– Из Калифорнии, – чуть помедлив, ответил негр.
– О, Калифорния! – воскликнул Тигран. – Прекрасное место! Я был там пару раз в гостях у своего двоюродного брата. Помню, по вечерам мы с ним гуляли по центру Лос-Анджелеса, заходили в бары. Здорово было!
– Да, у нас там здорово, – кивнул Берт.
«Все ясно, – подумал Митонасян. – Врешь ты, парень. Не из Калифорнии ты и не бывал в Лос-Анджелесе. Иначе знал бы, что пешком гулять по его центру, да еще получать от этого удовольствие, там совершенно невозможно. В этом мегаполисе почти нет тротуаров, а уж в центре и подавно. Весь город приспособлен для машин, а не для пешеходов. Что поделать – американская специфика».
Митонасян продолжал благодушно болтать, рассказывая о своих впечатлениях от Америки. Берт только и делал, что поддакивал, хотя чем дальше, тем большую чушь нес Тигран. В конце концов зарвавшийся армянин заявил Берту, что своими глазами видел, как в том же Лос-Анджелесе полицейский расстрелял трех хулиганов, которые отказались идти за ним в полицию. После того как Берт и на это согласно кивнул – дескать, да, бывает у нас и такое, – Митонасян окончательно убедился: он не то что сам не американец, он Америку и по телевизору толком никогда не видел. И книг про нее не читал. После этого он закончил разговор – ушел с палубы к себе в каюту. Нужно было спокойно обдумать сделанные выводы.
«Итак, эти парни никакие не сотрудники спецслужб, – думал Тигран, медленно ходя из угла в угол. – Интересно, а сам Дримен настоящий или нет?» Однозначного ответа на этот вопрос не было. С одной стороны, у Дримена странный акцент, он ошибся в типе корабля, который присутствовал при затоплении сухогруза. Но, с другой стороны, если он не американец, то откуда он вообще эту историю знает? Про фальшивые доллары, про сухогруз, про то, что к изготовлению фальшивок был причастен он, Тигран Митонасян? Наконец, про точку, в которой сухогруз затонул! Ведь он явно обладает точной информацией обо всем этом! Откуда, если не от американских военных? А они бы ни с кем, кроме своих, ею не поделились.
«Стоп! – неожиданно подумал Митонасян. – Узнать об этом можно было и с другой стороны».
По телу старого армянина пробежала дрожь. Он шагнул к кровати и присел, пережидая, когда озноб поутихнет. В самом деле, ведь этот Дримен мог узнать обо всем не от американцев, а от арабов. Кстати, а куда шел сухогруз? Кажется, в Сомали. Да, точно, Хасан аль-Бизкек упоминал об этом. Так… А не от самого ли Хасана узнал этот «американец» о фальшивых долларах и точке затопления сухогруза?! Ведь тела Хасана так и не нашли! Американцы тогда показывали ему выловленные из моря трупы для опознания, и Хасана среди них не было. Конечно, может быть, его просто не нашли. Но, может быть, он и уцелел.
Вот тут-то Тиграну стало совсем плохо. Мало кого он боялся так, как Хасана аль-Бизкека. При одной мысли об этом человеке его в дрожь бросало. Картина складывалась совершенно безрадостная. Сухогруз шел в Сомали. А большинство захвативших его «американцев» – негры-мусульмане, никогда не бывавшие в США.
Остается сложить два и два. И получается простой ответ – Хасан выжил. Видимо, его подобрали те же сомалийцы, он с ними стакнулся и решил возродить производство фальшивых долларов.
Армянин закусил губу. Значит, сейчас он находится в плену у каких-то сомалийских бандитов или террористов. И нужно готовиться к встрече с Хасаном аль-Бизкеком. Судьба его совершенно ясна – будет восстанавливать производство фальшивок, а когда восстановит, его убьют.
«Надо бежать, – с предельной ясностью понял Митонасян. – Как угодно и поскорее, пока Дримен не вернулся».
После этого Тигран неожиданно быстро успокоился. Теперь его не томила неизвестность. Он знал, что ему следует делать. Не знал только, как. Но составить толковый план побега не слишком сложно, тем более что его охранники настроены вполне благодушно. Поводов для беспокойства он им до сих пор не давал ни малейших.
