Такое поведение невесты коммерсанта удивило даже видавших виды работников Дворца бракосочетания. Им, не раз оформлявшим браки солиднейших людей города Мурманска, прежде случалось наблюдать на лицах роскошных, ярко накрашенных невест только самодовольство и блаженное предвкушение радостей счастливой семейной жизни. На какое-то время они даже испугались, что произойдет скандал. Им, как людям достаточно солидным и респектабельным, скандалы в их заведении, всякие нелепые слухи о насильственной выдаче замуж были совершенно ни к чему. Так что работники Дворца бракосочетания вздохнули с облегчением, когда белокурая девушка безропотно подписала все предложенные ей документы, а нечаянно капнувшую было на лист бумаги слезу из ее глаз аккуратно накрыли промокашкой. Еще большее облегчение работники Дворца испытали, узнав, что многоуважаемый господин Стариков не собирается оставаться с друзьями во Дворце, чтобы отметить «помолвку», что он вообще ничего не собирается пить. С довольно хмурым и разочарованным, несмотря на благополучно подписанное заявление, видом коммерсант объявил, что они все — он, невеста, свидетели — немедленно покидают Дворец, потому что у них на сегодня запланирована еще куча дел. Работники Дворца с дежурными приветливыми улыбками на лицах проводили дорогих клиентов до самых дверей, однако выходить под холодный дождь теперь не стали, наказав приходить через два месяца, когда истечет определенный законом срок.
Усевшись в лимузин коммерсанта, девушка изо всех сил постаралась сдержать душившие ее слезы. Но Борис, казалось, и не смотрел на нее, не на шутку раздосадованный ее поведением во Дворце.
— Ладно, хватит, поплакали, и будет! — сердито проговорил он. — На вот, держи!
Нехотя обернувшись, девушка увидела, что Борис протягивает ей кредитную карточку.
— Здесь двадцать тысяч баксов, — объяснил он. — Видишь, «American express», в любой стране мира найдешь банкомат, получишь с нее любую часть суммы. Можешь считать, что это тебе мой свадебный подарок. А вот это, — он вытащил откуда-то два больших конверта, — загранпаспорта, визы, билеты до Осло. На тебя и твоего папика…
— Спасибо, Борис, — едва слышно проговорила девушка, принимая из его рук деньги и документы.
— Что, только спасибо? — криво усмехнулся Стариков. — Ты бы хоть поцеловала меня в благодарность. Мне рассказывали, что ты этому своему медведю на шею бросилась, когда прощалась с ним перед отплытием!
Наталья Назарова посмотрела на него испуганно, но, ничего не сказав, робко потупилась. Цинично усмехнувшись, коммерсант отвернулся.
— Боря, я не просила тебя обо всем этом: Осло, загранпаспорта, самолет, — тихо заговорила девушка. — Я просила оплатить операцию в московской клинике…
В московской клинике работают одни недоумки! — оборачиваясь, со злостью возразил коммерсант. — Они такие заболевания толком и лечить-то не умеют. А эта клиника в Осло принадлежит Североатлантической ассоциации ветеранов-подводников, они специализируются на болезнях как раз таких, как у твоего папика, понимаешь ты это? Там у них японское оборудование, великолепные специалисты, каких в Москве нет и быть не может. Оно и и стоит, конечно, дороже, особенно с перелетом и проживанием. Но зато ведь и вылечат хорошо. Видишь: мне для твоего отца ничего не жалко, никаких денег. А ты меня в благодарность даже поцеловать отказываешься!
Дрожь отвращения пробежала по лицу девушки
— Не сейчас, Боря, — взмолилась она. — Потом! Потом я дам тебе все, что ты попросишь! Честное слово!
— Когда потом? — недоверчиво спросил Стариков. — После свадьбы, что ли?
Наташа тяжело вздохнула и выдавила из себя:
— Да…
— Ну ладно, — с хмурым видом кивнул коммерсант, чувствуя, что большего от своей невесты теперь ему все равно не добиться. — Кстати, сколько это ваше лечение там продлится? Когда вы возвращаться собираетесь?
— Нам врачи сказали, что это займет где-то полтора месяца, — поспешила объяснить девушка. — Только полтора месяца! Неужели тебе будет так трудно подождать?
— Да уж, полтора месяца! — Стариков иронически скривил губы. — Через полтора месяца подойдет срок нашей свадьбы. И через полтора месяца я буду богат, намного богаче, чем сейчас. Если только этот мореман меня не надует. Но ничего. — Стариков самодовольно усмехнулся. — Пусть только попробует меня надуть! Я до него доберусь. В случае чего, я ему такое устрою, что он меня по гроб жизни матерными словами поминать будет. И тебе, — он повернулся к девушке, — не поздоровится, вот только попробуй меня надурить. Никакой Полундра тебе не поможет!
Борис Стариков завел мотор своего лимузина и стал выворачивать с парковки возле Дворца бракосочетания. Ему и в самом деле давно уже пора было отправляться по важнейшим делам.
ГЛАВА 17
Форштевень гидрографического судна мерно резал свинцово-серые, гонимые ветром волны; над ним распростерлось столь же свинцово-серое небо — низкое, словно нависшее над самой головой. Вокруг гидрографического судна царил один только серый цвет и не было ни малейшего цветного пятнышка, на котором глаз мог бы остановиться, отдохнуть от этого бесконечного серого однообразия.
Норвежское море находится значительно западнее Баренцева и, следовательно, ближе к согревающему всю Западную Европу Гольфстриму. Однако на деле Норвежское море ненамного теплее и гостеприимнее Баренцева. Если ледяной ветер не налетает бешеными порывами, не свистит, не завывает в снастях судна, не раскачивает безжалостно из стороны в сторону, грозя сломать, его радиомачту, а море лишь слегка колышется, идет ровная, не выше полуметра волна — значит, считают моряки-североморцы, сегодня им повезло, стоит хорошая погода. Лучшая в северных морях бывает редко, лучшей можно не дождаться и за целое лето.
Полундра, широко расставив ноги, стоял на мостике возле ходовой рубки своего судна и, машинально прислушиваясь к равномерному шуму работы двигателей, внимательно смотрел в морскую даль — туда, где сливались в одну непроницаемую дымку серое море и свинцовые тучи над ним. Вдруг вдалеке на поверхности моря его глаза заметили какой-то странный объект, словно выросший из воды слева по борту. Поднеся к глазам морской бинокль, Полундра долго с недоумением рассматривал странные, ни на что не похожие груды ржавого закопченного металла, которые непонятно каким образом высились посреди бескрайнего моря.
Кавторанг Мартьянов, также находившийся на капитанском мостике, заметив интерес своего подчиненного, усмехнулся и подошел ближе.
— То, на что ты смотришь, норвежская буровая платформа, — сообщил он не отрывавшему глаз от бинокля Полундре. — Месяц назад там авария была — пожар, разлив нефти. Теперь вот пожар потушили, нефть убрали, нефтяников увезли на берег…
— А платформа осталась?
— Платформу тоже собираются отбуксировывать и демонтировать, — отозвался кавторанг. — Там повреждения слишком серьезные, восстановлению она не подлежит. Удивительно, как она вообще не затонула до сих пор.
