— Этот врач — отличный специалист, и он сможет помочь вашей жене, — объяснял он нервному сомалийцу, ей нужна медицинская помощь.
— Еще чего! — возбужденно орал ставший вдруг донельзя агрессивным Али. — Чужой мужчина, да еще белый иноверец, будет прикасаться к правоверной мусульманке? Я такого не допущу.
— Да при чем тут «не допущу»? Вы поймите, что ваше отношение может погубить женщину. Вам что важнее — религиозные запреты или жизнь жены?
Кавторанг, совершенно спокойно, стараясь делать как можно более мягкие движения, приблизился к сомалийцу и, глядя тому прямо в глаза, произнес:
— А что, если она умрет при родах? Что тогда? — Он старался говорить очень плавно, чтобы сбить напряжение.
Женщина испуганно оглядывалась по сторонам, готовая пустить в ход при приближении врача длинные и грязные ногти.
Плюгавый выслушал речь кавторанга и, не раздумывая, отчеканил:
— Да пусть лучше и она умрет, и ребенок умрет, все же лучше, чем перед Аллахом позориться.
Такие безумные доводы сомалийца никто из русских понять никак не мог. Фундаменталистские взгляды Али шли вразрез с элементарными основами человеческой логики.
— Вот дикие люди, — вполголоса произнес один из офицеров.
Полундра только покачал головой — ему уже неоднократно приходилось видеть подобные примеры.
Россияне сочувственно глядели на несчастную, забитую женщину и ее полубезумного мужа. Вот к нему-то уж точно никаких симпатий не было ни у кого. Особенно был озадачен таким поворотом событий, конечно же, командир корабля. Ему совсем не хотелось, чтобы эта женщина разродилась прямо на борту парусника, а глядя на ее состояние, Стенин уже ни в чем не был уверен. Все снова поднялись на палубу.
В этот момент, как всегда, откуда ни возьмись, выскочил Тузик. Он громко залаял и стал бросаться на африканцев, которые ему явно не понравились. Все стали пытаться отогнать пса, но тот упорно продолжал метаться из стороны в сторону и при этом злобно рычать. Несмотря на небольшие габариты, в ярости он выглядел гораздо более устрашающим. Несколько человек пытались отозвать пса, крича на разные голоса, но ничего не выходило. В конце концов Тузик совсем рассвирепел и накинулся на плюгавого. Тот неуклюже попытался отбиться, размахивая руками и ногами.
— Что это с ним? Тузик! Вернись! — прокричал Полундра.
Но Тузик не обращал на уговоры никакого внимания, наоборот, с еще большим остервенением облаивал Али и его жену. Сделав неожиданный бросок, он изловчился и ухватил африканца за голень. Хеттиф дико заорал, отбиваясь от очумевшего пса… Тузика попробовали поймать за ошейник, но он не давался, продолжая носиться по палубе. Вдобавок ко всему стала визжать и жена Али.
— Нужно позвать Сухомлина, Тузик только его слушается, — вспомнил старлей.
Кто-то побежал за курсантом. Плюгавый держался за укушенную ногу и скулил. Появившийся Сухомлин позвал разбушевавшегося пса. Тот отреагировал не сразу. Наконец пес затих, поджал хвост и поплелся к ногам Сухомлина.
— Эх ты, — поглаживая шерсть, проговорил курсант, — и почему это ты так ни с того ни с сего завелся? Зачем гостей обижаешь?
Вместо ответа Тузик взглянул в сторону плюгавого и глухо зарычал. Курсант подхватил его на руки и понес в каюту. Кавторанг нервно потер виски и вздохнул. Да, получили себе на голову приключение! Но деваться уже было некуда, теперь следовало довезти африканцев до ближайшего порта. Там скитальцы смогут заправить свой мотобот, а женщина наконец попадет в больницу. Сенин дал указание отвести ее в карантинную каюту, где она могла быть одна. Хеттифа он разместил в соседней каюте. Остальных сомалийцев отвели в помещение, предназначенное под склад. Там было довольно просторно и места хватало всем. Нескольким офицерам было поручено постоянно следить за африканцами, потому как им, несмотря на предупреждение, вполне могло взбрести в голову шляться по кораблю. А это не пассажирский лайнер, а учебный корабль, принадлежащий Военно-морскому флоту России.
— Надо бы рану ему обработать, — обратился Стенин к Ахрамееву.
— Нет уж, хватит! — решительно заявил тот. — Еще одного скандала не хватало. Тузик не бешеный, так что выживет твой фундаменталист. А то ведь зарежет горячий сомалийский парень.
Врач закурил и, пуская кольца дыма, заявил:
— Нет, что ни говори, а нет сейчас того уважения к людям моей профессии на корабле.
— Да как же нет? — пробовал возразить кавторанг.
— И не говорите, товарищ командир, шутливо махнул рукой собеседник, — вот раньше…
— А что — раньше?
— Нет никакого сравнения! Да возьмите даже пиратов. Врачи очень высоко ценились ими. — Ахрамеев, похоже, уселся на любимого конька. — Нередко при захвате вражеского судна врач в первую очередь получал предложение присоединиться к команде победителя. Врач, кстати, был единственным человеком, кому разрешалось не подписывать пиратское соглашение.
— Привилегированный класс! — прищелкнул языком Стенин.
— А то. Нередко врачам захваченного судна выплачивали вознаграждение, если они просто оказывали помощь членам пиратской команды.
— Ну а если у пиратов не имелось на судне доктора? — поинтересовался командир.
— Этого они старались не допускать, — авторитетно заявил Ахрамеев, — если на корабле не было настоящего врача, на эту должность выбирали любого подходящего пирата, который имел хоть какие-то познания в медицине. Упоминается случай, когда врачом был избран корабельный плотник — так как у него были необходимые «инструменты» для выполнения ампутаций. Иногда врачеванием занимались корабельные повара — им была знакома работа с мясом, но они были менее квалифицированны, чем плотники.
Ахрамеев считал себя человеком очень начитанным и действительно часто по случаю и без оного мог рассказать немало интересного. Эта «ходячая энциклопедия», как называли его на паруснике, пользовалась заслуженным авторитетом, и в случае «умного» спора обращались именно к нему.
— Минимальная аптека всегда присутствовала на корабле и в далекие времена. Судовой врач имел набор инструментов для выполнения неотложных операций и небольшой набор лекарств. За пополнение запаса лекарств отвечал сам врач, поэтому в порту он обычно направлялся в местную аптеку, где скупал необходимые лекарства.
— Ну, я думаю, что запаса лекарств до конца похода у нас хватит? — улыбнулся кавторанг. — Зная вас, допустить что-то другое я просто не могу.
— Никто не знает, как сложатся события, но пока что у меня все под контролем, — не без некоторого самодовольства развел руками Ахрамеев.
— Я подозреваю, что главным лекарством у пиратов был все-таки…
— Да, товарищ командир, конечно — главным корабельным лекарством у пиратов был ром, — кивнул врач, — его использовали и как лекарство от желудочных болезней, и как обезболивающее при операциях.
