Слушатели переглядывались, даже самые мужественные поглядывали на часы. Ставрогин говорил долго и увлеченно, не обращал ни на кого внимания. Все сведения, которые он сообщал, давно и хорошо были известны, однако никто не решался перебивать начальника.
* * *
Сергей Павлов покрутил головой. Место, куда привела его Анжелика, казалось в самом деле довольно уютным.
Зал ресторана был обставлен в восточном стиле. Приглушенное освещение лилось из ламп, утопленных в потолок. Полундра долго рассматривал красивые, в самом деле красивые ковры на стенах, развешанные на коврах кривые сабли, секиры, блюда с чеканкой. Угловые столики имели при себе диваны, на которых лежали мягкие подушки. Тягучая музыка приятно убаюкивала.
– Тебе в самом деле здесь нравится? – улыбнулась спутница.
За время, которое они провели сначала в ее машине, потом немного погуляли по астраханским улицам, они успели перейти на «ты». На этом настояла Анжелика, и Сергей не особенно упорствовал. К нему вернулось чувство, однажды испытанное им в лесу после банкета, когда он провожал ее до шоссе. Тогда их окружали таинственные деревья, над головой сияло звездное небо и глаза Анжелики искрились, как две звезды. И сейчас девушка была рядом, ее глаза снова сверкали, и снова хотелось чего-то такого, о чем Сергей не мог сказать себе внятно.
– Неплохо, – улыбнулся Полундра сдержанно, снял пилотку и пригладил короткие светлые волосы.
– Я тоже так думаю, – сказала Анжелика. – Теперь ты знаешь, где я работаю.
У одной стены возвышался невысокий подиум или сцена. На сцене стояли колонки, оттуда лилась музыка, задник изображал звездное небо.
– Ты там танцуешь?
– Конечно.
– Ну и как здесь работается? – поддерживал, как мог, разговор Павлов.
Почему-то они стояли, хотя в зале было много свободных столиков. Когда они подходили к ресторану, Анжелика вынула мобильный телефон и набрала номер. Потом она сказала, что придется подождать. На вопрос, кого она собирается ждать, девушка ответила, что «того, кто нас усадит».
Сергей молчал, решив во всем подчиняться спутнице.
– Ты знаешь, я довольна, – рассказывала тем временем девушка. – Платят неплохо, и публика собирается культурная, «своя». С хозяином ресторана, Гусейновым, я училась в одном классе… – Она вдруг замолкла. – Мы жили тогда в Махачкале, а потом я переехала в Астрахань.
– Ты из Махачкалы?
– Да, – ответила она и осеклась.
Сергею вдруг показалось, что она не хочет говорить на эту тему.
– Интересно, твой одноклассник предполагал, что ты станешь звездой эстрады? – спросил он, меняя тему.
– Нет, я была высокая, и меня дразнили дылдой, – скривилась девушка. – И еще мне казалось, что я самая некрасивая в школе. Меня дразнили мальчишки. Он заступался, и нас прозвали «Ромео и Джульетта», хотя между нами ничего не было.
– А я думал, что у него была кличка Гусь.
– Нет, Гусем его никто никогда не звал, – сказала спутница. Она вдруг стала серьезной, посмотрела вокруг. – Черт, ну где же он! – воскликнула девушка нетерпеливо.
Полундре надоело выглядеть памятником – на него уже оглядывались.
– Слушай, без твоего одноклассника нельзя? Занимаем любой столик.
– Нет. Здесь такие порядки.
– Видишь, как все изменилось, – сказал Полундра, чтобы поддержать разговор. – Зато теперь в твоей красоте никто не сомневается, – вдруг добавил он.
– Спасибо, что оценил. Кстати, почему ты такой натянутый?
– Какой? – Сергей отвлекся от мыслей.
– Натянутый, как струна. Расслабься.
– Ах, это… – Сергей почувствовал злость. – Я здесь как герой фильма «Красная жара», – признался он. – Помнишь такой фильм? Главную роль исполнял Арнольд Шварценеггер, он ходил, как робот, носил российскую милицейскую форму, был застегнут на все пуговицы.
Он не успел окончить. Откуда-то появился упитанный молодой человек, одетый в черный костюм и галстук. Этот приятный молодой человек улыбался, черные глаза блестели. Блестели и волосы, тоже черные, приглаженные, словно намазанные маслом.
– Привет, Анжелика, – сказал молодой человек и по-свойски чмокнул девушку в щеку. – Прости, что так долго.
– Привет, Гусейнчик! – воскликнула Анжелика. – Я, как и обещала, шагу здесь без тебя не ступаю.
– Это радостно, милая, – ответил молодой человек и окинул уважительным взглядом Полундру. – Какой богатырь с тобой! Гусейн! – представился он.
– Сергей, – назвал себя Полундра.
– Вы старший лейтенант, – уважительно произнес Гусейн Гусейнов. – Издалека к нам?
– Откуда вы узнали, что я приезжий? – спросил Павлов.
Молодой человек рассмеялся.
– Я знаю всех местных морских офицеров, – сказал он. – Вся эта публика довольно часто бывает у нас. Однако что мы стоим, давайте сядем.
Столик им был выделен у стены, на две персоны, и столик этот оказался едва ли не самым уютным. Правда, сидеть пришлось все-таки на стульях. Рядом в кадке стояла пальма, Анжелика сперва хотела усадить туда Сергея, но со смехом оттолкнула его и уселась сама.
– Ты бы ее просто перевернул! – пояснила девушка.
Полундра осторожно опустился на стул, снял пилотку и положил на колено. Он в самом деле чувствовал себя скованно. Точь-в-точь герой Шварценеггера в упомянутом фильме.
Одноклассник Анжелики удалился, сказав, что к ним подойдет официант. Полундра и танцовщица остались вдвоем.
– Итак, на чем мы прервали разговор? – спросил Сергей.
– На моей внешности, – улыбнулась девушка. – Ты не мог бы развить эту тему?
Сергей снова вспомнил жену и помрачнел.
– Только полный идиот не признает, что ты красива, – сказал он. – Однако мы договаривались. Не слишком приставай ко мне!
– О! – округлила глаза девушка. – Уже получается сильно?
– Да, – сказал Сергей. – Уже сильно.
Она откинулась на спинку стула, рассмеялась:
– Хорошо, извини… верный муж. Посиди, я прогуляюсь в дамскую комнату, припудрю носик… – Анжелика поднялась и грациозной походкой направилась к туалету.
«Она, конечно, очень даже ничего, – смотрел ей вслед Павлов. – Но заводить с ней шашни выше моих сил». Он снова и снова повторил про себя эту мысль, словно желая убедить себя в этом.
Чтобы отвлечься, он принялся наблюдать за происходящим в зале. У окна девица лет восемнадцати, томно закатив глаза, слушала признания пожилого кавказца. Кавказец был толст и лыс. Находясь уже под приличным градусом, он встал перед спутницей на колени и, держа в одной руке бокал, а другую прижимая к сердцу, говорил:
