– Спасибо, дружище, как-нибудь в другой раз. – Старик следил глазами, обесцвеченными временем, за необычным иностранцем.
Закончив проверку блоков, яхтсмен вытер руки ветошью, поправил кепку с длинным козырьком и, заметив интерес Стерлинга к незнакомцу, поспешил выложить:
– Парень обмолвился, что он русский. Вроде бы собирается задержаться надолго. Бросить якорь в Сан-Стефано. Я бы мог предложить работу, но вы знаете, каково иметь дело с эмигрантами. Полиция печенку выест, да и штраф мне не по карману. Засекут – хлопот не оберешься.
Уважаемый гражданин Сан-Стефано-дель-Сантино Дэвид Стерлинг, до неприличия быстро попрощавшись, засеменил шаркающей старческой походкой, подхватив под мышку бамбуковую трость с серебряным набалдашником. Он нагнал незнакомца у автостоянки рядом с причалом. Задыхаясь от быстрой ходьбы (давали знать о себе пробитые легкие), старик окликнул его, протягивая ладонь. Мужчина остановился, обернулся. Немного удивленный, он ответил на приветствие. Старик, едва слышно охнувший от нерасчетливого крепкого рукопожатия, представился:
– Дэвид… Дэвид Стерлинг.
Иностранец, чью кожу уже позолотил загар, машинально ответил:
– Дмитрий…
Он пристально всмотрелся в глаза новому знакомому, затем с некоторой настороженностью спросил по-английски:
– Вы понимаете по-русски?
Морщинистое лицо Стерлинга расплылось в улыбке. Похлопав Дмитрия по плечу, он потеплевшим голосом произнес:
– Нет. Но у меня есть причины уважать людей, говорящих на этом языке. Веские причины…
В потрепанном заграничном паспорте Дмитрий Рогожин значился под другой фамилией. Действительности соответствовала только фотография, припечатанная штампом с размытыми краями и плохо читаемыми буквами. На некоторых страницах расплывались жировые пятна.
– Документ должен выглядеть соответственно, поэтому я сделал потрепанную обложку, добавив немного грязи внутрь. Часто путешествующий человек вызывает меньше подозрения у псов с таможни и погранконтроля, – мотивировал мастер по изготовлению фальшивых бумаг.
Святой готовился покинуть Россию, где ослепшее правосудие занесло над его шеей топор. Превратности судьбы заставили его искать помощи у патриарха криминального братства, бутырского сокамерника по кличке «Струна». Сухой, словно щепка, потомственный вор-карманник, обязанный ему жизнью, не стал рассыпаться в приблатненных клятвах. Он просто взял Святого под руку, усадил в такси и привез в неприметную граверную мастерскую, разместившуюся в полуподвальном помещении с ослизлыми от сырости стенами.
Мужчина, отличающийся нездоровой полнотой, следствием сидячей работы или нарушенного обмена веществ, поднялся с кресла, облобызался со Струной.
– Каким ветром занесло? – спросил он, косясь на Святого.
– Попутным, – ответил вор, продвигая приятеля вперед, в круг света лампочки без абажура.
Рыхлый толстяк измерил Святого узкими, по-крысиному острыми глазками.
– Струна, я завязал с фальшаком, – догадываясь о цели посещения гостями своей норы, предупредил он.
Вор подошел к столу, покопался, перебирая предметы, выудил лупу, которой пользуются часовщики. Вставив в глаз увеличительное стекло, Струна деловито произнес:
– Некогда дрочить, приятель. Нужны чиги выточные. Сделай железную ксиву, чтобы отвалить за бугор. Разбашляемся по полной.
Святой поддержал:
– Заплатим. Деньги имеются.
Толстяк, похожий на страдающего ожирением кастрированного кота, яростно почесал подмышку с проступившим пятном пота на рубашке и почмокал, завернув нижнюю губу.
