Глава 40
Дальнейшие события разворачивались уже неторопливо, каждое своим чередом. Полундру вместе со всеми его товарищами и найденной бомбой подобрал российский эсминец. Разбитое израильское судно было отбуксировано в Хайфу, где после следственных мероприятий его пустили на металлолом. Всех погибших израильтян пересчитали, опознали и похоронили с почестями, как героев. Трупы террористов сложили в безымянную могилу.
Согласно юридическим нормам международного морского права, головную часть стратегической ракеты класса «воздух – земля» поверхность с ядерным зарядом после некоторых бюрократических проволочек передали законным владельцам – Соединенным Штатам Америки, где она была утилизирована на специальном заводе в штате Невада.
Хаким Ассади был осужден израильским судом и приговорен к пожизненному заключению. Во время следствия он признался, что столкновение буксира с гидрографическим судном Военно-морского флота России в египетском порту было провокацией, заранее им спланированной, равно как и якобы найденные на борту наркотики.
Ибрагим Мусаев был экстрадирован в Российскую Федерацию. Обвинен по статьям «терроризм», «участие в вооруженных бандформированиях». Ведется следствие.
После того как выяснились подробности инцидента, с команды гидрографического судна были сняты все подозрения. Египетские власти принесли всем ее членам официальные извинения, а начальник Морской полиции Порт-Саида даже устроил прием в честь командира «Арктура», после чего российских моряков торжественно проводили в аэропорт, откуда все они, за исключением старшего лейтенанта Павлова, которому пришлось задержаться, вылетели в Москву. Судно было передано под наблюдение морским пехотинцам охраны посольства России в Египте. Все расходы, связанные с ремонтом, египетская сторона взяла на себя.
Дело Натаниеля Эдельштайна стало непростым испытанием для израильского правосудия. С одной стороны, он нарушил закон – разгласил секретную информацию. Но, с другой стороны, именно благодаря этому общественность узнала о тайных играх спецслужб и была предотвращена гибельная для Израиля и всего остального мира террористическая угроза. Присяжные признали молодого человека невиновным, однако судья внес поправку в приговор, согласно которой ему запрещалось в течение десяти лет занимать должности, связанные с государственными и военными тайнами. Натаниель Эдельштайн подал рапорт об увольнении из рядов военной контрразведки, который был незамедлительно подписан. Благодаря широкой огласке его процесса он приобрел популярность и получил приглашение на высокооплачиваемую должность в очень известной частной компании.
Украинским морякам, участвовавшим в операции по предотвращению ядерной угрозы, было выплачено неплохое вознаграждение. За угнанный и потопленный буксир им расплачиваться не пришлось, поскольку его владелец был объявлен в розыск. Петро и Михаил, пользуясь расположением местных властей, решили задержаться и поработать в Израиле.
Заместитель главы военной контрразведки «Шин-Бет» Абрахам Коген подал в отставку и без лишнего шума был отправлен на пенсию. Вслед за ним на заслуженный отдых ушел Шимон Зетлер, получивший по результатам служебного расследования выговор за «несвоевременное и неадекватное реагирование на оперативную информацию», который никак не сказался на его финансовом обеспечении в последующем.
Один из лидеров Организации освобождения Палестины Ахмед Эль-Айли до сих пор жив и находится на свободе. Несмотря на то что за ним охотятся спецслужбы Израиля и США, претендует занять место лидера Палестины.
Глава 41
Израиль. Ашкелон. Берег моря
– Я обещал вам кое-что показать! – Иосиф Моисеевич гордо ступал впереди процессии, опираясь на трость. Невзирая на еще вполне приличную жару – вечерний воздух еще не успел остыть как следует, – он был при полном параде. Вычищенный и отутюженный старенький китель смотрелся почти как новый, вновь прикрепленные в строгом порядке и с соблюдением всех положенных расстояний, начищенные до блеска награды мелодично позвякивали в такт его шагам. Галстук располагался идеально ровно, а в туфли можно было смотреться как в зеркало. С неизмеримым чувством собственного достоинства он вел под руку Наталью. Девушка была одета под стать своему кавалеру: легкое вечернее облегающее платье с открытыми плечами и довольно глубоким вырезом сзади, со вкусом подчеркивающее все достоинства ее фигуры, заставляло идущего за ней следом мужа неотрывно глядеть на свою супругу и вздыхать от нескромных фантазий (разумеется, не вслух). Сам Полундра тоже был одет с иголочки. Ведь они все вместе только что вернулись с торжественной церемонии, на которой ему вручили какой-то значительный израильский орден, что теперь непривычно посверкивал на его парадном белом кителе на фоне скромных планок отечественных наград. По правде сказать, он уже изрядно устал «париться» во всем этом великолепии и с удовольствием окунулся бы сейчас в море, но предстоял ужин, на котором полагалось быть одетыми соответственно, поэтому он мужественно терпел, изредка пальцем ослабляя воротничок белоснежной рубашки. Замыкал шествие Натаниель Эдельштайн, внук хозяина дома, через который они сейчас проходили. На правах целиком и полностью гражданского теперь человека он не стал утруждать себя испытанием жарой, снял свой галстук и шагал замыкающим, расстегнув свой летний пиджак и верхнюю пуговицу рубашки, неимоверными усилиями воли стараясь отвести взгляд от изящно ступающей рядом с его дедом белокурой девушки, что было сделать для молодого человека крайне затруднительно.
– Вот полюбуйтесь, мы как раз вовремя, – гордо произнес ветеран, когда они прошли через весь дом и оказались на небольшой открытой террасе, обрамленной зарослями каких-то экзотических кустов. Над площадкой был сооружен легкий навес в виде беседки, посреди которого стоял в ожидании гостей сервированный стол на четверых персон. Но не это бросилось в глаза. Оттуда открывался великолепный вид на море, которое и привлекло внимание всех, а особенно Натальи. Огромный темно-оранжевый диск солнца уже дотронулся до кромки лазурного горизонта, придав воде и небу багрово-розоватый оттенок. Как по заказу, на небе не было ни облачка, и вся эта величественная картина средиземноморского заката открылась присутствующим во всем великолепии.
Замерев в первый миг, Наталья оглянулась на мужа, глядя сияющими от восторга глазами. Сергей улыбнулся в ответ. Он так соскучился по этому бирюзовому взгляду, что променял бы на него все закаты на свете.
Иосиф Моисеевич подвел Наталью к краю террасы, чтобы было получше видно, а сам, деликатно прокашлявшись, отступил в сторону, многозначительно глянув на Полундру. Старый плут!
Павлов немного смутился. Как это ни прискорбно, а вот выражать свои чувства он так и не научился. Радоваться красоте он мог, и даже очень, а вот выразить это словами, а тем паче восторженными телодвижениями никогда даже и не пытался. Может, потому и слыл суровым и мрачноватым человеком. Подойдя к жене, он приобнял ее, зарывшись лицом в пахнущие чем-то приятным волосы.
– Правда, красиво, Сереж? – спросила она, прижимаясь к нему всем телом. А он только и смог ответить: «Угу», имея в виду не столько закат, сколько ее.
