Бой продолжался меньше минуты. Бендич даже ни разу не нажал на курок.
«Да и зачем? – подумал Бокун. – Командиру не обязательно лишний раз выпячиваться и палить почем зря. Он не дворовый мальчишка в тире, цену себе и другим знает».
Единственный оставшийся в живых абхаз, пятясь, вылез на дорогу.
– Брось автомат! – раздался короткий приказ.
Абхаз медленно поднял руки.
– Вы кто? Ангелы? – спросил он вдруг, и у него на лице расцвела безумная улыбка.
– Вроде этого, – ответил один из пяти человек, тесным кольцом обступивших машину.
– Кажется, мужик на игле, – тихо заметил Денис.
– Точно, – согласился Жила и сделал было шаг в сторону пленного.
– Стоять! – крикнул Бендич. – Ты, Жила, к джипу ближе чем на три метра чтоб не подходил. И к этому… – он ткнул автоматом в сторону абхаза, – …тоже.
– Чего? – не понял Петька.
– Повторить? – Бендич бросил на Двужильного уничтожающий взгляд.
Тот обиженно замолчал.
– Денис, обыщи его, – коротко приказал командир.
Солдат тут же подскочил к абхазу и по-деловому, ничего не пропуская, обшарил его с головы до ног.
– А это что? – с этими словами спецназовец достал из-за пазухи абхаза сосуд из толстого, почти в сантиметр толщиной, стекла, отдаленно напоминающий мензурку. Стеклянный сосуд был с обеих сторон наглухо запаян. Стенки его матовые, почти непрозрачные, отсвечивали металлическим блеском. Он напоминал сосульку из ртути и, казалось, вот-вот выскользнет из руки Дениса.
Абхаз посмотрел на людей на дороге, потом снова перевел взгляд на колбу, и какое-то смутное выражение – Толику показалось, что это страх, – мелькнуло у него на лице.
– Как тебя зовут? – спросил Бендич.
– Тенгиз.
– Тенгиз? – Бендич ухмыльнулся; заостренное лицо его с чертами хорька зло оскалилось. – Что это за дерьмо, Тенгиз, ты сунул в карман?
– Может, наркотик какой? – попытался угадать Волков.
Он стоял, устало опираясь на автомат.
– Вряд ли, – не согласился Денис, с любопытством рассматривая содержимое колбы.
Что-то в глубине ее шевельнулось, словно очнувшись после многолетней спячки. Что-то крохотное, размером с небольшую градину или хлебный шарик, какие иногда лепят за столом дети. Это нечто «смотрело», хотя скорее всего у него даже не было глаз. Маленький шарик уткнулся в стенку мензурки, куда его заточили люди. Он так и пожирал взглядом огромную гору костей, мяса и крови.
– Командир, там внутри что-то есть, – удивленно сказал Денис.
В эту минуту один из абхазов, что лежали, уткнувшись лицами в брезент на дне «Мицубиси», вдруг на секунду приподнял голову и издал глухой стон. Бокун тут же вскинул автомат, но из горла несчастного хлынул поток крови, и несколько теплых багровых пятен расплылись по заснеженной колее.
– Ты осторожней, понял? – Бендич перевел взгляд на Тенгиза: – Что в бутылке?
Абхаз молчал.
Денис прищурился, силясь рассмотреть тщедушный комок за стеклом. Он пальцем протер гладкую поверхность колбы, несколько раз встряхнул ее наподобие градусника и снова посмотрел на свет. Внутри ничего не происходило.
– Фигня какая-то, – солдат уже собирался оставить это бесполезное занятие, но тут густая струйка крови стекла у него по разодранной щеке.
– У-у-угг! – Невидимый импульс, похожий на разряд электричества, прошел по руке с колбой, отчего мышцы на ней вздулись, и коротким замыканием разорвался у спецназовца в мозгу.
Денис рванулся, закрывая уши ладонями, выронил колбу, и она со звуком лопнувшей кости раскололась о камень. Парень начал бешено топтать снег, осколки и крохотную тварь из пробирки.
– Денис! – Бендич невольно шарахнулся в сторону, увлекая за собой Двужильного.
Бокун, Андрей Волков и абхаз остались стоять на месте.
Денис успокоился, только когда под подошвами обнажилась черная полоса асфальта.
Бокун жадно втянул носом воздух, но не почувствовал ничего, кроме уже привычного запаха человеческой крови.
«Зарин, зоман – отравляющие химические вещества… Острый запах чеснока… Надеть противогазы», – уроки химзащиты, преподанные отставным майором, считавшим, что смысл жизни в том, чтобы перетрахать как можно больше баб, запомнились…
Солдат присел на корточки, прислонился спиной к машине. Из щели под колесом сочилась и падала на снег кровь. Он нашел взглядом бледно-розовое пятно.
– Ну? – Бендич не спускал с него глаз.
– Что бы это ни было, – заметил Денис, поднимаясь, – у меня нет ни малейшего желания брать эту дрянь снова в руки.
– Толян! – окликнул Бокуна командир. – Что там?
Тот, аккуратно подняв полог брезента, стараясь не выпачкаться, орудовал внутри джипа.
– Ну что там? – Бендич продолжал стоять в нескольких шагах от «Мицубиси».
– Какие-то ящики. Открыть?
– Не надо.
– Так, может, там чего ценного?
Бендич сразу насторожился. Кажется, такая идея до сих пор не приходила ему в голову.
– Чего в ящиках? – он повернулся к абхазу.
– Говорили, что платина.
– Платина?! – у Жилы перехватило дыхание. – Командир, ты слышал?
– Кто говорил? – сухо спросил Бендич.
– Да вот он, – Тенгиз кивнул в сторону развороченной пулями кабины.
– Ерунда, – сказал старлей. – Нет никакой платины.
Бокун отдернул руку от замка на цинковой крышке рядом с набитым по трафарету «Опасно».
Допрос продолжался. Бокун знал, командир гикаться с пленным не будет, и ждал развязки. Ему осточертели эти горы, бесконечные рейды, нескончаемая кровавая чехарда со смертью.
– Сам внутрь заглядывал? – цедил Бендич, зайдя за спину абхаза.
– Не помню.
– Ах, не помнишь? – взревел Бендич. – Денис!
Короткий удар в солнечное сплетение отбросил абхаза к скале.
– А теперь?
Бокун с любопытством наблюдал из кузова, как солдат «обрабатывал» абхаза. Тенгиз попытался приподняться, но Денис ударом сапога швырнул его на снег.
– Вспомнил! Вспомнил… – Тенгиз выставил перед собой ладонь, словно защищаясь от нового удара.
– Ну?
Пленный облизал пересохшие губы, затравленно переводя взгляд с Дениса на офицера за его спиной.
– Вверх по дороге… Главный сказал: «Тенгиз, русские держали там много разной техники, теперь они ушли. Мы кое-что возьмем, и у нас будут деньги. Человек из Стамбула ждет в Гудауте».
