— А ну, салага, садись и ты на весла, а то размечтался, глядя на синее море. Я ж тебе не крейсерское машинное отделение, устал уже в одиночку трех пассажиров транспортировать, — хлопнул Павлов по плечу курсанта, выводя того из задумчивого состояния, — нам надо побыстрее отсюда линять.
Помимо Полундры и курсанта в шлюпке сидел и Тузик, которого теперь никто не сдерживал, но умный пес, похоже, сам понял, что шуметь не нужно, и, как заправская дрессированная служебная собака, смирно сидел на носу шлюпки и тихо сопел, вывалив мокрый, шершавый язык. На дне шлюпки лежал надежно связанный морскими узлами Хеттиф с кляпом во рту. Похоже, Полундра помимо удушения успокоил пирата и качественным ударом по голове, поскольку сейчас тот лежал спокойно, как бревно. Сухомлин даже подумал, что сомалиец не дышит, наклонившись над ним и всматриваясь в лицо.
— Товарищ старший лейтенант, а он не…
— Не волнуйся: жить будет, — коротко отозвался Полундра.
Рядом со связанным телом на дне шлюпки был сложен полный набор для подводной охоты — единственное снаряжение, которым располагали моряки.
Когда корабль совсем растворился в ночной тьме, Полундра неожиданно дал приказ остановиться:
— Ну все, суши весла, курсант.
Шлюпка остановилась. Полундра встал с весел и взял сверток с гидрокостюмом, после чего сбросил с себя обувь, одежду и натянул тесно облегающее водонепроницаемое трико, ласты, перчатки и маску.
— Помоги-ка мне вот эту штукенцию на плечи надеть, — Полундра рукой указал на баллон.
После того как Сухомлин помог ему надеть нелегкий баллон, готовый к погружению Полундра взял водонепроницаемый пакет, поместив в него пистолет, отобранный у Хеттифа. Теперь приготовления были закончены.
— Товарищ старший лейтенант, а зачем вы нырять собрались? — хлопал глазами Сухомлин.
Наивный вопрос заставил Полундру покачать головой:
— Да вот, бляха-муха, дно морское хочу посмотреть, пополнить коллекцию кораллов и сделать новые снимки фосфоресцирующих рыбок. Курсант, не задавай глупых вопросов! — повысил он тон. — Надел — значит, надо. Ты лучше шлюпку сторожи, чтоб ее не опрокинуло, ветром не отнесло и так далее. Короче, остаешься за главного, а я пока по делам. Ну, салага, пожелай мне удачи в бою, — с этими словами старлей надел кислородную маску и кувырнулся в воду.
Глава 16
Могадишо — столица Сомали, город с населением более миллиона человек, самый крупный город страны, ее центр. Река Шеббель, протекающая через Могадишо, хоть и пересыхает в феврале и марте, но зато в остальное время обеспечивает жителей окрестностей столицы водой для орошения полей, так что Могадишо — один из немногих мало-мальски значимых центров земледелия в скотоводческом Сомали. Это древний город, бывший еще с XI века крупнейшим торговым центром Африканского Рога. Здесь находятся красивый дворец султана Гаресы, изысканная мечеть Фарх-ад-Дина и шумный восточный рынок Барака, расположенный недалеко от старого города. Однако прежний Могадишо — город с университетом и крупным музеем, привлекающий туристов своей арабской архитектурой, — все это в прошлом.
С момента захвата Могадишо повстанцами в девяностом году он не знал больше покоя. За последующее десятилетие значительная часть города была разрушена, тысячи людей погибли, а десятки тысяч ожесточившихся от войны и голода горожан в поисках пропитания теперь совершали разбойничьи набеги на близлежащие деревни, превратив их в развалины посреди пустыни. Многие исторические памятники столицы были превращены в руины, университет и все, что как-то было связано с культурной жизнью, за ненадобностью закрыли.
В девяносто третьем году город, лежавший в руинах, был поделен между воюющими сторонами «зеленой» линией на две части, но мира это не принесло, ведь каждый полевой командир полагал, что, захватив столицу, он автоматически станет руководителем всего государства. В результате бои и разрушения продолжались. Что говорить, если даже миротворческий контингент ООН, состоящий из бравых ребят дяди Сэма, натренированных в пустынях Ирака, дисциплинированных немцев и расчетливых английских томми, поджав хвосты, покинул город через два года после начала миротворческой операции. На сегодняшний день Могадишо — чуть ли не единственная столица в мире, где ООН не может оказывать международную гуманитарную помощь из-за отсутствия гарантий безопасности. А это значит, что жители этого города остаются без так необходимых им еды, воды и медикаментов.
Иностранцев в Могадишо практически не осталось — слишком опасно, того и гляди подстрелит какой-нибудь боевик, а то и обычный горожанин-мародер задушит голыми руками, позарившись на твою одежду. Но все же кое-кто остался. Чем они занимаются в этом богом проклятом месте — большой вопрос, но ясно одно: законными операциями тут и не пахло. Чудом уцелевший среди анархии и войны отель «Плаза» в центре города и стал местом проживания для многих из таких гостей. Удивительное дело, но за огромную, по сомалийским меркам, плату постояльцы в отличие от простых горожан всегда получали и еду, и питье.
В Могадишо темнело — приближалась ночь. Фонарей здесь почти не увидишь, да и электричество в городе почти отсутствует, поэтому ночи в Могадишо, наверное, самые темные на планете. Единственным местом, где электричество имелось, опять-таки был отель «Плаза» — истинный остров цивилизации среди моря деградации.
В баре отеля за одним из столиков у гудящего кондиционера сидел Юрген Фогс. Он предусмотрительно снял форму миротворца, поскольку «голубых касок» в Могадишо, мягко говоря, не очень любят. Тем не менее вместо униформы на нем красовалось хаки без опознавательных знаков, чтобы знали, что парень — не промах. Может, наемник или чей-нибудь военный советник… Таких побоятся трогать.
И без того обычно суровое лицо Фогса на этот раз было просто каменным: губы крепко сжаты, тяжелый взгляд исподлобья, казалось, мог убить без оружия, на щеках бегали желваки. Полковник явно нервничал. Он то и дело оборачивался, смотрел по сторонам на персонал и немногочисленных посетителей, бросал взгляды на дверь и за окно. Время от времени немец поглядывал на часы, а его обутые в высокие военные берцы ноги достаточно громко постукивали по полу, невольно отбивая ритм музыки, доносящейся из-за барной стойки.
Ожидая кого-то, Фогс не заметил, как к нему подошел чернокожий бармен, чей цвет кожи резко контрастировал с белоснежной рубашкой, и что-то спросил. Бармен был очень услужлив, и, не дождавшись ответа в первый раз, также вежливо, как и вначале, спросил:
— Господин желает что-нибудь выпить?
— А, да-да, — поднял голову полковник, — у вас виски есть?
— Конечно.
— Скотч?
— К сожалению, только бурбон, могу даже предложить «Old Charter».
— Ну ладно, двойной, пожалуйста.
— С содовой?
— Без.
Приняв заказ, бармен отправился за стойку, все так же услужливо улыбаясь. Эта улыбка вызывала у нервничающего Фогса некоторое раздражение: «Все вы так, пока вам деньги платишь, улыбаетесь, подлизываетесь. А стоит спиной повернуться — сразу либо застрелит, либо нож всадит. Черт побери, но где же он?»
