«Только бы не оказалось, что с террористами есть кто-то, кто в ядерной энергетике хорошо разбирается, – думал Бессонов. – Да нет, откуда бы такие спецы среди террористов. Люди, которые в таких вещах способны разобраться, религиозными фанатиками не становятся. Ох… Не нарваться бы только на исключение из правил».
Пока разум боролся со страхом, руки исправно делали свое дело. Пару раз боевик, наблюдавший за Бессоновым, задавал ему вопросы, но по этим вопросам чувствовалось, что террорист ничего толком не понимает – обвести его вокруг пальца оказалось проще простого. Еще пара минут, и все будет готово.
Была, правда, и еще одна опасность. Бессонов был не уверен, что корабль не выдержит работы с перегрузкой. Смешно, но факт – капитан надеялся на то, что корабль не выдержит. Вообще-то любые системы, имеющие отношение к ядерной энергетике, делаются с изрядным запасом прочности. Атомный ледокол – не исключение. Но, с другой стороны, корабль-то уже дряхлый, латаный-перелатаный. Он и в обычном рабочем режиме все время капитана в напряжении держал – так неужели перегрузку выдержит?
«А вот возьмет и выдержит, – мрачно подумал Бессонов. – Просто из вредности. У нас ведь вся техника так действует – когда не надо, работает, когда надо – ломается. Но что делать, других вариантов все равно нет».
Тем временем все уже было готово для задуманного. Глянув на пульт управления, Бессонов поразился – расскажи ему кто, что он когда-нибудь такое с собственным кораблем учинит, первым делом в морду бы дал, а потом психиатров вызвал бы. А вот поди ж ты – пришлось. Вспоминается корова из «Особенностей национальной охоты» – жизнь заставит, и не так раскорячишься.
– Готово все, – сказал капитан вслух. – Теперь мне надо с инженерами, которые дежурят у системы управления генератором, связаться.
– Связывайся, – кивнул Хасан. Он был напряжен, как хищник, подкарауливающий добычу. Но подвоха пока не замечал.
– Сема, как слышишь меня? – спросил Бессонов в переговорное устройство.
– Нормально, Павел Сергеевич, – отозвался старший инженер. Голос у него подрагивал, но чувствовалось, что способности мыслить здраво он от страха не потерял.
– Как там у тебя дела? Порядок?
– Ну, если не считать того, что рядом три гада с автоматами, то порядок. – Тут голос инженера пресекся, он сдавленно охнул, застонал. Видимо, кто-то из террористов не понял юмора.
Хасан подался вперед, отодвинул Бессонова и рявкнул в микрофон:
– Не калечить! Расстреляю, шакалы!
Через несколько секунд инженер снова заговорил:
– В общем, все чудесно, товарищ капитан. У вас, я так понимаю, то же самое.
– Правильно понимаешь, – мрачно сказал Бессонов, поглядывая краем глаза на Хасана. Тот пока никаких угрожающих движений не делал.
– В общем, придется, похоже, делать, что они говорят.
– Я тоже так думаю, – ответил инженер.
– Сейчас мы должны будем сняться с места и плыть к… – У горла Бессонова мгновенно оказался нож. Вторую руку Хасан поднес к лицу и прижал к губам указательный палец. Не понять его было трудно. – В общем, неважно куда именно, – продолжил капитан. – Куда они скажут. Так что, Сема, подавай в главную систему энергию. И побольше мощность, нам идти нужно быстро. Давай максимум энергии. Справишься?
Момент был ключевой. Сообразит Семен, что от него нужно, или нет? Если он сейчас начнет удивляться, спрашивать, зачем максимальная мощность нужна, если скорость корабля вовсе не от нее зависит – то все пропало. А мощность максимальная сейчас и правда не нужна – когда не приходится ломать лед, особенно много энергии не нужно, и главный инженер не может этого не понимать.
– Значит, максимум… – протянул инженер.
– Ну да! Говорю же, быстро идти надо! Не знаю, как тебе, а мне жизнь пока дорога! – Бессонов надеялся, что ему удалось убедительно изобразить страх за свою шкуру. Впрочем, что тут особо изображать – как будто он на самом деле за нее не боится! Так что великое актерское мастерство здесь не требуется.
– Хорошо, хорошо, понял. Будет энергия, Павел Сергеевич, – отозвался инженер. – Сколько надо, столько и будет. Сейчас разгоним реактор, и порядок. Думаю, минут через двадцать на максимальный уровень выйдем.
– Отлично. Действуй!
Капитан оглянулся на Хасана. Тот одобрительно кивнул. Ага, значит, ничего не понял, пока все идет, как надо.
Дальше все тоже шло именно так, как запланировал Бессонов. Через несколько минут ледокол тронулся с места. Напряжение в сети основного контура росло, но отключенный индикатор этого не показывал, а вырубленная автоматическая система безопасности тоже сработать не могла. Вскоре корабль шел уже полным ходом, выдавая скорость в девятнадцать узлов. Главный энергетический контур работал с чудовищной перегрузкой. Хотя на основном пульте благодаря его стараниям ничего и не отражалось, Бессонов буквально всем своим телом чувствовал, каково сейчас приходится кораблю. Старый капитан, он умел чувствовать корабль, он был с ним как единое целое.
Прошли пять минут, десять – а ледокол все шел вперед, рассекая серые волны. Террористы заметно расслабились, тот, который наблюдал за Бессоновым, одобрительно покачивал головой. А в голове капитана билась одна мысль – неужели судно выдержит? Неужели он настолько недооценивал свой корабль?! Да нет, не может такого быть…
Под потолком взвыла аварийная сирена – это была независимая система, отключить которую было просто нельзя – конструкторы не предусмотрели такой возможности. Никогда бы Бессонов не подумал, что когда-нибудь так обрадуется этому страшному для всякого моряка звуку.
– Что это такое? – Хасан мгновенно оказался рядом.
– Аварийная сигнализация. Что-то случилось.
– Что?! Отвечай, собака, или прирежу!!
– Не знаю! Сейчас разберусь!
Араб приставил ствол пистолета к груди матроса – его специально приволокли сюда для психологического воздействия на капитана.
– Через три минуты, если ты не скажешь мне, в чем дело, я его пристрелю! А потом буду убивать каждую минуту еще по одному человеку!
– Сейчас, сейчас, – капитан кинулся к пульту. На этот раз он работал по-настоящему – ведь ему и самому было важно знать, что произошло.
На то, чтобы разобраться, ему хватило одной минуты. Случилось то, чего моряки-атомщики всегда боятся больше всего.
– Система управления реактором отказала! – крикнул капитан, поворачиваясь к Хасану.
– Что это значит?
– Что если ее не наладить, то в течение ближайших двух часов мы взлетим на воздух!
На самом деле все было не так страшно. Бессонов специально преувеличивал опасность. Система управления реактором действительно дала сбой – но пока коэффициент размножения нейтронов не вышел из-под контроля. Другое дело, что влиять на систему люди пока не смогут – а значит, не смогут и полностью заглушить оставшийся без управления реактор. Но автоматика не даст ему взорваться – по крайней мере некоторое время. И уж никак не в течение двух часов, а намного больше.
