый пирог со сливами. Бабушка Антонина Сократовна была
очень недовольна.
— Людмила, что с тобой? Ты не больна?
— Нет-нет, что вы, я просто задумалась.
— Ты случайно не беременна? — понизив голос,
осведомилась свекровь.
— Да бог с вами, скажете тоже! — засмеялась мама.
— Жаль.
— А мне нет, — тихо проворчала мама.
Элла подумала, что если бы в доме появился младенец, то,
может быть, от нее отвязались бы и позволили бросить музыкальную школу.
Атмосфера в доме стала сгущаться. Папа часто бегал
взад-вперед по квартире, не выпуская сигареты изо рта, когда мамы не было дома.
По утрам, собираясь в школу, Элла слышала, как они ругаются в спальне. Бабушка
Антонина Сократовна стала при появлении мамы поджимать губы и отворачиваться.
Элла хотела спросить у нее, в чем дело, но не решилась. Почувствовала, что
бабушка скажет о маме что-то плохое. Но ее это сильно тревожило, и она спросила
у бабушки Евгении Вениаминовны. Та засмеялась, потом прижала к себе внучку,
взъерошила ей волосы и проговорила тихо:
— Ничего страшного, в жизни всяко бывает, вырастешь —
поймешь. Просто мама твоя заболела, а свекрови это не нравится. Мне бы тоже не
понравилось, если б твой папа заболел.
— Почему? Разве человек виноват, если он заболел?
— Болезни бывают разные…
— Женечка, ты в своем уме? — вмешался в разговор
китобой. — Эвва, не свушай бабушку, она сама не знает, что говорит. Твоя
мама совершенно здорова, просто у нее неприятности на работе.
— Да-да, — почему-то покраснела бабушка
Женя, — я глупость сказала. Просто я имела в виду…
— Что ты имева в виду, совершенно неважно, —
отрезал китобой.
— Ты прав, Люсик.
Здоровенного китобоя звали Алексеем Алексеевичем, но бабушка
Женя звала его Люсиком.
Элла сделала вид, что поверила Люсику, но в душе поселился
страх: мама больна! В школе у одного мальчика, Вовика Тапуза, умерла мама. У
нее нашли какую-то редкую болезнь легких и не смогли вылечить.
Элла стала очень внимательно приглядываться к маме, —
она похудела, глаза у нее горели каким-то лихорадочным блеском… Но вскоре все
разъяснилось. В один прекрасный день мама встретила Эллу у школы. Вид у нее был
взволнованный и виноватый.
— Мама! — удивилась Элла. — Ты не на работе?
— Нет. Я уволилась.
— Значит, правда ты не больна, а у тебя были —
неприятности?
Мама как-то рассеянно погладила дочку по голове.
— Элка, мне надо с тобой поговорить. Хочешь мороженого?
Элла испугалась:
— О чем поговорить?
— Пошли на лавочку сядем. — Она взяла дочку за
руку и повела за собой. — Сядь. Эллочка, солнышко мое, я… Понимаешь, я
должна уехать…
— Уехать? Ну и что?
Мама уже уезжала не раз. То в отпуск, то к родственникам в
Москву, то они с папой были в круизе.
— Я… Я надолго уеду…
— А папа? Он тоже уедет?
— Нет, папа не уедет… Мы с папой разводимся…
У Эллы все внутри оборвалось. Она подняла на маму глаза в
надежде, что ослышалась и не правильно поняла.
У мамы выступили слезы.
— Элка, пойми.., ну не могу я больше так жить… мне
плохо в этом доме, я пропадаю там…
— А я?
— А ты.., у тебя все по-другому, тебя все обожают, у
тебя все есть, ты и дальше так будешь жить… — Она заплакала. — Ну я не
знаю, как это объяснить… не знаю… Ты же еще маленькая, не поймешь, наверное..,
но ты не думай, я буду к тебе приезжать…
— А ты возьми меня с собой! Я без тебя не хочу, —
безнадежным тоном попросила Элла.
— Не могу! Но это пока… Потом я устроюсь и обязательно
тебя возьму! Обязательно, честное слово. Ты потерпи без меня немножко, а потом
я приеду и заберу тебя, договорились?
— Правда заберешь?
— Клянусь тебе чем хочешь! — горячо воскликнула
мама. Она была готова пообещать что угодно, лишь бы дочка не сидела так
пришибленно и не таращила на нее испуганные, несчастные глаза. — Ты умеешь
хранить секреты?
— Умею!
Мама наклонилась к ее уху:
— Может быть, года через два мы с тобой вообще отсюда
уедем! Насовсем.., в другую страну!
— В Израиль? — еле слышно спросила Элла.
— В Америку!
— А бабушка Женя?
— Не знаю, там видно будет, — отвела глаза
мама. — Элка, пообещай мне, что не будешь плакать.
— Я… Я постараюсь, — с трудом проглотив комок в
горле, проговорила Элла.
— Вот и умничка, ты у меня вообще самая умная и самая
красивая… — Мама прижала ее к груди. — Если так и дальше будешь стараться,
то потом мы с тобой будем жить за границей, в Америке, в доме с бассейном.., и
у тебя будут самые красивые платья и игрушки и…
— А там тоже надо будет играть на скрипке?
— Обязательно! У тебя талант! Его нельзя зарывать в
землю!
Перспектива жить в далекой, чужой Америке — без бабушек, без
папы, хоть и с бассейном, но зато с ненавистной скрипкой — мало привлекала
Эллу, однако мама смотрела на нее с такой мольбой, что она вздохнула тяжело и
едва слышно сказала:
— Я постараюсь…
Ей было тогда одиннадцать лет.
МОСКВА
— Элка, ты сошла с ума! С такой задницей носить белые
брюки! — закатила глаза Леля.
— А мне нравится!
— Мало ли что тебе нравится! Уродуешь себя!
— Леля, по-моему, это тебя не касается!
— Еще как касается, мне ж целый день на тебя смотреть!
— Леля, прекрати! — вмешалась Мария
Игоревна. — Оставь Эллу в покое!
— Я ей добра желаю!
— А ты не можешь желать добра немного потише? И
поделикатнее?
— Глупости! Деликатностью ничего нельзя добиться! Пусть
она взбесится наконец и мне назло сядет на диету! Тридцать пять лет бабе — надо
худеть, пока не поздно! Известно же, после сорока худеть гораздо труднее!
— Да ерунда, не надо ей худеть, ее прелесть в полноте!
— Она слишком хорошо готовит! Вот и жрет немерено!
— То, что она готовит, просто нельзя есть понемножку!
Ты ж сама, несмотря на свои диетические заморочки, трескаешь Элкины пироги так,
что…
