Бледная как полотно Наталья поджала красивые губы:
– Уверена.
Как ни странно, наибольшее облегчение испытал капитан-лейтенант. Он вообще не выносил женских слез, а как себя вести с убитой горем женщиной и подавно не знал. Особенно его удручала роль гонца, принесшего дурные вести. Но теперь все было ясно. Беспокоиться больше было не о чем. На его щеках снова заиграл румянец, еще больший, чем прежде. Шагая по аллейке прочь от страшного приземистого здания, он не переставая рассказывал Наталье какие-то смешные истории, пытаясь вывести ее из оцепенения. Девушка только вяло улыбалась и кивала, думая о чем-то совершенно другом. А ее невинный вопрос, который она задала после следующего морского анекдота, в очередной раз поставил капитан-лейтенанта в тупик.
– А где же тогда Сергей? – заглянула она в его глаза.
Что он мог ей ответить?
– Главное – мы знаем, что он жив, – выкрутился он. – Поедем в консульство. Может быть, ваш муж уже нашелся.
Глава 31
Средиземное море. Нейтральные воды недалеко от границы Израиля
От долгого напряженного высматривания судов на горизонте у Полундры начали уже кружиться «мошки» перед глазами. Отхлебнув из фляжки нагревшуюся противную воду, он подправил штурвалом курс и встряхнул головой. Последние часы он только и делал, что занимался греко-римской борьбой – со сном и непослушным в управлении буксиром. И если с первым было все понятно – как-никак не спал всю ночь, спасибо «браткам», – то со вторым дело обстояло хуже. Понять, отчего буксир так сильно зарывается носом и постоянно уходит вправо, он не мог. Сначала объяснял это загруженностью, баки с горючим были полны под завязку. Но время шло, топлива осталось уже значительно меньше, а дифферент на нос все сохранялся. Может, от удара нос повредило? Это была самая правдоподобная версия.
Из кубрика показался заспанный Мишаня. Подойдя к Полундре, он буркнул «Здорово!» и приложился к фляге с водой. Проливая мимо рта, он гулкими глотками почти опорожнил ее и, разом повеселев, растянул свое конопатое лицо в улыбке:
– Андрюха, или как там тебя, Сергей! Ты что, не отдыхаешь, что ли, никогда? Давай я тебя сменю, что ли. А то торчишь тут и торчишь. Мы с Петро уже все бока отлежали в кубрике. И водка кончилась. Короче, измаялись от безделья. Давай я поведу.
Сергей с удовольствием передал управление буксиром украинцу.
– Веди, – сказал он. – Только на норд-норд-ист держи и шибко вправо не забирай. Границу израильскую нарушишь. А мы под египетским флагом идем, смекаешь?
– Ни хрена себе нас занесло! – присвистнул матрос-электрик. – Смекаю, конечно, – отправят рыб кормить и фамилии не спросят. Евреи египтянам еще долго всех войн не простят, как и те им со своей стороны. У них же вечная и глубоко взаимная любовь! Я вот читал, что египетский президент Насер… Слышал про такого? Так вот он называл евреев своими двоюродными братьями. Прямо так и говорил…
Слушая философствования рулевого об истоках арабо-израильских конфликтов, Сергей перебрался на бак. Перегнулся через планшир, пытаясь проникнуть взором в глубь набегающей воды.
Вечерело.
– Слышь, командир! А какого рожна мы вообще тут делаем? Бродим, бродим, солярки уже попалили немерено. Ищем-то кого?
Сергей неохотно отозвался:
– Найдем – сам увидишь.
Наскочив на волну повыше, буксир качнулся, зарылся носом, а потом подвыскочил из воды. «Так вот она, причина!» – догадался Полундра, успев разглядеть в воде перед форштевнем здоровенную металлическую «чушку». Это был специальный таран, защищавший сам катер от повреждений при лобовом столкновении. А вот тот, кому этой железякой доставалось, оказывался в незавидном положении. Сергей вспомнил пробоину в борту своего «Арктура». «Размеры у этого тарана внушительные, – прикинул он в уме. – Понятно, почему буксир, как поросенка, носом вниз клонит. Как же они его закрепили-то? Тоже небось в сухой док ставили. Заранее ведь к провокации готовились, гады! Загодя все придумали, технику "усовершенствовали", мать их!.. А тут что такое?» Павлов обратил внимание на странность обшивки палубной надстройки буксира. Приглядевшись как следует, он обнаружил еще одно рационализаторское решение: толстые железные плиты, установленные в передней части катера и выкрашенные в тот же цвет, призваны были защитить капитана таранящего судна от пуль охраны. Ведь не на простой корабль шли, на военный, откуда и пальнуть могли. «Предусмотрительные какие! Реем бы вам промеж глаз, каракатицы холерные!»
Вернувшись в рубку, где вовсю рулил Мишаня с зажатой в зубах сигаретой, Сергей присел на банку. Глаза слипались от усталости. В голове кружился хоровод мыслей, которые никак не хотели укладываться в стройную теорию: «Не сходится пока дебет с кредитом, как в фильме говорили. И все бы ничего, но ведь прав Мишаня: что мы здесь ищем? Наобум ведь пошли, доверившись координатам бандюги. Эх, надо было сразу нашим сообщить. Только вот каким нашим-то? Тем, что сами под замком сидят? В посольство? Да кто ж меня слушать будет, бездокументного! Только личность мою установить пропасть времени уйдет, а там еще поверят или нет – одному богу известно. А в это время выловят арабы из волн морских бомбу ядреную, погрузят на подлодочку и ну к городку какому-нибудь, типа Нью-Йорка или Тель-Авива! Эх, эсминец бы сюда! Мигом бы эту их субмарину вычислили бы по шуму винтов! Да только он, наверное, уже в Суэце швартуется! Важный международный визит ведь». В общем, чем больше думал, тем настроение у моряка становилось паршивее.
– Миш! Петро рацию починил?
– Да шут его знает! Он с нею в обнимку уже полдня кружится. Может, и вышло уже чего, не знаю. Скажет, как закончит. Он такой! Уж если взялся, то, как бульдог, из зубов не выпустит!
Сергей посмотрел на запад. Солнце недавно скрылось за линией горизонта. Теперь скоро уже стемнеет. Ночью искать бесполезно, так и до самой Турции идти можно. Наказав Мишане держать прежний курс, пока не закончится световой день, он прислонил голову к подрагивающей от тарахтения двигателя переборке и только на миг закрыл глаза. Так ему, по крайней мере, показалось.
Сквозь полудрему он услышал далекие раскаты грома и нехотя разлепил веки. Темнота, ночь. Неужели заснул? Точно. Проспал, как дите.
Где-то впереди снова громыхнуло.
Сергей вскочил на ноги. Какой, к черту, гром, если на небе ни облачка! Навострил уши: так и есть, вместо шума дождя где-то на пределе слышимости доносился стрекот пулемета. Его-то Полундра точно ни с чем бы не спутал.
– Слышишь? – почему-то шепотом спросил Мишаня, подобравшись, как гончая при звуке охотничьих рожков. – Или у меня глюки?
– Выруби-ка фонарь, – приказал Сергей.
Буксир погрузился во тьму.
Изо всех сил напрягая зрение, Павлов вглядывался в ночь, пытаясь засечь хоть какое-нибудь подтверждение услышанному. Впереди мелькнули слабенькие искорки, но он бы не стал делать ставки на то, что это не плод его усталого воображения. Но выстрелы-то слышались реальные!
