Погромы в городе длились уже два дня. Боевики «Ош аймагы» спровоцировали толпу на то, чтобы жечь дома узбеков и турок-месхетинцев. Юнцы орали националистические лозунги, мерзавцы попрактичнее грабили, садисты измывались над жертвами…
Центр был почти не тронут. Но улицы окраин превратились в сплошные пепелища и братские могилы.
— Товарищ старший лейтенант! Читали на доме? — спросил Серегин срывающимся от волнения голосом. Он вел БРДМ, изучая дорогу через приоткрытый смотровой люк.
— Ругань какая-нибудь? — скептически усмехнулся Святой.
— Не-а… — протянул Николай. — «Солдаты, миленькие, спасите нас…» Мелом написано, товарищ старший лейтенант!
— На дорогу смотри, Серегин! Поворот не пропусти…
— Мамочка родная!.. — запричитал спецназовец. — Озверели люди.
У здания пединститута головной БРДМ остановился.
Подтягивались и остальные, заполняя пространство дымом отработанной солярки.
Невесть откуда вынырнули солдаты с красными погонами внутренних войск. Небритый офицер в замусоленном кителе, перетянутом портупеей, с открытой кобурой и болтающейся на ремне переносной рацией постучал по броне:
— Привет, десантура!
Святой выглянул наружу:
— Здорово!
— Подкрепление прибыло? — устало спросил офицер. Он исподлобья рассматривал Святого. — Поздновато! Курить есть?
— Держите, товарищ капитан! — Вездесущий Серегин подал смятую пачку «Примы».
— Елки-палки! — огорчился вэвэшник. — Поломал все сигареты! Одна труха. Ничего, сейчас самокруточку заделаем! Егоров, принеси листовок!
Солдатик в каске, постоянно съезжавшей ему на глаза, юркнул за спину капитана. Секунду спустя он уже нес стопку белых листов.
— Куда столько, Егоров?
Капитан достал один листок, аккуратно ссыпал в него табак из пачки и мастерски скрутил «козью ногу», какими тешились русские воины еще на позициях под Сталинградом и Курском и даже раньше — под Перемышлем и Сморгонью.
— Хорошо! — От блаженства капитан присел на корточки, прислонился спиной к колесу БРДМ.
— Покажи, что у тебя? — Святой подозвал солдатика в великоватой каске.
— Дай лейтенанту, Егоров. Пусть поизучает! — донесся сквозь клубы дыма голос капитана.
Святой держал в руках листовку, пробегая взглядом текст:
«…в торговле и общественном питании узбеков и русских руководителей заменить киргизами;
— в магазинах, быткомбинатах, парикмахерских, ресторанах принимать на работу киргизов;
— работающих в системе автотранспорта, техобслуживания, дорожно-транспортных службах, участках, хлебозаводах, заводах, ЖБИ, заготконторах, работников железнодорожного транспорта русских и узбеков довести до минимума и в большинстве заменить киргизами;
— добиться, чтобы в животноводстве и сельском хозяйстве работало больше узбеков и русских;
— если узбеки и русские спокойно не могут жить на киргизской земле, пусть уезжают!
„Ош аймагы“»
— Эта подтирка по всему городу расклеена! — подал голос капитан. — Вы в пригороде улицы перекроете?
— Не знаю! — ответил Святой. — Командир решает!
— Я к обкому! Снова митинг начинается! — Капитан созвал солдат, махнул на прощание рукой и скрылся.
— Товарищ старший лейтенант, к комбату! — Незнакомый сержант, запыхавшись от быстрого бега, передал приказ и повернул обратно.
Святой поспешил за ним.
Около Орлова уже собрались офицеры и несколько местных деятелей, подъехавших на легковых автомобилях.
— Рогожин, поступаешь в распоряжение подполковника Дронова! — коротко бросил Орлов. — Виноградов в курсе.
Гэрэушник подхватил Святого под локоть:
— По машинам, лейтенант!
— Как? Мы не останемся в городе? — спросил взводный.
Ему не хотелось отрываться от своих, а тем более подчиняться Гоблину.
Подполковник энергично затряс головой:
— Возьмем под охрану стратегические склады. Бункера тридцать километров отсюда. На северо-западе… Выводи машины на Ферганское шоссе. Поедешь по указателям!
Я следом…
Святой построил взвод, довел распоряжение Орлова до личного состава.
— Вопросы есть? Вопросов нет! Выдвигаемся на указанный объект!..
На толпу они все-таки напоролись. Напоролись у самого выезда, где в зелени садов утопали уютные дома.
— Что это? — обернулся Серегин. — Туман?
Святой открыл крышку люка.
— Дом горит! — констатировал он.
Сизая полоса дыма стлалась по асфальту. Взводный ошибся — горели несколько домов. Перед БРДМ неожиданно промчался всадник. Сидевший на неоседланной лошади человек что-то неразборчиво прокричал, пригрозил проезжающим машинам кулаком и скрылся за кустами.
Дома горели в глубине улицы. Огня из-за деревьев видно не было. Только сизый удушливый дым, прибиваемый ветром к земле, проникал через посадки.
Улица — грунтовая дорога с рядами домов — была перекрыта завалом из деревьев и фрагментами заборов.
— Сворачивай, Серегин… — сказал Святой.
— Завал не пройдем! — резонно заметил водитель БРДМ.
Стволы спиленных деревьев действительно были слишком велики. Завал укрепляли поваленные бетонные столбы.
— Отделение Голубева, за мной! — выпалил в ларингофон Святой. У завала спецназовцев встретила растрепанная женщина с безумными глазами.
— Не ходите туда! Их много… — кричала она, заламывая руки.
— Пристегнуть магазины! — скомандовал Святой. За спиной послышался топот солдат. — Очереди поверх голов…
В людей не стрелять!
То, что увидели спецназовцы, напомнило им иллюстрацию из учебника по истории средних веков. Группы людей, многие из которых были обнажены по пояс, метались с чадящими факелами.
Головы «факельщиков» были обмотаны красными повязками. Погромщики действовали открыто, уверенные в своей безнаказанности. Одни из них в остервенении били окна домов, другие плескали бензином из пластиковых канистр вокруг строений. Карательная акция была в самом разгаре.
Посреди улицы стоял «ГАЗ-66» с открытыми бортами.
Несколько окровавленных тел уже лежали в кузове, точно освежеванные туши.
— Стоять, суки драные! — закричал Святой. — Стоять!
Приземистый кривоногий киргиз, оказавшийся ближе всех к Святому, бросил ему под ноги бутылку. Она лопнула с тихим звоном, и синее прозрачное пламя заплясало на земле. Его языки лизнули ноги офицера.
