— Откуда ж он там взялся? — задумчиво проговорил мичман. — Из наших в это время никто, кроме тебя, туда не спускался… А ты хорошо рассмотрел его лицо? Там же было темно, иловая взвесь…
— Там не было темно! — сурово возразил Полундра. — Вода была чистая, ила там не было. Понимаешь, все эти годы артпогреб был наглухо закупорен, этот неизвестный водолаз первым осмелился открыть крышку.
— И у тебя был фонарь, да?
— Горел его фонарь, — поправил Полундра. — Знаешь, Витька, ты не зря беспокоился по поводу вон того траулера! — Полундра указал в окно, где упомянутое судно по-прежнему раскачивалось на волнах. — Помимо нас, это единственная лоханка в районе сорока миль вокруг…
— Точно, Серега! — воскликнул мичман. — Оттуда он и приплыл, этот аквалангист, больше просто неоткуда! Я только ума не приложу, откуда они там узнали про наш эсминец?
— А откуда узнал про него наш кавторанг? — возразил Полундра. — И этот вшивый мурманский бизнесмен, который всю эту кашу заварил? Это драка из-за золота, понимаешь ты? И драка не на жизнь, а на смерть. Я уверен, что тот водолаз только первая жертва этой драки. Будут и другие…
— А ты уверен, что это было золото? — вдруг спросил Витька Пирютин. — Может быть, просто какой-нибудь желтый металл…
— На, смотри, — нехотя отозвался Полундра. Откуда-то из недр своей койки он достал золотой слиток и кинул его прямо в руки мичману. — Ну, как по-твоему, что это такое?
— Вот это ни хрена себе! — Мичман аж приоткрыл рот от изумления, бережно принимая в руки увесистый золотой слиток. — Смотри: и герб СССР здесь есть, все как полагается…
— Ты только представь, — продолжал Полундра. — Там, в этом ящике, который был вскрыт, около двух десятков таких. А самих этих ящиков целые штабеля, кавторанг говорил, их должно быть около сотни.
— Сокровища затонувших кораблей, одним словом, — подытожил мичман, поигрывая золотым слитком в руке. — Да уж, лихо мы в самое дерьмо въехали! Отец-командир, мы ему все как дети!.. А использует нас как портовых шалав.
— Ты только представь, — говорил Полундра, — какие деньги они за это золото получат! Они же там все миллионерами окажутся! А нам каждому по три тысячи баксов — и в расчете!
— Нет, так это оставлять нельзя! — решительно сказал мичман, поднимаясь на ноги и размахивая золотым слитком как булыжником, известным и верным оружием пролетариата. — Ты, значит, жизнью своей рискуешь ради того, чтобы кавторанг да еще этот толстомордый бизнесмен как сыр в масле катались! Хорошо же они придумали, чужими руками жар загребать!
— Стой! — в изумлении воскликнул Полундра, вскакивая с постели. — Ты куда это со слитком отправился?
— Куда, куда. — Мичман мрачно усмехнулся. — К этой сволочи кавторангу! Суну ему эту штуку под нос, пусть объясняет, что это все значит! Пусть и мне, и тебе, и всей команде объясняет!
— Да ты что, рехнулся?! — воскликнул Полундра. — Сядь, дуралей! Сядь, говорю, а то хуже будет! — Он почти насильно усадил своего друга обратно на койку. — Врубись же ты, наконец! Если ты сейчас к нему с этим слитком припрешься, не ты его, а он тебя заставит объяснять, откуда он у тебя взялся. И это будет еще полбеды…
— Да? — удивился мичман. — А что еще?
— Ты собираешься показать слиток всей команде, — продолжал Полундра. — Да будь это прежняя команда нашего судна, когда мы еще к Военно-морскому флоту принадлежали, я бы и слова не сказал. Более того, сам бы кавторангу этот слиток под нос сунул. Сразу же, как из моря вылез. Сказал бы, вот ради чего ты заставляешь меня жизнью рисковать. Я уж не стал бы прятать его под подушкой!
— Правильно! — воскликнул мичман. — Так и надо было сделать!
— Надо было! — отозвался Полундра. — Раньше можно было такое сделать А теперь? Посмотри, какие бандитские рожи на нашем судне!
— Да уж! — согласился, горько усмехнувшись, мичман. — Я и сам хотел тебе сказать про это. В колонии строгого режима наш кавторанг набирал их, что ли..
— Вот я и говорю, — продолжал Полундра — Боюсь, что если про этот слиток на судне узнают, поножовщина из-за него начнется!
— Да ну! — изумился мичман, растерянно глядя на кусок желтого металла, который он продолжал держать в руках. — А ведь правда! — Он озабоченно покачал головой. — Я знаю нескольких личностей, которые из-за вяленой трески чуть друг другу зубы не повыбивали. Помнишь, вчера во время обеда?
— Вот я про то и говорю! — сказал Полундра. — Не команда у нас стала, а воровская шайка Поэтому я вот что тебе предлагаю...
— Ну?
— Подождать несколько дней, — продолжал По лундра, — поднять все ящики на борт. Они там запаяны, никто ничего не увидит. В артпогреб буду лазить все равно один только я, так что тот единственный открытый ящик я закрою, никто ни о чем и не догадается.
— Ясное дело, — согласился мичман. — Ну а дальше что?
— Дальше мы с этим грузом на борту пойдем к берегу, верно? И вот, когда зайдем в наши территориальные воды, мы с тобой вскроем ящики и предъявим их кавторангу. Скажем: или дели все добро между всеми поровну, или мы тебя заложим береговым службам.
— Здорово! — радостно воскликнул мичман. — А этот толстомордый коммерсант останется с фигой под носом! — И он зашелся по-детски веселым смехом.
— Да уж, — с сумрачным по-прежнему видом согласился Полундра. — Останется… Только зна ешь, Виктор, кажется мне, что из-за этого золота все равно будет на нашем судне поножовщина. Как ни крути, а конфликта и драки не избежать…
— Но тогда хоть делить будет что! — возразил ему мичман. — А то вот это делить… — Он с сомнением посмотрел на слиток, что держал в руках. — На обручальные кольца, и то на всех не хватит!..
— Это дай сюда! — решительно сказал Полундра, забирая слиток из рук своего друга. — Я его спрячу в свой рундук, ключ от которого только у меня одного есть. И ты смотри: никому не вякни про этот злосчастный слиток! Иначе один бог ведает, что тут тогда начнется…
— Это точно, — согласился мичман, наблюдая, как Полундра прячет кусок желтого металла на самом дне своего рундука.
Подумав немного, Полундра извлек из внутреннего кармана кителя помятую фотографию белокурой девушки, поглядел несколько мгновений задумчиво на нежное доброе лицо, улыбающееся ему с фотоснимка, потом положил его осторожно поверх слитка лицом вниз. Только после этого забросал слиток вещами и закрыл рундук.
ГЛАВА 31
В просторном, шикарно обставленном номере пятизвездочного отеля «Меерсван», одного из лучших в норвежской столице, коммерсант Борис Ста— риков сидел в кресле, одетый в пестрый персидский халат, закинув голые волосатые ноги одна на другую. Несмотря на такую сибаритскую позу, выражение его лица было крайне раздраженным. В правой руке Стариков держал внушительную пачку зеленых купюр в банковской упаковке и небрежно, словно это была детская погремушка, поигрывал ею. Глаза белокурой девушки, молчаливо сидевшей напротив него на кровати, казалось, были прикованы именно к этой пачке долларов; выражение ее лица было выжидающим, встревоженным. Некоторое время в номере царила полная тишина.
