В голове Полундры снова немного просветлело, он увидел себя по-прежнему висящим под потолком подземной галереи. Однако теперь времени должно было пройти точно больше трех часов. Что же бронированные плиты? Они пока оставались на своем месте.
Холодный ужас начал сковывать грудь Полундры. Он подумал, что эту ловушку запрограммировали больше чем на три часа. Еще один час выдержать здесь он не сможет, не хватит воздуха или он сойдет с ума от мучающих его галлюцинаций. Или еще хуже. Ловушка устроена давно, механизм ее весьма сложный и хитроумный. Рано или поздно он должен отказать, и тогда обе бронированные плиты опустятся и перегородят галерею 16-С навсегда. Вполне может быть, что именно теперь и наступил такой момент. И ждать поднятия этих плит бессмысленно.
Сергея Павлова охватил настоящий животный ужас. Ему захотелось кричать во все горло, дергаться в судорогах, биться о гранитные стены головой или попросту нырнуть вниз и захлебнуться соленой и ржавой морской водой, чтобы больше не мучиться, не надеяться на спасение, которому неоткуда было взяться. Полундра чувствовал, как какая-то влага, пот или, может быть, слезы текут теперь по его лицу. Однако он продолжал висеть, судорожно уцепившись за все ту же скобу, и не шевелился.
Что в его подземелье что-то неуловимо изменилось, спецназовец понял внезапно, почувствовал каким-то шестым чувством. Казалось бы, обе бронированные плиты были на месте. В свете угасавшего химического фонаря он отчетливо видел их бездушную ржавую стальную поверхность. Но что-то с ними определенно происходило. Внезапно Полундра понял, что именно: плиты двигались вверх! Медленно, сантиметр за сантиметром, не тем стремительным рывком, как они опускались, захлопывая попавшего в мышеловку аквалангиста, а постепенно обе бронированные плиты шли вверх, освобождая выход.
Полундра был так измотан душевно и физически, что не испытал никаких эмоций по поводу происшедшего, а только механически, как автомат, выстроил в своей голове сценарий будущих действий. Он спокойно подождал, пока обе плиты окончательно поднимутся и встанут на свое место. После чего осторожно уперся ногами в потолок и, набрав напоследок омерзительного, зловонного воздуха полные легкие, резко оттолкнулся, стремительно ушел вниз, ко дну галереи. Ловко подхватил стоящий на дне дюралевый контейнер и, оттолкнувшись от дна, устремился к выходу из галереи, к закрывающей ее решетке. Тяжелая водяная волна ударила ему в спину. Механизм ловушки снова великолепно сработал, обе бронированные плиты опустились на прежнее место. Но Полундра был теперь свободен, и дюралевый контейнер, ради которого погибли три аквалангиста, был у него в руках.
Глава 46
– Ну что, будем выбираться отсюда, командир? – Сидящий на корточках возле самого края бортика Дорофеев смотрел на Рябинина вопросительно. – Чего нам тут еще ждать? Североморцу теперь точно крышка, его время давно вышло.
– Да, будем выбираться, – согласился Рябинин, однако не пошевелился, продолжал сидеть и тупо смотреть на воду. Дорофеев, тоже чувствовавший холодок в душе оттого, что сделка сорвалась, не торопил его. – Сидеть здесь и правда смысла больше нет, – тихо, словно лунатик, проговорил смотритель маяка. – Но и снаружи нас не ждет ничего хорошего.
– Это точно, – согласился Дорофеев.
Они снова замолчали, сидели неподвижно, словно в оцепенении.
Внезапно Рябинин вскинул голову и устремил взгляд к решетке, закрывающей галерею 16-С.
– Вон, смотри! – Он судорожно схватил Дорофеева за руку. – Что это такое?
Вода у самой решетки слегка колыхнулась, ясно показывая, что в глубине ее происходит какое-то движение. Потом на поверхность всплыло несколько россыпей мелких пузырьков воздуха.
– Черт возьми!.. – растерянно пробормотал Дорофеев. – Аквалангист?..
– У него же воздух должен был еще час назад кончиться! – возбужденно воскликнул Рябинин. – Этот североморец, он что, человек-амфибия?
– Может, это не он?
– А кто тогда? Откуда взялся? Говорю тебе, там тупик.
Рябинин схватил лежащий рядом с ним мощный электрический фонарь, направил его на воду. Вода возле решетки определенно ходила ходуном. Но вот раздался тихий всплеск, и на поверхности показалась голова Полундры. Он судорожно вцепился руками в торчащие над водой прутья решетки и дышал часто-часто, как загнанная лошадь. Вид у североморца был до предела измотанный, рот жадно хватал воздух, а глаза бессмысленные, словно остекленевшие. Однако этот аквалангист был жив. Маска акваланга на нем оставалась надетой, но загубник и ведущий к баллону резиновый шланг болтались где-то за спиной. Воздуха в баллонах уже не было.
Отдышавшись, Полундра оттолкнулся от решетки и подплыл к бортику. Дорофеев подал ему руку, помог выбраться на бортик.
– Где контейнер? – подступил к нему с расспросами Рябинин. – Только не говори, что не было! С пустыми руками ты нам не нужен!
– Здесь, на дне возле самой решетки, ваш контейнер, – с видимым трудом проговорил Полундра. – Воздух у меня кончился. Сил не хватило поднять его сразу.
– Что так долго?
– Там подводная ловушка, – все еще тяжело дыша, ответил спецназовец. – Все ваши трое аквалангистов там.
– Ясно! – Рябинин всем своим видом показывал, что душещипательные подробности его не интересуют. – Отдыхаешь пять минут. После чего наденешь новые баллоны и вперед, за контейнером. Все понял?
Сидящий на бортике в полном изнеможении Полундра только кивнул в ответ.
Глава 47
Жаркое южное солнце заливало своим ослепительным светом побережье Крыма неподалеку от Севастополя. На воду, в которой отражалось голубое безоблачное небо и пылающее солнце, было временами больно смотреть. Легкий бриз, дующий с моря, лишь ненамного остужал потоки жара, исходящие от нагретых стальных корпусов боевых кораблей Шестого флота США. Матросы регулярно окатывали палубы забортной водой, тем не менее жара на судах оставалась прежней.
Адмирал Симмонс, выполняя указание агента ЦРУ Стэнли Клиффорда, приказал подчиненным ему кораблям стать на якорь в трех милях от берега напротив Белых камней, возле самого входа в Балаклавскую бухту. Теперь мистер Клиффорд, стоя на капитанском мостике флагманского корабля, рассматривал в бинокль открывающуюся его взору панораму узкого и зажатого меж скал пролива, ведущего в Балаклавскую бухту, пологий холм у самой воды с развалинами генуэзской крепости четырнадцатого века, зеленые, поросшие субтропическим лесом горы. Только самые верхушки их, лишенные зелени, сверкали золотом под прямыми лучами южного солнца. Однако не удовольствия ради рассматривал агент ЦРУ крымское побережье так пристально. Его бинокль чаще всего нацеливался на украинский сторожевой пограничный катер, стоявший у военного причала неподалеку от Белых камней.
– Этот катер может помешать нам в проведении нашей операции? – спросил Клиффорд у адмирала Симмонса, стоявшего на том же мостике, но чуть поодаль от агента ЦРУ.
