Выслушав до конца, Анатолий Иванович потянулся к трубке радиотелефона и, дождавшись, пока ему ответят, произнес начальственным голосом:
– Петя, немедленно бросай все дела и свяжись с кассами морвокзала. Срочно нужны два билета на любой иностранный теплоход… – Какое-то время Кораблев слушал невидимого собеседника, а затем спросил, обращаясь ко мне: – Маршрут имеет значение?
Я отрицательно покачал головой:
– Лишь бы куда подальше.
Передав мои слова исполнительному Пете, бизнесмен удовлетворенно произнес:
– Пусть будет немецкий, я не против. А куда, ты говоришь, он потом отправится?.. Отлично – мне кажется, что Италия как раз то, что нам надо. Записывай паспортные данные…
Он продиктовал необходимые сведения и отключил радиотелефон.
Спустя несколько минут раздалась заливистая трель звонка, и хозяин ответил:
– Слушаю. А, это ты, ну как наши дела? – Какое-то время бизнесмен прислушивался к словам собеседника, а затем благодушно похвалил его: – Молодец, Петя! Спасибо.
Мы уже заканчивали трапезу, и девушка торопливо отправилась наверх складывать многочисленные баулы со всевозможными бесполезными шмотками.
Покинула нас и Анна Юрьевна, сославшись на то, что ей нужно помочь дочери.
Через двадцать минут я, Ремизов и благоухающая ароматом духов Инна покидали гостеприимный дом.
Машина легко неслась по шоссе, устремляясь к ялтинской набережной, около которой, на улице Рузвельта, проживал помощник городского прокурора.
Въехав в тесный дворик, я заглушил двигатель и сказал, обращаясь к невесте:
– Посиди здесь несколько минут, а мы скоро вернемся.
* * *
Оказавшись в темном, пахнущем половиками и котами подъезде, мы обменялись с Ремизовым многозначительными взглядами и остановились на лестничной площадке между первым и вторым этажами. Через несколько секунд к нам присоединился эсбэушник Вадим, который держал в руке точную копию моего атташе-кейса.
Молча обменявшись чемоданчиками, мы расстались – я зашагал вверх по пологим ступенькам, а они пустились в обратный путь.
На третьем этаже дверь была обита дерматином. Дважды нажав на звонок, я услышал, как по ту сторону переливисто зазвенело электронное устройство.
В ту же секунду дверь распахнулась, и на пороге возник Фролов в домашнем халате.
Не говоря ни слова, он впустил меня внутрь и захлопнул дверь.
Плюхнувшись в кресло, я спросил:
– Ну что, вы морально готовы к предстоящему разговору?
– И морально, и физически, – отозвался он, раскладывая на письменном столе казенные бланки протоколов допроса свидетеля.
Хотя Фролов и старался выглядеть мужественным и решительным, ему это удавалось с трудом – пальцы предательски подрагивали, а на лице появился нездоровый румянец.
Мне было неловко перед этим туповатым, но честным служакой за недавние проказы в мрачной тюремной камере, но касаться былого я не стал, здраво рассудив, что ему хочется быстрее забыть недавний кошмар и приготовиться к грядущему разговору.
Едва я успел произнести хоть слово, как раздался настойчивый звонок в дверь.
Выдержав короткую паузу, как ловец жемчуга перед грядущим погружением на головокружительную глубину, Фролов выразительно посмотрел в мою сторону и отправился открывать нехитрые запоры.
Я же стал за плотной оконной занавеской в ожидании непредвиденных казусов.
Послышался приглушенный шум торопливых шагов, и в следующую секунду в комнату буквально влетел разгоряченный Прелясковский, сопровождаемый недовольным ворчанием хозяина квартиры:
– По какому праву вы врываетесь в мое жилище? Может быть, у вас есть на то специальное разрешение?
Но капитан демонстративно игнорировал всякие доводы Фролова – его взгляд блуждал по комнате, а в руках он держал табельный пистолет.
Не найдя того, за чем он пришел, опер стремглав кинулся в соседнюю комнату. Его путь пролегал мимо моего укрытия, поэтому когда он почти миновал меня, я просто быстро шагнул из-за портьеры и приставил ствол к его затылку:
– Спокойно, Артур! Не надо лишней суеты. Ты случайно не меня ищешь?
Но менту было не до разговоров – он попал впросак и поэтому пытался лихорадочно сообразить, как выпутаться из этой ситуации.
– Медленно положи свою пушку на ковер и постарайся не оборачиваться, иначе мои нервы не выдержат.
Прелясковский нервно отшвырнул пистолет.
Тем временем в комнате появился ничего не понимающий Фролов, который спросил:
– Кто-нибудь мне может объяснить, что, в конце концов, происходит?
– Простите, гражданин прокурор, – зловеще зашептал я, – но, по-видимому, тайну всей этой странной истории этот господин унесет с собой в могилу.
Пожилой мужчина недоверчиво переспросил:
– Вы что, хотите его убить?
– Да, – охотно отозвался я, – причем здесь и сейчас, на ваших глазах. – Дальнейшие слова относились к замершему в страхе капитану: – Артур, будь столь любезен отойти на пару шагов вправо – мне не хотелось бы испачкать твоей кровью это вот прекрасное трюмо. Ему, в отличие от тебя, нет цены.
Фролов мигом подскочил ко мне и запричитал:
– Остановитесь, остановитесь, молодой человек! Что вы делаете!.. Это же несусветная глупость – вас ведь посадят, а скорее – даже расстреляют. И потом, мы так не договаривались. – Поняв всю беспомощность собственных доводов, хозяин квартиры обреченно спросил: – Можете вы хоть объяснить, за что вы собираетесь на моих глазах пристрелить старшего оперуполномоченного?
Я еще плотнее прижал блестящий ствол к коротко стриженному затылку и надсадно прохрипел:
– А пусть он сам все объяснит. Давай, дорогой товарищ капитан, расскажи, как ты организовал похищение дочери бизнесмена; как приказал убить толстенького коротышку со смешной фамилией Зюзечкин; как привлек на свою сторону телохранителя, которого впоследствии собственноручно пристрелил, словно бешеного пса… Я жду, капитан!
Прелясковский нервно поежился и в конце концов заговорил:
– Да, Андрея убил я, но организация покушения – это не моя затея…
– А чья же тогда? – Мне пришлось добавить к собственным словам легкий пинок под зад, чтобы расшевелить притихшего мусора.
Артур конвульсивно дернулся, но промолчал и лишь тяжело задышал. По всему было видно, что он говорит правду, однако не полностью, а лишь ее жалкую часть.
– Если хочешь жить, – назидательно сказал я, – тогда проходи к столу и пиши явку с повинной.
Пара минут ушла у растерянного капитана на то, чтобы принять единственно правильное решение. Наконец он сделал первый неуверенный шаг, как ребенок, который только что научился ходить, и нехотя заковылял к старому колченогому стулу.
