– Ну, а ты что?
– А то, что было это для меня как гром среди ясного неба. Ну и хлопнулась я в обморок.
– Это ты-то, нежная моя доченька? – искренне удивился Бунчук.
– Именно. Ну, потом пару раз он еще пытался меня раскрутить, но где ж ему.
Зазвонил телефон. Бунчук дернулся.
– Кто? – настороженно спросил он.
– Ну откуда же я знаю, папа? – насмешливо произнесла Анжелика, вставая с дивана.
– Але… Да, привет, – мелодично прозвенел ее голос. – Нет, сегодня не получится. Позвони завтра. Ага, пока.
– Что, новые поклонники? По-прежнему табунами ходят?
– Почему бы и нет. – Анжелика закинула ногу на ногу и вызывающе глянула на отца.
– Ну а этот кто будет? Расскажи, отцу можно.
Анжелика стала серьезной.
– Я и сама точно не знаю. Человек он солидный, со связями, да и деньги у него водятся. Но вот конкретно кто он и чем занимается – не знаю. По его словам выходит, что занимает какой-то неплохой пост в администрации города.
– Туману напускает, – хмыкнул Бунчук.
– Вроде того, – согласилась дочь. – Ну так вот, ходит за мной как на веревочке. Любые желания, любые капризы – пожалуйста. Сам мне недавно заявил: согласись стать моей – озолочу, ни о чем жалеть не будешь.
– Сколько лет-то ему?
– Да, пожалуй, лет на пять моложе тебя будет. – Анжелика оценивающе глянула на отца. – Хотя твой возраст с таким лицом Фантомаса сейчас вообще трудно определить.
Она заразительно рассмеялась, откинувшись на спинку дивана.
– Ну-ну. – Бунчук подвинулся ближе к столу.
Он налил себе еще и выпил. Держа бутылку в руках, он с видом знатока читал надписи на наклейке, удовлетворенно причмокивая языком.
– Настоящий коньяк, – произнес наконец он. – Это я тебе как специалист скажу.
– Это где ж ты специалистом по коньякам стал? – хитро улыбаясь, спросила Анжелика.
– Э-э, дочка, чем мне только не приходилось в свое время заниматься. – Бунчук блаженно прижмурился. Дорогой напиток приятно согревал своим теплом. Оно растекалось по жилам. – Ты не забыла, чему я тебя учил?
– Нет, – улыбнулась девушка.
– Ну и прекрасно. – Поднявшись, он вышел в прихожую и распахнул дверь в кладовую. Там лежало снаряжение для дайвинга – глубоководного погружения.
– Акваланг сохранила? – довольно произнес Бунчук. – Занимаешься дайвингом?
– Да, – сказала девушка. – В последнее время я на это хорошо подсела. Мне нравится. Инструктор, у которого я занималась, сказал, что я – прирожденный подводный пловец. Пловчиха.
– Ну и как ты – одна плаваешь или с кем-то?
– Есть тут одна компания, – отозвалась Анжелика. – Охотимся за рыбешкой по выходным.
– Отлично. Ты меня просто обрадовала. Ну вот, все и становится на свои места. Ты поможешь мне в одном деле. Мы станем сказочно богаты.
Она вдруг заметила длинный зонт в углу прихожей.
– Интересно, – протянула она. – Это твое?
– Мое, – кивнул Бунчук.
– Зачем тебе зонт? – удивилась Анжелика. – На небе ни облачка.
– Прогнозы погоды никогда не отличались точностью, – загадочно ответил отец. – Лучше всегда предусмотреть все заранее.
* * *
Некоторое время генерал армии Трофим Иванович Сивоконь был спокоен – серия телефонных звонков сделала свое дело, он выпустил пар, а его, кажется, поддержали. Но мало-помалу беспокойство снова поселилось в душе.
Однажды в воскресенье генерал армии Сивоконь заставил себя забыть повседневные хлопоты и отправился на пробежку. Он бежал трусцой, в новеньком летнем спортивном костюме фирмы «Адидас» – настоящий «Адидас», не поддельный, не сляпанный в подмосковном поселке вьетнамскими нелегалами, – и кроссовках на толстой подошве совершал пробежку по улицам Москвы. Автомобилей воскресным утром было немного, и воздух приятно поражал свежестью.
Навстречу Трофиму Ивановичу бежала пара девушек. Генерал выпятил грудь, улыбнулся, а когда девушки приблизились и одна из них бросила заинтересованный взгляд, Трофим Иванович подмигнул. Красавица готова была улыбнуться в ответ, но девушки остались позади, и Трофим Иванович так и не узнал, заслужил ли он улыбку.
Аллея бульвара была пуста. Генерал шумно вдыхал воздух носом и выдыхал через рот.
Сегодня он дал себе обещание пробежать пять километров, и, кажется, это у него получалось.
Правда, временами он переходил на ходьбу, но ведь и годы были не молодые. Трофим Иванович мог гордиться тем, что вообще не остался сидеть дома, не покорился судьбе.
Итак, запланированные пять километров близились к концу, и на работе полковник Подоляк перестал донимать напоминаниями о проданном крейсере, и все это обозначало, что дела поворачиваются в лучшую сторону.
Генерал свернул с бульвара на улицу, остановился на переходе, пропуская машины, заодно отдышался. Прекрасно! Светофор зажегся зеленым светом, генерал бодро прошел по зебре и, совсем не запыхавшись, вбежал в собственный двор.
У подъезда его встретили старушки.
– Трофим, слышишь, Трофим, – произнесла бабушка со слезящимися глазами.
– Что такое? – весело спросил Сивоконь.
– К тебе приходил этот… Человек приходил! – как нечто важное, сообщила бабушка.
– Какой… человек? – Трофим Иванович вдруг почувствовал холодок страха.
В мыслях он уже готовился услышать описание длинного и худого заместителя военного прокурора Воробышева или одного из его следователей.
– В костюме. Такой причесанный, – наперебой затараторили старушки. – Опрятный такой. Смуглый. Тебя спрашивал.
– Мы потому тебе говорим, что он вошел в подъезд и не вернулся, – сказала бабушка, слезящиеся глаза которой рассматривали Сивоконя особенно внимательно.
Это мог быть курьер с повесткой в прокуратуру или киллер, мелькнуло в голове. Мысль была абсурдной, киллеры приходят ночью, а тут день только начинался. И все-таки генерал почувствовал большое желание развернуться и никогда больше не появляться в этом дворе и в этом доме.
Но – супруга? Милая жена, когда он выбегал, оставалась дома, готовила что-то на кухне. И дочь должна была прийти с утреннего сеанса в бассейне. Сивоконь вздохнул и храбро направился в подъезд.
– Спасибо, – бросил он на ходу соседкам. – Я разберусь, кто это.
Каждая ступенька отдавалась острой болью в сердце. Генерал поднялся на первый этаж, остановился возле лифтов, прислушался. Слух у Трофима Ивановича оставался великолепным, генерал был уверен, что может услышать даже дыхание человека, притаившегося, скажем, за лифтовой шахтой. Но царила полная тишина.
