Сказать, что каперанг Давлетов был поражен – значит, ничего не сказать. Он застыл на палубе своего корабля с приоткрытым ртом, не отрывая от глаз бинокля. Выглядел он предельно глупо, но смотреть на него было некому – присутствовавшие два офицера сами сейчас были не в лучшем состоянии.
– Что же это за… – Давлетов продолжил предложение такими словами, от которых и у бывалого пирата уши бы в трубочку свернулись. – Мать вашу так! Это же… – На этот раз подходящих слов просто не нашлось.
Один из офицеров тоже изрыгнул семиэтажное словосочетание, кратко характеризующее тех, мягко говоря, нехороших людей, которые все это устроили. Эти слова привели Давлетова в чувство. Он вспомнил, что он тут не один, что от его приказов зависит, что будет делать команда.
– В радиорубку! Быстро! Доложить обо всем адмиралу и местным властям! – гаркнул каперанг так, что у самого уши заложило. – А ты, – он ткнул пальцем во второго офицера, – за мной! Нет, стой!
Давлетов хотел бежать в машинную рубку, командовать полный ход и идти в погоню за уходящей «амфибией», которая по международному законодательству теперь считалась пиратским судном и подлежала задержанию, а в случае невозможности задержания, то и уничтожению. Но его остановили две мысли. Первая – нужно было спасать тех, кто выжил, но оказался в воде. Итальянцев и своих. И вторая – а что, если у этих мерзавцев еще одна ракета найдется? К чести каперанга, эта мысль была именно второй – и по порядку возникновения, по значимости.
– Все лодки, какие есть, – на воду! – закричал он. – Все туда! Спасайте людей! Да поживее, улитки вы беременные!
Впрочем, он был несправедлив к своим подчиненным. Высыпавшие на палубу моряки все поняли мгновенно – в воду уже опускались шлюпки.
Давлетов хотел было сесть в одну из них сам, но в этот момент его позвали в радиорубку – на связи был адмирал.
– Что у тебя за херня там происходит?! – рявкнул Кохонов, едва услышав голос своего подчиненного, не дав ему даже закончить приветствие. – Какой еще взрыв?!
Давлетов коротко изложил ситуацию.
– Ничего не понимаю! Какая еще «амфибия»?! – рявкнул адмирал, дослушав.
– На ней не было опознавательных знаков.
– Преследуешь ее?
– Никак нет.
– Почему?!
– Людей же спасать надо! Да и поздно уже, не догоним!
– Мать твою так, вперехлест через клюз, каперанг! Ни хрена ты не соображаешь! Это же на нас повесят, неужели непонятно? Надо было этих сук преследовать! А теперь не отопрешься! Ну, смотри, я тебя прикрывать не буду! Сам отдувайся.
«Да я и не рассчитывал на тебя, гнида старая», – с холодной злостью подумал Давлетов. Он понял, что имеет в виду адмирал. В самом деле, для постороннего человека, не видевшего «амфибию» своими глазами, ситуация сложилась вполне недвусмысленная. В зону проведения учений вошло итальянское научно-исследовательское судно. Русские потребовали, чтобы оно удалилось, предупредили, что в противном случае могут принять решительные меры. Из-за неполадок с двигателем итальянцы не подчинились. И вот их судно затоплено. Какой отсюда следует вывод? Правильно, именно такой. Что коварные русские сами его и потопили, а какую-то «амфибию» просто выдумали, чтобы было на кого вину свалить. И ни хрена не докажешь ведь!
Каперанг был совершенно прав, он адекватно оценил ситуацию. Именно на такое развитие событий и рассчитывал Хасан аль-Бизкек, запуская ракету в итальянское судно.
Опасения не замедлили подтвердиться. Не успел Давлетов закончить разговор с адмиралом, как его вызвал йеменский сторожевой корабль. Разговор получился неприятным. Ни в какую «амфибию» арабы, разумеется, не поверили. Они слышали переговоры русских с итальянцами – ведь они велись на открытой частоте – и были уверены, что в гибели научно-исследовательского судна виноваты русские.
– Но у меня на борту нет оружия! – яростно кричал в рацию Давлетов. – Нет, понимаете?! Только легкое стрелковое! Что я, по-вашему, из автомата корабль потопил?
– Разбираться в этом – не моя обязанность, – бесстрастно ответил араб. – Я требую, чтобы вы проследовали вместе с нами в ближайший порт, там и будет проведено разбирательство. При попытке сопротивления я буду вынужден применить оружие.
– Мать твою так, – бессильно выругался по-русски каперанг. – Это называется, попал в дерьмо и не чирикай.
– Ладно, – уже по-английски сказал он в рацию. – Сейчас я поговорю со своим начальством, а потом дам окончательный ответ. Но все равно, прежде чем куда-нибудь идти, сначала нужно закончить спасательные работы. Мои люди сейчас спасают тех, кто уцелел.
– Мы вам в этом поможем, – ответил араб с явным недоверием в голосе. – Постарайтесь, чтобы выживших было побольше. Ведь это свидетели. Имейте в виду, погибших будут обследовать эксперты.
«Так, теперь нас еще и подозревают в том, что мы под шумок выживших итальянцев перетопим, чтобы они против нас не свидетельствовали, – мрачно подумал Давлетов. – Здорово! Дальше уже катиться некуда!»
– Свяжись с адмиралом, – приказал он радисту.
Когда связь была налажена, Давлетов коротко пересказал Кохонову требования йеменцев.
– Следуйте за ними, – приказал адмирал, едва дослушав. – Подчиняйтесь всем их приказам. А то еще в самом деле шарахнут из пушки.
– Товарищ адмирал, но есть еще одна проблема, – сказал Давлетов.
– Какая еще проблема?
– Полундра… То есть, я хотел сказать, лейтенант Павлов. Он все еще под водой! Правда, у него уже должна была кончиться дыхательная смесь…
– Если так, то, значит, Павлов мертв, – решительно заявил адмирал. – Водой он дышать пока не научился. А ведь говорил я ему, чтобы не лез куда не надо!
– Может быть, все-таки еще немного его подождать? – сказал Давлетов. – Мало ли что. Он ведь из таких передряг выкарабкивался.
– А вот на этот раз – не выкарабкался, – ответил Кохонов. – Нечего было из себя супермена изображать и лезть туда, где целая группа погибла. Короче говоря, слушайте приказ, каперанг. Павлова не ждать. Следовать за йеменцами, делать, что они скажут, дожидаться разбирательства по делу о гибели итальянского судна. Вам все ясно?
– Ясно… – сквозь зубы ответил Давлетов.
«Эх, и сволочь же ты, адмирал, – думал он про себя. – Много я сволочей видел, но чтобы вот так легко своих списывать…»
Однако вслух этого сказать было никак нельзя. Не спорят капитаны первого ранга с адмиралами, не принято это. Да и бесполезно.
24
Все корабли разошлись в разные стороны. «Амфибия» удалилась в неизвестные дали, а русское гидрографическое судно подобрало всех, кто остался в живых после гибели итальянского корабля, и последовало за йеменским сторожевиком. О недавнем пребывании здесь людей напоминали только оставшиеся на поверхности моря многочисленные обломки. Их плавно покачивали ленивые сине-зеленые волны. На постороннего наблюдателя картина эта вполне могла навеять философские раздумья о тщете всего сущего. Был корабль – и не стало корабля. Были люди – и нет людей. И только морские волны как были, так и остались.