– Давай фото. Зайдете через два дня. Тебе, Струна, отказать не могу, а бабки роли не играют, – сказал он, регулируя настольную лампу дневного света, не дающую тени.
У выхода гравер задержал посетителей:
– Надеюсь, твой кореш не имеет ничего общего с политикой? Извини, что спрашиваю, но это мой принцип.
Ладонь вора потрепала пухлую щеку обитателя сырой каморки:
– Охренел, сидя в яме?! Поменьше газет читай! Мы же честные люди. Фуфла не гоним…
Гравер был пунктуален. Через двое суток он достал из ящика стола книжицу с загнутыми краями. Гордый плодами своего труда, он пролистал страницы, демонстрируя под увеличительным стеклом с ультрафиолетовой подсветкой защитные знаки.
– Никто не догадается, что паспорт фальшивый. Подписи, печати лучше оригиналов. Настоящее произведение искусства, – похвалил себя толстяк.
Святой взял документ, передавая взамен конверт с оговоренной ранее суммой. Пряча паспорт в карман джинсовой куртки, он сказал ровным, ничего не выражающим голосом:
– Скоро проверим твое художество…
Ровно за два часа до вылета «Боинга-737» авиакомпании «Трансаэро», зафрахтованного для совершения чартерного рейса группой туристических фирм, динамики зала ожидания аэропорта пробулькали о начале таможенного досмотра и пограничного оформления пассажиров. Граждане засуетились, подхватывая сумки и покорно выстраиваясь в очередь. Некоторые спешно заполняли декларации, консультируясь с бывалыми соседями.
Начальник дежурного пограничного наряда, купив в киоске сигареты, возвращался на рабочее место. Пересекая зал, он, подчиняясь профессиональной привычке, мимоходом разглядывал пассажиров. Из общей людской массы его цепкий взгляд выделил эффектную пару – подтянутого мужчину с фигурой атлета и провожавшую его молодую женщину. Коротко стриженная брюнетка, прилипнув к спутнику, что-то тихо говорила ему, как бы уговаривая остаться. Непроизвольно пограничник сравнил девушку со своей опустившейся женой – вечно брюзжащей каргой с необъятными формами. Позавидовав крепко скроенному красавцу, он подумал, что нет никакого смысла оставлять такую куколку дома и шастать по заграничным курортам в поисках сомнительных приключений.
Вдруг участок его мозга, заполненный тысячами фотографий с оперативных ориентировок на преступников, которых надлежало задержать, выдал тревожный импульс. Лицо девушки затесалось каким-то образом в хранящуюся под черепной коробкой картотеку. Зрачки пограничника сузились, фокусируя зрение на безупречно правильных чертах лица брюнетки. Под черепом зашелестели невидимые листы с грозными предписаниями: при обнаружении немедленно информировать представителя ФСБ… разыскивается Интерполом… принять меры к задержанию.
Лысина начальника интенсивно выделяла пот. Ему пришлось снять фуражку и обмахнуться головным убором, словно веером. Природный компьютер, натренированный годами службы, не дал сбоя и выудил нужную информацию. Пограничник, игнорируя повышенное внимание пассажиров к своей персоне, облегченно рассмеялся раскатистым баском. В смиренно взирающей на своего спутника девушке он узнал восходящую звезду столичной журналистики Дарью Угланову, специализирующуюся на скандальных расследованиях. По материалам ее статьи, посвященной бардаку и коррупции, процветающим в главных международных аэропортах Москвы, пресс-центры Таможенного государственного комитета, Федеральной погранслужбы и прочих заинтересованных контор опубликовали ряд опровержений, а газету с фотографией смелой журналистки сотрудники зачитали до дыр, передавая из рук в руки. Магия печатного слова состоит в том, что люди любят читать о себе даже нелицеприятные вещи. Пропесочив служивый народец, оберегающий границу, журналистка, не зная того, снискала у них нечто вроде популярности.
