Дональдсон встал с места и двинулся к магазину.
Он решил, что нужно самому выяснить, в чем дело.
Так велел ему охотничий инстинкт, к которому цэрэушник привык прислушиваться. Да и логика, пожалуй, тоже. Вероятность того, что одно странное событие — исчезновение двух арестантов — связано с другой замеченной странностью, довольно велика. И уж, во всяком случае, пренебрегать ею профессионал не имеет права.
Дональдсон сейчас боялся только одного — что его подведет акцент. Он неплохо говорил по-русски — этот язык входил в обязательную программу подготовки агентов, которые должны были работать на Севере. Но мальчишка, хотя бы в первые секунды, не должен заподозрить в нем иностранца, а говорить совсем без акцента он не сможет.
Но эта проблема решилась проще, чем Дональдсон думал. Когда он подошел к дверям магазина, мальчишка обратился к нему сам:
— Дяденька, купите мне, пожалуйста, блок сигарет! Я вам деньги дам!
— Не рано тебе курить? — эту короткую фразу американец сумел произнести почти совсем без акцента. Мальчишка ничего не заметил, а если бы и заметил, мало ли какие у людей дефекты произношения бывают? Догадаться, что это акцент, можно было только обменявшись с Дональдсоном хотя бы парой предложений.
— Я не себе! Я папе покупаю! Ну почему мне никто не верит?! — в голосе мальчика звучала искренняя обида.
«Папе, говоришь? — подумал Дональдсон. — Интересно…»
— Хорошо, я куплю, — он снова сумел скрыть акцент.
Мальчишка радостно протянул американцу деньги. Дональдсон вошел в магазин, протянул купюру толстой женщине, стоявшей за прилавком.
— Блок каких-нибудь сигарет.
— И не стыдно тебе? — с неприязнью в голосе спросила продавщица, которой происходящее на улице было прекрасно видно через окно. — Ас виду — приличный мужчина! Ты думаешь, я не знаю, кому ты сигареты покупаешь?! Совести у тебя нет! Разве можно такому пацаненку курить?
— Он сказал, что для отца, — ответил Дональдсон.
— У него отец не курит, все знают.
— Я не знал. Я не местный, — на этот раз Дональдсон специально постарался, чтобы акцент звучал поотчетливее.
— Серьезно? Слушай, я и смотрю, что-то я тебя раньше не видела. А откуда же ты?
Вступать в долгий разговор с этой женщиной Дональдсон не был расположен.
— Издалека, — коротко ответил он. — Тогда сигарет не надо, — он забрал деньги и пошел к выходу из магазина.
"Интересно, — думал он. — Отец мальчишки не курит, а сигареты он покупает. Причем, если я еще хоть что-нибудь в людях понимаю, не себе. Так кому же?
Уж не Меллингу ли с Павловым?"
— Зачем ты мне солгал? — строго спросил американец, подходя к мальчику. — Твой отец не курит! На, возьми свои деньги!
Мальчишка чуть не заплакал от досады, но все же сдержался. Когда он забирал деньги, цэрэушник сумел кинуть взгляд в его сумку. Увиденное подтвердило его подозрения — сумка была набита продуктами: хлеб, колбаса, сыр, какие-то консервы, пакет макарон.
«Точно, его послали Павлов и Меллинг, — подумал американец. — Не бывает таких совпадений».
— Домой еду купил? — спросил Дональдсон, кивая на сумку.
— Да, — сверкнув исподлобья глазами, ответил тот. — А что?
— А точно домой? Может, для двух человек, которых я ищу?
Говоря это, американец внимательно всматривался в глаза паренька. И заметил его секундную растерянность. Теперь янки был полностью уверен в том, что не ошибается.
— Каких еще двух человек? — справившись с собой, спросил мальчишка.
— Сергея Павлова и Джейка Меллинга.
— Не знаю я никаких Павловых и Джеков. А вы что, нерусский? — Витька наконец заметил акцент своего собеседника.
— Я американец, — Дональдсон решил, что сейчас честность будет полезна. — Послушай, я не собираюсь выдавать их вашей полиции. Мне нужно просто поговорить с ними. От этого и мне, и им будет только польза. Отведешь меня к ним?
— Я никаких Павловых не знаю, — упрямо повторил мальчишка.
Дональдсон хотел было предложить ему денег, но, внимательно всмотревшись в упрямый прищур серых глаз, отказался от этой мысли. Такого не подкупишь.
— Хорошо, — сказал он. — Не знаешь, так не знаешь. Но ответь мне тогда на такой вопрос — есть у вас тут где-нибудь рядом с поселком безлюдное место, где никого не бывает?
— Целая куча, — настороженно ответил мальчишка. — А что?
— Назови мне любое из этих мест. Ну, смелее, — подбодрил мальчика американец, видя его колебания, — я уже ни о ком тебя не спрашиваю. Просто прошу назвать какое-нибудь безлюдное тихое место в окрестностях. Ты знаешь остров, а я нет, вот и прошу помочь.
— Например, у Горбатой скалы, за поселком, всегда пусто, — сказал Витька. — Туда дойти просто — все время вдоль берега, а где-то через полчаса саму скалу увидите, ее ни с чем не перепутаешь. А зачем вам это?
— А вот зачем. Передай, пожалуйста, Джейку Меллингу, что сегодня я буду ждать его там весь вечер.
Пусть приходит — нам с ним есть о чем поговорить.
Заметь, я не прошу тебя сказать, где он. Только передать мои слова.
— Я же сказал — не знаю я никакого Меллинга! — выкрикнул мальчишка.
— Тогда Павлову то же самое скажи.
— И Павлова тоже не знаю!
— Ну, если не знаешь — то не передашь. Но все-таки запомни — у Горбатой скалы, весь вечер. И скажи — я обещаю, что чем бы ни закончилась эта встреча, о ней никто не узнает.
На этот раз Витька ничего отвечать не стал Он просто развернулся и побежал прочь.
Дональдсон с улыбкой смотрел ему вслед. Мальчишка обязательно передаст беглым арестантам его слова. А там уж как сложится. Скорее всего, Меллинг все же захочет поговорить с соотечественником. Вот и отлично, это ему и надо. Даже данное пареньку слово можно будет сдержать — в этом случае ему самому так поступить выгодно.
Глава 35
— Товарищ капитан! Стае! Слышите?! Замок!
Селезнев с трудом разогнулся. Последние полчаса — а может, и больше — он двигался уже совершенно автоматически. От одуряющего холода он уже почти совсем забыл и кто он, и где он, и зачем он раз за разом приседает и делает наклоны. Он просто помнил, что так надо, и действовал, как заведенный механизм. Слова мичмана не сразу дошли до затуманенного сознания каплея, но они все же немного всколыхнули его.
«Замок? Какой еще замок?», — вяло подумал он, в очередной раз наклоняясь.
— Товарищ капитан! Вы что, не слышите?! Идемте к двери! — из всех троих посаженных в холодильную камеру пограничников только мичман Леха Калинин еще оставался в более-менее нормальном состоянии, хотя и у него от холода уже чернело перед глазами и накатывала апатия. Но сейчас, услыхав железный лязг замка, он воспрял духом — появлялся хоть и призрачный, но все же шанс. Если, конечно, он сумеет расшевелить товарищей — в одиночку ему ловить явно нечего.
