— Что произошло? — по-английски спросил у Берегова Яманиси. Глава администрации коротко объяснил ему ситуацию. На этот раз Яманиси не позволил себе ни малейшего проявления эмоций, хотя теперь многое прояснилось. Каваи просто перепутал.
Что ж, в чем-то это может быть и к лучшему. Если русского «океанолога» заподозрят в убийстве, то в море с ними он точно не пойдет.
Можно немного ускорить дело, дать Берегову еще денег, чтобы направил старания милиции в нужное русло. Или не стоит? Улик против «океанолога» и так много, а вот лишний раз привлекать внимание к тому, что они очень хотят от него избавиться, не стоит. Берегов ведь тоже не дурак, дураков на таких постах не держат.
Милиция прибыла через несколько минут — в маленьком островном поселке все близко. Немолодой капитан, проживший на острове уже больше двадцати лет, внимательно выслушал Берегова.
— Имей в виду, Коробов, дело важное. Не алеут спьяну жену убил — смерть сотрудника ФСБ будет расследовать и кто-нибудь из их конторы. Так что постарайся, чтобы к их прибытию у нас все уже было готово, и они только результаты проверили. А то начнут по острову мотаться, вынюхивать…
У Берегова были веские причины не желать того, чтобы на острове началось хоть какое-то расследование ФСБ — слишком многое могло попасться при этом следователю на глаза, пусть даже случайно.
— Все понял, — кивнул Коробов. — Разрешите приступать?
— Приступай.
Первым делом капитан потребовал, чтобы никто из людей, бывших здесь ночью, не покидал госпиталя без его особого разрешения. Поэтому японцам, уже собравшимся уходить, пришлось задержаться. Потом Коробов потребовал, чтобы Кравцов немедленно сделал вскрытие и точно установил причину смерти Гаранина. Опыта у Кравцова в таких делах почти не было, но хирургом он был неплохим и справился довольно быстро. Правда, единственным результатом было почти полное отсутствие результатов.
— Причина смерти — остановка сердца, — сказал Кравцов, входя в палату, где Коробов разговаривал с Дашей.
— А остановка сердца от чего? — немедленно спросил капитан.
— Вот этого не знаю. Ничего определенного сказать не могу.
— А мог он сам по себе умереть?
— Вряд ли. Организм вполне здоровый, травм нет, не с чего было сердцу останавливаться.
— И тем не менее оно остановилось. Почему?
— Говорю же — не знаю. Может быть, конечно, мне опыта не хватает, но, по-моему, вам и патологоанатом со стажем то же самое бы сказал. Ничего нет. Никаких причин, которые могли бы повлечь за собой остановку сердца. Или, вернее, никаких видимых причин.
Но должен сказать, что есть целый ряд препаратов, которые могут вызвать это и практически мгновенно исчезнуть из крови. Уже через полчаса-час такие вещества зафиксировать невозможно. А еще такую остановку можно вызвать, если сильно сжать грудную клетку. Если сделать это осторожно, то следов на коже может не остаться.
— Ясно. Эх, медицина-медицина, сколько лет живу, и с каждым годом убеждаюсь, что никакого толку от нее нет, — тяжело вздохнул Коробов.
— Чем богаты… — развел руками Кравцов.
— Ладно, и на том спасибо. Теперь хотя бы ясно, что он не от того удара умер, о котором мне тут девушка рассказала. Тогда имеет смысл с самим подозреваемым поговорить.
«Ого, он уже подозреваемый, — отметил про себя Кравцов. — Плохи дела у парня».
Полундра сидел в ординаторской под охраной двух милиционеров. Наручники они на него надевать не стали, резонно рассудив, что если бы он хотел сбежать, то попытался бы сделать это еще до их прибытия.
— Ну, что скажете? — спросил капитан Коробов, садясь напротив Полундры.
— Что говорить — задавайте вопросы, — хмыкнул спецназовец.
— Хорошо. Вы сознаетесь в том, что убили сотрудника ФСБ Николая Гаранина?
— Нет.
— А вот медсестра Дарья Шепунова показала, что вы уже дважды за последние сутки с ним ссорились и что оба раза дело дошло до драки. Кстати, первый из этих случаев подтверждает Борис Михайлович Кравцов. А второй, по словам девушки, может подтвердить американец. С ним я еще не говорил, но, думаю, он расскажет все, как было.
— Я ничего этого и не отрицаю, — сказал Полундра. — Да, мы с ним ссорились, я ему два раза приложил по шее, но не убивал! Вы уже провели вскрытие?
От чего он умер?
— Остановка сердца, — неожиданно для самого себя ответил капитан.
— Тогда я вам скажу, кто его убил.
— И кто же?
— Японец, который здесь лежал. Я ведь как раз из-за него и попал ночью в ту палату. Услышал в коридоре шаги, вышел, вижу — дверь приоткрыта. Заглянул, а там этот японец над американцем стоит.
— И что? Даже если я вам поверю, что из этого следует?
— Неужели не ясно? Японец собирался убить американца. Я ему помещал, но позже он сделал вторую попытку. А ведь он не знал, что американца я увел в ординаторскую, а на его койке лежит Гаранин! Вот и убил его по ошибке!
— Блестящая версия, — с иронической усмешкой сказал Коробов. — Значит, японец собирался убить американца? А зачем? Они же здесь первый раз увиделись. Да даже не виделись — лежали себе, каждый в своей палате, до того момента, пока японец, по вашим словам, американца убивать не пришел. Зачем ему это? Каковы его мотивы? Без мотивов преступлений не бывает. А у японца мотивов нет. Или вы мне сейчас собираетесь наплести про кровную месть всем американцам за погибшую в Нагасаки бабушку?
— Нет. Дело в том, что… — Полундра принялся излагать свои соображения касательно того, что американец что-то узнал о японской экспедиции, и те решили его устранить. Но чем больше он говорил, тем яснее осознавал, насколько все это не правдоподобно звучит для постороннего человека. Коробов явно был того же мнения.
— Чушь, — решительно перебил он Полундру. — Цели японской экспедиции — не тайна за семью печатями. Они ищут стеллерову корову, и это не тот случай, когда мочат всех, что-то про экспедицию узнавших. У японцев нет никакого мотива. А вот у вас он есть. Вы дважды ссорились с Гараниным. Он угрожал вам, что устроит неприятности, и как сотрудник ФСБ мог исполнить свою угрозу. К тому же у вас, похоже, была и еще одна причина желать, чтобы с ним что-нибудь случилось, кроме личной неприязни и страха перед возможными неприятностями.
— Это какая же?
— Да вот эта ваша навязчивая идея насчет японцев. Вы явно очень хотели поговорить с американцем. А Гаранин вам мешал. Кстати, с американцем вы ведь все-таки поговорили. И что он вам рассказал?
Какую важную информацию насчет японцев сообщил?
— Никакой, — вынужден был признаться Полундра.
— Что ж, это полностью подтверждает мою версию и противоречит вашей. Сами посудите — уж американцу-то с чего японцев выгораживать? Ведь он сам, если верить вашей версии, рискнул жизнью и перед штормом отправился на Медный, чтобы их заложить.
