– А самолеты откуда? Советские еще?
– Нет, советской военной авиации, пригодной к использованию в боевой операции, у них толком не осталось. Сколько лет уже прошло с распада СССР. А техника ломается сама, но вот чиниться сама не умеет. А у Грузии ни заводов, производящих запчасти, ни специалистов по ремонту не осталось. Да у них и было-то изначально не так много самолетов. Закавказский военный округ, от которого Грузия по наследству все свое вооружение получила, на самолеты был небогат.
– Ну, от того, что у Грузии кораблей и самолетов мало, добраться до них легче не становится.
– Зато если доберемся, то шансов на реальный успех больше. И если этот успех будет, то хрен у грузин получится, а не десант с моря и воздуха. А им это важно, с помощью десанта у них есть шанс быстро захватить Сухуми и Гагру, как они в прошлой войне сделали.
– Но все равно, мы должны это сделать? Какой-то масштаб не наш.
– А кто, если не мы? Или ты предлагаешь по их кораблям и по аэродрому тактическими ракетами захреначить? Знаешь, я бы с радостью на такой вариант согласился! Но никто моего мнения по этому вопросу не спрашивает. В общем, придется самим как-то справляться. Есть, кстати, у меня одна мысль, внушающая оптимизм.
– И какая? – поинтересовался Сабуров.
– Такой наглости, как диверсия на собственной территории, грузины наверняка не ожидают. А я вот думаю – почему бы и нет? Они-то на абхазской стороне пакостят! Вот и ответим им тем же.
Андрей только головой покачал обреченно.
– Ладно, Сабуров, похныкали – и хватит, – голос Ската изменился, в нем прорезались стальные, командирские нотки. – Сама цель – не обсуждается. Это приказ – атаковать авиацию и флот противника. А вот как это сделать – поговорим. Предварительный план есть, сейчас я тебе его расскажу. Если будут какие замечания или предложения, не стесняйся. Голова у тебя варит, может, придумаешь что-нибудь дельное. Понял?
– Так точно, товарищ…
– Ну-ну, не надо. Приказ я тебе отдал как командир, но дальше не обязательно так официально разговаривать. Значит, так, слушай. Гигла раздобыл обломки тех самых сбитых самолетов-разведчиков. Левша с ними повозился, с рацией американской, и говорит, что вроде бы сможет смастерить приборчик, который обманет грузинскую систему опознавания «свой – чужой». Этим мы и воспользуемся.
– Как?
– Ну, технических деталей я и сам не понимаю. А суть вот в чем. Последние несколько дней каждую ночь над Абхазией беспилотники летают. Почти наверняка они будут и сегодня ночью. Так вот, мы берем один из абхазских самолетов, Левша ставит на него свой приборчик, и после этого на грузинских радарах мы будем отражаться как один из их собственных разведчиков. Тогда и никаких подозрений не возникнет, когда мы со стороны Абхазии границу пересечем. Все ясно – разведчик возвращается.
– Что-то я ничего не понимаю, – покачал головой Сабуров. – Какой абхазский самолет? У них же нет военной авиации. Или я что-то неправильно понимаю?
– Правильно понимаешь, военной авиации у них действительно нет. Но есть несколько гражданских легкомоторных самолетиков, еще советских. И пара новых российских – но тоже гражданских, разумеется, военную технику Абхазия покупать не может.
Андрей усмехнулся. Не может-то она, конечно, не может, если по закону. Нельзя России с непризнанной международным сообществом республикой оружием торговать. Но это по закону. А реально вся республика просто набита российским оружием. Тут у каждого взрослого мужчины по автомату, у каждого пятого гранатомет, в каждой деревушке как минимум пара пулеметов есть, да и ПЗРК, из которых грузинские беспилотники сбивают, тоже имеется немало. Все российское. Формально считается, что оружие сюда незаконно и нелегально российский криминальный мир поставлял. Бандиты то есть. Эдакие теневые оружейные бароны – в России крадут, в Абхазию продают. Но реально у каждого такого «нелегального» торговца оружием было звание не ниже майора и секретный приказ непосредственного начальства. Воровать оружие им, кстати, тоже не приходилось, оно, как правило, выдавалось большими партиями или со складов – тогда числилось украденным, или прямо с заводов – тогда никаких опознавательных знаков на нем вовсе не было, и официально эти автоматы и гранатометы как бы и не существовали. Что, разумеется, не мешало абхазам ими пользоваться. Кстати, пару раз были попытки настоящих криминальных авторитетов в это дело влезть. Рожки да ножки от них остались – причем моментально. Все остальные мгновенно сообразили, что лучше от торговли оружием с Абхазией подальше держаться – целее будешь. А то ведь многие из них за годы крышевания ларьков и обирания прочего мелкого и среднего бизнеса решили, что государства можно не бояться, не опасно оно. Решили, что и спецслужб можно не опасаться. Вот и получили наглядный урок – как умеют государственные структуры действовать, если наверху это сочтут необходимым.
Но все эти схемы работали только с легким оружием. Ни самолет, ни танк таким образом в Абхазию переправить было нельзя – это был бы уже явный перебор. Поэтому в отношении авиации запрет на торговлю оружием был не только формальным, но и фактическим.
Все это Сабуров хорошо знал. Но сначала, услышав про самолет, решил, что отыскался все-таки на абхазской территории хоть один серьезный. Но из ответа Ската следовало, что нет. Что придется на обычном лететь.
– Тогда я не понимаю, что мы на гражданской «птичке» делать будем с грузинской стороны? В окна высунемся, пролетая мимо, и из автоматов аэродром обстреляем, так, что ли? Или гранаты кидать будем? Это же совершенно несерьезно! Ну, даже, допустим, поставят абхазы на легкомоторник крупнокалиберный пулемет. Все равно никакого серьезного ущерба мы с его помощью причинить не сможем!
– А почему ты решил, что мы будем с воздуха атаковать?
– А как еще? – Андрей растерялся. – Если на самолете…
– На самолете мы границу перелетим. И спокойно сядем на аэродроме.
– Как?
– Да так вот. Еще раз говорю, система опознания нас за своего разведчика примет.
– Но они же увидят, что возвращается разведчиков больше, чем улетало!
– Не увидят. Один из беспилотников мы собьем.
– По приборам заметят, что с него съемка вестись перестала!
– Нет. Разведчики полностью автономны. Во время полета они ничего на базу не передают – это для маскировки. Так что важно только, чтобы сам момент, когда мы его собьем, грузины пропустили. Но тут есть все шансы. Радары у них неважные, а местность здесь гористая. Даже, допустим, заметят они, что с радара пропала одна из их птичек. А через минуту снова появится. Что они решат? Наверняка, что просто связь прервалась, какой-то сбой техники. Я, конечно, не специалист, но Левша говорит, что такое сплошь и рядом случается. И никто из-за недолгой потери из виду объекта особенно не волнуется.
– Хорошо. Но когда мы садиться будем, нас же просто глазами техники грузинские увидят. Ну, или кто там у них эти самолеты встречает.
