Раздавшийся внезапный стук в дверь заставил агента ЦРУ вздрогнуть. Торопливыми движениями он убрал фотографии и чек обратно в папку, которую спрятал в секретный бронированный и похожий на миниатюрный сейф ящик своего стола, и только после этого сказал громко и отчетливо:
– Войдите.
Агент ЦРУ Стэнли Клиффорд не доверял никому на этом корабле, а о смысле и значении предстоящей операции не знал не только адмирал Симмонс, командир отряда, но даже главнокомандующий ВМС США. Таковы были требования секретности в ЦРУ.
Вошедший молоденький мичман лихо отдал честь агенту ЦРУ и объявил:
– Адмирал Симмонс приглашает вас в числе всех офицеров отряда на общее совещание в кают-компанию.
– Совещание? – Агент ЦРУ смотрел на вестника настороженно. – А о чем будет это совещание, адмирал вам не сказал?
– Через несколько часов мы подходим к Севастополю, – доложил мичман. – Адмирал собирает всех офицеров отряда для того, чтобы дать им последний инструктаж, как вести себя в территориальных водах суверенного государства.
«Итак, простая формальность», – подумал Стэнли Клиффорд. Он поднялся со своего места из-за стола и направился вслед за мичманом. Нарушать порядки, заведенные на корабле, и отказываться выполнять приказы адмирала не годилось.
Глава 27
Отдел милиции города Балаклавы помещался в старинном особняке, в сумрачной прихожей было прохладно и свежо даже в самую сильную жару. В середине дня в Балаклавском ОВД царило затишье, мертвый час. Городок, который с каждым годом все в большем количестве навещали туристы, тем не менее оставался довольно тихим и спокойным, тем более в полдень, в самый разгар жары, когда все его жители или сидели по домам, или торчали на пляже.
Все буйные головы в городке в полдень только еще просыпались, приходили в себя после бурно проведенной ночи и собирались с мыслями, соображали, чем они займутся вечером. Поэтому основной поток задержанных, пьяных, покалеченных, нарушителей общественного порядка и пострадавших от этих нарушителей обычно начинался с вечера, достигал пика около полуночи и продолжался вплоть до рассвета.
В середине же дня в здании городской милиции шла тихая рутинная работа, ходили по коридорам опера, сидели вдоль стен немногочисленные вызванные по повесткам граждане. Словом, все было тихо, мирно и отменно скучно.
Скучавший возле пультов связи дежурный офицер Балаклавского отдела милиции лениво поднял голову, когда услышал, что хлопнула входная дверь, и стал безразлично рассматривать возникшего перед ним высокого мужчину крепкого телосложения, в бейсболке и темных очках. Некоторое время они оба молчали, разморенный ленью и бездельем дежурный не спешил начинать разговор.
– Скажите, – наконец заговорил мужчина немного глуховатым голосом, – а к старшему лейтенанту Китаенко можно пройти?
– Китаенко? – Дежурного офицера, казалось, удивил этот вопрос. – Такого у нас нет.
– Как нет? – Полундра опешил.
– Нет и никогда не было! – Дежурный офицер теперь смотрел на вошедшего внимательно.
– Странно! Он сам просил меня зайти к нему.
– Просил зайти? – переспросил, пожимая плечами, дежурный офицер. – Повестку давайте сюда, посмотрим, что там у вас написано.
– Да нет у меня никакой повестки! Он по телефону просил меня к нему зайти.
– По телефону? Он что, ваш близкий друг?
– Да нет. – Полундра немного смутился. – Это по поводу происшествия возле… Ну, в доме Алексея Дорофеева…
– Адрес какой?
– Да не знаю я адреса! – ответил Полундра. – Он мне его не называл, этот адрес. Туда вызов милиции был, ваш оперуполномоченный Китаенко приходил, составил протокол…
– На документы ваши можно взглянуть?
– Да, конечно! – Полундра протянул дежурному паспорт и санаторную книжку.
– Так, гражданин России, – констатировал дежурный офицер.
Он набрал фамилию Полундры на компьютере, подождал некоторое время. Наконец объявил:
– Нет вашей фамилии у нас в базе данных.
– Ну да, – не стал спорить Полундра, хотя в этот момент кровь бросилась ему в лицо. – Но я по поводу Лешки Дорофеева. Позавчера к нему домой приезжал наряд милиции по вызову.
– Так наряд приезжал или оперативник приходил? – оборвал его дежурный офицер сердито. – У вас то одно, то другое.
– Опер приходил, – невозмутимо ответил Полундра. – Сказал, что его фамилия Китаенко.
– И что, составил протокол?
– Да, конечно.
– По какой статье?
Полундра немного помялся, прежде чем ответить:
– Нарушение общественного порядка.
Дежурный кивнул, некоторое время молчал, соображая.
– Как, говорите, фамилия вашего друга? – спросил он наконец.
– Дорофеев, Лешка.
Дежурный снова повернулся к компьютеру, набрал это имя на клавиатуре. Подождал немного, потом объявил стоящему возле него посетителю:
– Нет, и это имя также отсутствует в нашей базе данных.
– Но как же так?.. – начал было Полундра, но дежурный бесцеремонно оборвал его:
– Ладно, ладно, морячок! Ты, собственно, чего хочешь? В КПЗ посидеть, что ли?
– Да нет, но…
– Вот и иди, выспись получше! А то приснилось тут тебе, понимаешь, что к тебе милиция приезжала. В следующий раз будешь много пить, так закусывай!
Огорошенный этими обидными словами, Полундра повернулся и направился к выходу из милиции. Выражение лица у него в тот момент было весьма решительное.
Глава 28
Дорофеев на белом «Лексусе» своего хозяина турка подъехал к парковке возле заброшенного маяка на мысе Фиолент, вышел из машины. По вымощенной крупной галькой дорожке направился к дому смотрителя. Однако возле самой калитки замер в изумлении. Перед ним стоял Полундра.
– Серега? – растерянно пробормотал Дорофеев. – А ты чего вышел из маяка? Менты же увидят тебя, повяжут.
– Серьезно? – Полундра усмехнулся, подходя ближе к своему бывшему командиру. – Прямо как встретят, так сразу и повяжут?
– Конечно! – Дорофеев смотрел на спецназовца с опаской. – Ты чего, Серега? Что с тобой случилось?
– Да так, пустяки! – Полундра продолжал, недобро усмехаясь, приближаться к Лешке. – Просто я случайно сегодня зашел в Балаклавский отдел милиции, а там мне сказали, что никакого дела на меня не заведено и по твоему адресу никто не выезжал позавчера. И меня, как видишь, никто не арестовал, а прогнали в шею! Иди, мол, на хрен, не мешай работать!..
– Ты был в милиции, Серега? – ошалело переспросил Дорофеев. – Да ты что, с ума сошел? Ведь это же…
