— Ага, а то я слепая! Там на донышке с обратной стороны
был маленький скол, Славка ее уронил как-то.
— Господи, каково же было Воронцову, когда его жену
обвинили в воровстве!
— Хреново ему было!
— Но с другой стороны, зачем жениться на такой бабе?
— Да там темная история, неизвестно еще, кто на ком
женился!
— То есть?
— Да я толком не знаю, кто-то говорил, что она из-за
него с собой пыталась покончить или что-то в этом роде… Ну он и женился, а что
ему, он в Москве два месяца в год бывает. Знаешь, Элка, он не для жизни мужик,
разве что для тела.
— Да это понятно, — сказала Элла, а про себя
подумала: тело тоже жить хочет.
Расспрашивать дальше о нем она стеснялась.
Да и зачем? Ясно же — я ему не подошла. Но все получилось
как надо. Он решил, что не подошел мне.
А добиваться, домогаться ему западло… Он гордый и прекрасный
любимец женщин. Они за него даже в драку лезут. А при чем тут я? Тем более
скоро я стану известной и мне такие инциденты ни к чему.
* * *
Для первых съемок кухню оборудовали в студии на Королева,
19. Элла принимала в этом самое деятельное участие. Пузайцер сначала пытался
возражать, но потом махнул рукой. В конце концов, ей там работать. Ей пришлось немало
повозиться с новой незнакомой плитой, поставленной рекламодателем. Оказалось,
что плита плохо пропекает снизу.
— Я не смогу убедительно рекламировать такую
дрянь, — заявила она. Но после небольшого скандала плиту все-таки заменили
на другую, хоть и той же марки. Но эта работала прекрасно. — Вот, совсем
другое дело, — удовлетворенно сказала Элла.
Однажды, когда она в отсутствие всех обживала кухню, чтобы
не тыркаться там как слепой щенок, и раскладывала по баночкам специи
фирмы-рекламодателя, она совершенно позабыла о том, что это студия, и принялась
тихонько что-то напевать себе под нос. Ее услышал Пузайцер.
— Элла! — воскликнул он. — У меня гениальная
идея!
— Ой, Аркадий, как вы меня напугали!
— Элла, а что, если вам во время готовки еще и петь? У
вас чудный голос! Это может быть такая фишка!
— Аркадий, да мы распугаем нашу аудиторию!
Если, конечно, она у нас вообще будет! Какое, к черту;
пение?
— Но вы же учились в школе Столярского!
— И что? Может, мне помешивать картошку на сковородке
смычком?
— Смычком не надо! А вот если ваши рецепты зарифмовать,
положить на музыку… Клево может получиться! Надо перетереть это с Кутепычем.
— Аркадий, стоп! Я петь не буду! Как вы себе это
представляете?
— Шикарно! Это будет шикарно! Если петь вашим голосом…
Блеск!
— А что, может интересно получиться! У меня на кухне
надо еще для достоверности поставить телевизор!
— Зачем? — насторожился Пузайцер.
— Как — зачем? Представьте себе: я леплю котлеты, а по
телевизору показывают «Лебединое озеро». Я беру сковородку, ставлю на огонь,
потом решительно выключаю телевизор и говорю, нет, пою глубоким меццо-сопрано:
«Пошлем к черту балеты, будем жарить котлеты!» Так по-вашему?
— А ну вас в баню! Я думал, вы серьезно…
Несмотря на время от времени одолевающие его безумные идеи, Пузайцер
ей нравился. Он был надежный, исполнительный и очень добрый. И самозабвенно
любил свою работу. Ей вообще нравилось здесь почти все. Декорация, группа, даже
кошмарные останкинские коридоры перестали ее пугать. Она приносила угощение для
бегающих по ним собак и для живущего в зимнем саду роскошного рыжего кота.
Вечером накануне первого съемочного дня она напекла гору пирожков и сделала
большую бадью бабушкиного соте, с трудом отыскав на рынке грунтовые, не
голландские баклажаны. А кабачки ей презентовала соседка, у которой был богатый
урожай кабачков. Они, конечно, были уже жестковаты, но Элла с этим легко
справилась, Когда ей позвонила Маша, которая волновалась, пожалуй, даже больше,
чем она сама, и узнала, что Элла развела грандиозную стряпню, она весьма
одобрила подругу:
— Правильно, Элка, мудро! А то съемочная группа будет
только слюнки глотать, глядя на твой форшмак! Сколько ты там его приготовишь! А
так… Правда, на пять съемок этого не хватит, но важен почин! А твой почин в
высшей степени благородный!
К концу второго съемочного дня Элла простонала:
— Кажется, я больше никогда ничего не захочу готовить!
Маша, поправляя ей грим, шепнула:
— Элка, держись! Это будет такая программа…
Ты станешь настоящей звездой! Подумать только, мы с тобой с
университета дружим, а я и не подозревала, что ты такая…
— Брось, Машка, я просто усталая кухарка!
— Вот увидишь, кухарка!
Надо сказать, что пирожки и бабушкино соте произвели фурор и
расположили к Элле даже тех, кто просто исполнял свои обязанности, на первый
взгляд ничуть не интересуясь программой и ее героиней. Женщины в перерывах
наперебой записывали рецепт соте и пирожков.
— Элла, ты это зря, — сказал Пузайцер, перешедший
с ней на «ты», как только начались съемки.
Признал ее за свою. — Такие рецепты надо давать в
передачу, а не всем и каждому! И потом, это в некотором роде коммерческая
тайна! Что, если завтра кто-то на других каналах начнет твои рецепты давать?
Непрофессионально, заруби себе это на носу!
— Поняла, — кивнула Элла. Ей и в голову не
приходило, что рецепт пирожков может быть коммерческой тайной канала!
К вечеру третьего дня она просто валилась с ног. И Машка
тоже.
— Элка, а ты за эти дни похудела! Смотри, свитер
болтается! Знаешь что, предлагаю поехать ночевать ко мне, гораздо ближе.
— Нет, хочу в свою постель… И завтра мне на работу!
Аркаша, а что теперь? — задала она вопрос, мучивший ее. Снято пятнадцать
передач. На их показ в лучшем случае уйдет несколько месяцев, первая программа
выйдет в эфир незадолго до Нового года. Там Элла печет бабушкин кекс с цукатами
и орехами и жарит перепелок. Но мысль о том, что на несколько месяцев придется
расстаться со всем этим, причиняла настоящую боль.
Он смотрел на нее с некоторым сочувствием.
Видно, понимал, что с ней происходит.
— Дальше? Ну будут смотреть отснятый материал, что-то
забракуют, что-то потребуют переснять, монтировать будут, потом
перемонтировать. А потом ты проснешься знаменитой!
— Да ну, я серьезно!
— И я серьезно! У Кутепыча глаз верный, если он поверит
в кого, тот просыпается знаменитым!
А дальше уж все от человека зависит! Если рейтинги будут
хорошие, тебя начнут приглашать в другие передачи и смотреть, что за зверь
такой эта Элла Якушева. Во всяких кретинских ток-шоу начнут спрашивать, как ты
себя чувствуешь в своем весе, почему ты не хочешь похудеть, как к тебе
относятся мужчины, ну сама, что ли, не знаешь?
