– Да, эти женщины умели любить, – вздыхали
коллеги, утирая слезы. Самое сметное, что она сама поверила в существование
тетушки-аристократки, сроднилась с нею, еще бы, ведь тетушка была плодом ее
собственной фантазии. Однажды она даже поймала себя на том, что стоит у
прилавка и думает: а не купить ли тетушке вот этот теплый платок? Он такой
большой, уютный, а в Питере зимой так промозгло…
Но в семь вечера ею вдруг овладела такая тоска, такое
отчаяние, что она оделась и помчалась на вокзал. Встала в очередь за билетами,
но когда до окошка кассы оставалось совсем немного, ее вдруг зазнобило, она
закашлялась до слез. Я заболеваю! Куда ж ехать в Питер, где даже голову негде
преклонить? С ума я, что ли, сошла? И она вышла из очереди.
– Женщина, вы стоять будете? – крикнул кто-то ей
вслед, она только рукой махнула, ее душил кашель. Все решилось само собой!
Никакого новогоднего чуда, просто грипп! А уж с гриппом, понятное дело, надо
сидеть дома, даже не сидеть, а лежать. Мысль о теплой постели была отрадной.
Она добралась до дома, купив по дороге каких-то таблеток, наглоталась их и
легла в постель.
Уснула мгновенно. А проснулась в половине двенадцатого,
прислушалась к себе и с изумлением поняла, что чувствует себя совершенно
здоровой. Ни кашля, ни температуры, ни озноба. Неужто так подействовали
какие-то таблетки? Или это было нервное? В подкорке сидела мысль, что ехать
нельзя, вот организм и придумал ей грипп, как она придумала тетушку Ангелину
Игнатьевну! Да, интересно! Ну что ж, такое надо отпраздновать! Она встала,
надела новые трусики, лифчик и колготки. Говорят, в Новый год надо надевать три
новые вещи. Посмотрела телевизор, выпила вина, поела и опять завалилась спать,
вполне довольная жизнью. И решила, что утром будет спать сколько влезет! Но
проснулась рано, съела грушу и подумала: как хорошо дома! Блаженно потягиваясь,
включила телевизор и с наслаждением стала смотреть детский фильм, старую
«Снежную королеву» с юной Прокловой. И вдруг в дверь позвонили. Она испугалась,
словно застигнутая на месте преступления. Накинула халат и выскочила в
прихожую. А может, затаиться, не открывать? Звонок повторился. Она прильнула к
глазку. Никого не увидела.
– Кто там? – спросила на всякий случай.
– Откройте, пожалуйста! – раздался в ответ детский
голос.
– Тебе кто нужен?
– Инга Григорьевна!
– Тут таких нет.
– Как нет? – голос прозвучал испуганно.
Майя открыла дверь. На площадке стояла девочка лет десяти.
Пухленькая, веснушчатая, в красной шляпке и клетчатом пальто.
– Ты откуда, Красная Шапочка? – невольно
улыбнулась Майя.
– Из Лахти.
– Лахти? Это, кажется, в Финляндии?
– Да, я приехала с папой! А где же мама?
– Какая мама? – поразилась Майя.
– Моя мама, Инга Григорьевна Сорочко. Она тут живет,
вот адрес!
Девочка протянула ей бумажку. Адрес был Майин.
На лестнице дуло.
– Ты заходи, разберемся, – подбодрила она девочку,
у той был испуганный вид.
– Меня зовут Василиса, а вас? Можно я сумку тут
поставлю?
Сумка была объемистая.
– Давай сюда, она тяжелая?
– Да. Спасибо! А вас как зовут?
– Майя. Снимай пальто, Василиса! Ты есть хочешь?
– Нет, спасибо, мы с папой завтракали в самолете.
– А где же твой папа?
– Он уехал в Киев.
– Как уехал? – поразилась Майя.
– Он на самолет опаздывал, довез меня, сказал, чтобы я
пожила три дня у мамы. – Глаза девочки наполнились слезами. – А мамы
нет… Она раньше тут жила…
– Господи, что за кошмар! А как же он… твой папа… Он
маму предупредил?
– Он сказал, что это будет новогодний сюрприз для мамы.
Она откроет дверь, а на лестнице я…
Твой папа полный кретин, подумала Майя.
– Ну ничего, что-нибудь придумаем, поищем твою маму… А
пока побудешь у меня.
– Правда?
– Правда, не выгоню же я тебя на мороз… Но папа… У него
есть телефон? Он не мог успеть далеко уехать.
– Конечно! – обрадовалась Василиса. Она вытащила
из кармашка мобильник. Набрала номер. – Выключено!
Таких отцов надо убивать! – подумала Майя.
– А вы тут давно живете?
– Два года. А ты почему спросила?
– Тетя Майя, а нельзя как-нибудь найти мою маму? Может,
через Интернет?
– У меня, к сожалению, нет компьютера. Можно, конечно,
сходить в Интернет-кафе… А кто твоя мама?
– Балерина.
– А где она танцует?
– В кабаре.
Час от часу не легче.
– Ты давно ее не видела?
– Почти два года. Мы с ней на вокзале встретились,
когда в Финляндию уезжали. Папа с мамой поссорился, отсудил меня у нее, и мы
уехали в Екатеринбург, к бабушке. А потом папа устроился на работу в Финляндии…
Мама не сказала, что переезжает… Они с папой все время ругались…
– Знаешь, я, кажется, придумала, как нам найти твою
маму! Конечно, сегодня не самый подходящий для этого день… Но попытка не пытка.
Ты вот поешь все-таки… Пирожное хочешь?
– А какое? – деловито осведомилась Василиса.
– Есть эклер, есть наполеон.
– А можно сначала наполеон, а потом эклер?
– Можно, – улыбнулась Майя, – но может, сперва
бутерброд?
– Нет, спасибо. Лучше пирожные.
– Вообще-то я тебя понимаю. Вот, садись, а мне надо
позвонить. Чаю налить?
– Да ну его. А лимонадику у вас нет?
– Увы, чего нет, того нет.
– А какао?
– Какао? Какао где-то, кажется, было! Ага, вот!
Она заварила девочке какао и пошла в комнату звонить.
Понимая, что, если ее пошлют куда подальше первого января утром, она не вправе
будет обижаться.
Но на ее звонки просто никто не ответил. Господи, подумала
Майя, а если бы я все-таки поехала в Питер, что было бы с ребенком? Но что же
это за отец? Чудовище какое-то! И как ему удалось отсудить девочку у матери?
Или мать совсем уж пропащая? А девчонка такая славная! Красная Шапочка.
– Можно? – заглянула в комнату Василиса.
– Заходи. Ты сыта?
– Да. Спасибо.
– Слушай, Василиса, а как ты с папой договорилась?
– Он сказал, что четвертого заедет за мной к маме.
– Ну вот что! Я сегодня, в первый день праздника,
никуда не дозвонилась. Ты пока останешься у меня.
