Вся схватка с этой парочкой заняла считаные секунды. И все это время Андрей держал в поле зрения третьего, видимо, самого опасного. Но тот за эти секунды в бой не кинулся – только оторопело глазами хлопал. Видимо, первый раз видел, как его свиту так эффективно бьют.
– Ну, что, сам теперь меня выкидывать будешь? – спросил Андрей. И с удовлетворением отметил, что даже дыхания ему схватка пока не сбила.
Ренат оскалился. Именно оскалился, как дикий зверь, верхняя губа сморщилась, поползла вверх, открывая желтые зубы.
– Ах ты сука! – рявкнул он. И схватился за пояс. Андрей мгновенно понял зачем – ремень снимает. В российской армии это один из самых распространенных видов оружия – солдатский ремень с тяжелой пряжкой. Многие ее еще и свинцом заливают. Вроде и ерунда, что это за оружие – ремень. А сколько голов ими было рассечено, сколько черепов пробито. К счастью, Андрей эти штучки знал. Более того – у него самого ремень был с секретом. На вид обычный, гражданский. А на самом деле пряжка свинцовая, расстегивается легко, и сам ремень чуть уже, чем должен быть, а внутренняя поверхность очень гладкая – вытаскивается мгновенно.
Через секунду они стояли друг перед другом с ремнями в руках.
– Давай-давай, – подзадорил солдата Андрей. – Покажи, какой ты герой!
Татарин молча взмахнул ремнем. Удар должен был прийтись Сабурову в лоб, и если бы пришелся, Андрею не поздоровилось бы. Но он отпрыгнул назад и взмахнул своим ремнем. Кожаные полоски столкнулись в воздухе, переплелись. И Андрей что было сил дернул. Не ожидавший этого татарин полетел вперед. А Сабуров шагнул ему навстречу, поймал за левую руку, развернулся и швырнул здоровяка через плечо – простой прием, а до чего эффективный, особенно если уметь его применять.
Ренат описал в воздухе красивую дугу, сапогами чуть потолок не задел. И рухнул на пол – да так, что пыль из щелей между досками поднялась. После такого встают только в телебоевиках. Да и то исключительно главные герои – ну, или главные злодеи во время решающего поединка. Ни тем, ни другим Ренат не был. Он просто лежал на спине с совершенно бессмысленным выражением на лице – чем-то он был похож на рыбу, неожиданно выдернутую из воды. Добавки явно не требовалось.
Андрей обернулся, посмотрел на того парня, которого эта тройка била. Тот зажался в углу, опустил голову, даже смотреть, что происходит, не пытался. Сабуров хотел было к нему подойти, спросить, в чем было дело, но тут же передумал. Это может потом парню жизнь осложнить. Если «деды» увидят, что побивший их штатский с этим парнем разговаривает, то наверняка на нем потом и отыграются. И так, конечно, могут отыграться, но разговор с ним парню точно только повредить может. Лучше узнать, что это за дела такие творятся, у того же Мякишева или у Абрамова – уж это они просто обязаны знать. А здесь лучше не задерживаться. В общем, Андрей решил, что стоит просто уйти, пока побитые не очухались и не пришлось им еще раз накостылять.
«Да, вот тебе и ностальгия, – подумал он, выходя из казармы. – Что-то совсем здесь дела хреново пошли последнее время».
Андрей поймал себя на том, что такие мысли сегодня ему уже далеко не первый раз в голову приходят. Действительно, куда ни посмотри, все хуже на базе стало. У Сабурова было ощущение, что все эти изменения между собой как-то связаны. И что не случайно они начались именно сейчас. Но вот как от ощущения, которое никуда не подошьешь, перейти к чему-то конкретному?
Поколебавшись с минуту, Андрей решил все-таки поговорить еще раз с Абрамовым, прежде чем ехать в абхазское село. И о драке сообщить, прапора это напрямую касается, и расспросить насчет того, что это за люди были, что вообще за дрянь на базе происходит, откуда она взялась – ведь не было же раньше.
Абрамова он нашел быстро. Рассказал ему о происшествии. Похоже, прапора это нисколько не удивило – кроме одной детали, а именно – исхода потасовки.
– Ты что, Андрюха, с ними троими один справился? – недоверчиво спросил он. – С Ренатом, Степой и Витьком?
– Ну да. Они сначала меня всерьез не восприняли, по одному нападали. Вот я их по очереди и сделал. А они что, у вас тут очень крутыми считаются?
– Вообще-то, да. Особенно Ренат.
– Слушай, так я не пойму, что, у вас тут дедовщина началась?! Никогда же не было такого!
– А теперь есть. Кстати, это даже не совсем дедовщина. Ренат служит-то еще меньше года. Просто здоровый, наглый и сумел себе компанию подобрать. Вроде и небольшую, человек пять всего, но и этого хватает. Тех, кто старше, он не трогает, а вот молодым трудно приходится.
– Нет, чего-то я не понимаю, – покачал головой Андрей. – А Мякишев куда смотрит?! Остальные офицеры? Ты сам, в конце концов?! Я же помню, когда сам тут служил, пару раз некоторые парни тоже борзеть начинали. Но их тут же на место ставили! И как раз Мякишев это делал, у него отлично получалось. Что ж теперь-то…
Лицо у Абрамова было такое, словно он целый лимон только что сжевал без сахара. Говорить об этом ему явно не хотелось. Но Андрей не отступал.
– Да не молчи, объясни, в чем дело-то!
– Ладно. Понимаешь, Рената полковник прикрывает.
– То есть как?
– А так вот. Не дает его особо трогать. Мякишев пытался – так его Попцов тут же к себе вызвал и намылил шею. Дескать, не придирайтесь, товарищ капитан, к одному из лучших солдат. Я сам пару раз Рената ловил на тех же драках, на самоволке. И оба раза сам же оказывался крайним, а ему максимум устный выговор. С тех пор тоже его трогать перестал – смысла нет, только неприятностей сам же и наживешь.
– Ни хрена не понимаю, – растерянно сказал Андрей. – А зачем Попцову этого татарина прикрывать?
– Полегче чего спроси! Сами уже все головы сломали.
– Полкаш же никогда в эти дела не лез, давал Мякишеву полную свободу действий.
– То-то и оно. А теперь вот не дает. Мякишев пытался с ним откровенно поговорить, выяснить, в чем дело. Не говорит ничего полкаш. Дескать, никакого особого отношения к Ренату Нигматуллину у него нет, но придираться к хорошему солдату он не позволит. Наоборот, будет его на повышение продвигать.
– Ерунда какая-то.
– Не то слово. Мы уж думали, может у Нигматуллина родня влиятельная.
– Тогда бы он в армию не попал, – сказал Андрей.
– Ну, мало ли. Вдруг поссорился с родней как раз перед призывом. Или папаша принципиальный оказался, знаешь, бывают такие. Типа, раз сам отслужил, то и сын пусть служит. А когда попал сын в армию, напрягли родственники какие-нибудь связи, вот полкаш его и прикрывает.
– А что… – протянул Андрей, – вполне логичная версия.
– Была бы логичная, если бы не одно «но».
– Какое?
– Это особое отношение к Нигматуллину не сразу началось.
– А когда?
– Да где-то через полгода, как он к нам пришел.