Несколько часов Тигран готовился к побегу. Было ясно, что бежать с острова можно только на корабле. Поэтому он долго сидел у окна, рассматривая четыре судна, на которых можно было выйти в море. И уже часам к пяти вечера определился – ему нужен старый немецкий катер. Только на нем есть мотор, три фелюги оснащены лишь парусами, а с ними он управляться не умеет. Кстати, если он его угонит, то преследовать его будет затруднительно – вряд ли его охранники мастера парусного спорта.
Теперь нужно было решить, как выбраться из каюты. Впрочем, как раз это оказалось совершенно несложно. Осмотрев иллюминатор, Тигран убедился, что даже его невеликих сил хватит на то, чтобы его вышибить. Оставалось решить вопрос с едой и оружием. Едой Митонасян запасся просто – сделал вид, что у него разыгрался аппетит, и потребовал себе на ужин тройную порцию, выбрав только те продукты, которые подольше не портятся. А с оружием, немного подумав, армянин решил не связываться. В конце концов, если уж до него доберутся, то хоть пулемет с собой возьми – много он не навоюет.
Наконец наступила ночь. Тигран не знал, где именно дежурит часовой, но иллюминатор его каюты находился непосредственно над водой, так что можно было рискнуть. Тем более что другой возможности могло и не представиться. Вдруг завтра Дримен вернется? Да еще и не один, а с Хасаном? Иллюминатор поддался легко. Высунувшись наружу, Тигран посмотрел вниз, на колышущуюся примерно в двух метрах под ним темную воду. Прыгать было очень страшно. Тигран вспомнил, что в этих морях и мурены водятся, и акулы. Да и глубина тут неизвестно какая, а пловец из него неважный. Почувствовав, что его решимость вот-вот иссякнет, армянин заставил себя вспомнить про Хасана аль-Бизкека. Когда перед его мысленным взором предстала мерзкая, садистская ухмылка бывшего полковника президентской гвардии, акулы сразу показались Тиграну не таким уж большим злом.
«Жалко, что я неверующий, – подумал он, осторожно выбираясь в окно. – Помолиться бы сейчас было очень кстати!»
Через несколько секунд Тигран повис на руках. А потом разжал пальцы и полетел вниз. Глубина оказалась всего около метра, вода доходила Тиграну до подмышек. Всплеск был совсем негромкий – армянин искренне понадеялся, что если часовой его и услышит, то не забеспокоится.
Он и не забеспокоился. Дежуривший в эту ночь Том вообще смотрел в основном на берег, а не на море. Он куда больше боялся нападения местных, чем бегства пленника. Осознал, что происходит что-то неладное, он только тогда, когда услышал рокот мотора. Это Тигран, залезший на катер, отходил от берега. Сперва Том не понял, что происходит. Он думал, что кто-то из местных на рыбалку не вовремя собрался. И только спустя пару минут сообразил, что тогда бы он обязательно увидел этих местных, когда они шли по берегу от поселка. Но он их не видел! Значит, или они затеяли какую-то гадость, или…
Том подскочил, как ужаленный. И кинулся к каюте пленника. Несколько секунд, невнятно ругаясь себе под нос, подбирал ключ, потом распахнул дверь… И взревел, словно раненый буйвол. Каюта была пуста, а из выбитого иллюминатора бил сильный холодный ветер.
Через несколько минут на ногах были уже все трое. Они кинулись к фелюгам, но Тигран рассчитал все правильно – под парусом никто из них не ходил, а это ведь довольно сложное искусство. Новичок, выйдя в море за кем-то в погоню ночью на старой фелюге, почти наверняка не догонит, кого хочет, а рыбам на корм угодит. Том, Берт и Гарри это быстро поняли. И кинулись в рыбацкий поселок искать того, кто сможет управлять корабликом. Однако это оказалось не так-то легко. Во-первых, рыбаки их просто не понимали. Во-вторых, когда удалось отыскать одного старика, с грехом пополам изъяснявшегося по-английски, он категорически заявил, что ночью в море никто не пойдет. Берт попытался угрожать, но не успел он вытащить свой пистолет, как ему в грудь оказалось нацелено старое охотничье ружье – его держал в руках тот самый старик, говоривший по-английски. Видимо, он был здесь кем-то вроде старосты. Берт хотел было предложить ему денег, но вовремя одумался. Если он сейчас вытащит из кармана пачку баксов, которую ему оставил начальник, то ружье запросто может выпалить. Этих аборигенов здесь целая куча, перебьют их всех и бросят в море.
