– Могу не успеть.
– Хорошо. В полседьмого.
– Ну как откажешь такому представительному мужчине.
– Ты эти педерастические заходы брось, Жорик. Я таких шуток не понимаю.
– Это я уже заметил, – вздохнул Михельсон…
В назначенное время Медведь подъехал к Большому театру. Ранее это место и Пушкинская площадь были излюбленным местом встречи голубых, поэтому репутация здешней округи была испорчена, казалось, навсегда. Но сейчас сексуальные меньшинства переместились в специальные клубы и чувствуют себя там прекрасно.
Михельсон, одетый в дорогущее, но легонькое пальто и кожаную кепку, прогуливался вокруг фонтана. Он жалко ежился под порывами ветра, бросавшими в лица и за шиворот мокрый снег. На носу повисла сопля, которую он слизнул длинным, как жало, языком.
– Задубел, – пожаловался он.
– Давно уже тут? – с сочувствием осведомился Медведь.
– Пятнадцать минут!
– Ну что, Дед Мороз, подарок принес?
– Вот! – Михельсон протянул пакет, в котором лежали видеокассета и DVD-диск. К выполнению поручений растлитель относился добросовестно.
– Точно он?
– Он. Теперь я его на тыщу процентов вспомнил. Ему мальчики не больше десяти лет нужны были. Еще долго по фотографиям выбирал. Привередничал. Нос морщил. Но платил хорошо, претензий у меня нет.
– Держи. Расписок не надо. – Медведь протянул Михельсону конверт с пачкой евро.
Тот быстро заглянул внутрь и удовлетворенно крякнул:
– Вот это разговор.
– Все, вали с глаз долой, – махнул рукой Медведь. Кнут и пряник – эту формулу никто не отменял.
На КК-11 (конспиративная квартира одиннадцать) Медведь запустил DVD-диск. Надолго его самообладания не хватило – к горлу подкатывала тошнота, в груди закипала тяжелая злоба. Хотелось давить и крушить мерзавцев. Но нельзя… Того, что он увидел, было достаточно, чтоб понять – вице-президент «Вест-банка» Генрих Штайн у него в кармане. Со всеми потрохами, счетами и вкладами. И, конечно же, банковскими ячейками!
Утром Медведь был в Шереметьево-2. Бессрочная шенгенская виза позволяла ему кататься в Европу свободно, как на дачу в Малаховку. И по месту службы к нему вопросов не возникало, учитывая его особый статус.
Ну что, пора брать господина Штайна за жабры…
Предыстория была такова. При поисках подходов к руководству «Вест-банка» аналитики «Пирамиды» обратили внимание на любопытное обстоятельство. Генрих Штайн без всякой причины зачастил в Россию, с которой у банка не было никаких совместных проектов и дел. Что его тут очаровало? Чудеса новой московской архитектуры в стиле «И в моем колхозе теперь небоскреб»? Или загадочная русская душа? Вряд ли. Практика показывает обратное – Москву облюбовали мошенники всех мастей и извращенцы. Медведь чувствовал, что здесь есть ниточка. Вот только как за нее зацепиться?
Перво-наперво он послал в Европу-матушку группу для наружного наблюдения за банкиром, вспоминая наказ Гермеса – не считаться со средствами. Он и не считался.
А потом начал копать глубже… Поскольку «Пирамида» в силу особенностей своей деятельности имела полный доступ к автоматизированным банкам данных госбезопасности и МВД, в том числе совершенно секретным, Медведь воспользовался этим. И вскоре нашел, что искал, – выдержку из агентурного сообщения оперуполномоченного Московского уголовного розыска. Суть состояла в том, что заезжий банкир Генрих Штайн занимается на территории России педофилией. Коротко и ясно. Естественно, эту банальную информацию никто отрабатывать не стал, но она засела в базе данных оперативно-разыскной информации ГУВД по городу Москве.
Вот он, кончик ниточки. Тоненькой такой, еще подцепить его надо. А как? Тогда Медведь и вспомнил о Михельсоне, у которого была одна из самых надежных фирм подобного толка. И, как водится, не ошибся.
Итак, компрматериалы есть. Осталась последняя стадия операции. Встреча с банкиром…
«Боинг-747» компании «Аэрофлот» приземлился в аэропорту на полчаса позже расписания. Пограничники, таможня – и вот она, чужая земля. На бетонной полосе это не чувствуется – она как коридор между мирами, везде все одинаково. А площадь перед аэропортом – уже и есть тот самый чужой мир.
Медведя встречал Муромец – старший группы наружного наблюдения, следивший за банкиром.
– Привет, – Муромец крепко пожал руку командиру. – Как там Москва?
– Холод собачий… Что, уже успел соскучиться по родине? Надоели буржуйские курорты?
– Да я не парюсь. Что дома, что здесь – работа. Вести объект, сторожить объект, двери вышибать да кости ломать объекту – не все равно где?
– Значит, ностальгия тебя пока не ест. Березки не снятся.
– И башни Кремля тоже.
Вместительная скоростная, хотя и не первой молодости, черная «Ауди А8» ждала на стоянке.
Муромец тронул машину.
– Твое мнение, где осуществить контакт с объектом? – поинтересовался Медведь.
– Положительный он весь насквозь, – усмехнулся Муромец. – По дорогим кабакам ходит только с семьей и деловыми партнерами. С работы в дом, где ждут фрау и киндеры. И обратно. В дом, естественно, он нас не пустит, как ни проси. На работе его тоже не достать. Можно, конечно, сработать в жесткой манере. Хенде хох, в машину – и на интенсивный допрос.
– Это уж совсем на крайняк, – поморщился Медведь от такого моветона. – К людям добрее надо быть.
– Как скажешь. Я на все согласный. – Муромец наддал газу, вырулив на широкую и полупустую платную дорогу.
– Да нечего тут мудрствовать лукаво. Маршрут клиента знаем.
– Он размерен, как хорошие часы.
– Ну а нам большего и не надо…
Следующим вечером роскошный, по-английски старомодный «Ягуар-XJR» цвета зеленый металлик, принадлежащий вице-президенту «Вест-банка», привычно устремился к живописному местечку на берегу глубокого горного озера в 20 километрах от мегаполиса. Там располагался фамильный дом Штайнов.
На пятнадцатом километре, за двухуровневой развязкой, где приходится сбрасывать скорость и нет ни одной полицейской видеокамеры, «Ягуар» на обгоне задел неожиданно вынырнувший справа мятый старый приземистый «Ситроен ХМ». Бок роскошной машины украсила длинная царапина.
Вот так приходит к людям старик Кондратий. «Ягуар» – машина новая и любимая. А тут!.. Всегда спокойный и рассудительный Генрих Штайн взбесился, будто вентиль сорвало. Он был готов разорвать своими руками негодяя, покусившегося на его любимую игрушку. Но, конечно, делать он этого не будет. Самому мараться – упаси господи, это нецивилизованно. Негодяя порвут адвокаты!
Банкир ударил по тормозам. «Ситроен» тоже, вильнув как-то неумело, прижался к обочине и замер. Из него выкарабкался здоровенный, неуклюжий, невпопад машущий руками, плохо одетый небритый субъект в длинном мешковатом плаще. Он с горечью ощупал вмятину на крыле своей машины и заохал:
