– Вызови Липинского.
Третий помощник не заставляет ждать. Лицо помято и заспанно – он недавно сменился с вахты.
– У нас неприятности – отказ вспомогательной энергетической установки, – информирует Кравец. – Согласно тридцатой статье Устава я обязан прервать рейс. Посему после Керченского пролива мы поворачиваем к Новороссийску. Судовладельца о внеплановой остановке я извещу, – в голосе чувствуется сила, уверенность. Оглядев молодого штурмана, повторяет: – Судовладельца о внеплановой остановке я извещу. А вы, Владимир, рассчитайте новый курс.
Липинский тотчас отправляется исполнять приказание. И я намереваюсь покинуть рубку.
– Не огорчайтесь, – летит мне вслед. – На то они и железки, Глеб Аркадьевич, чтоб ломаться и вносить в нашу жизнь разнообразие…
«Тристан» величественно входит в просторную бухту Новороссийска, гремит массивная якорная цепь, а по судовой трансляции разносится долгожданная команда сменить ходовую вахту на стояночную.
Приехали.
В настроении команды ощущается легкое разочарование: настраивались на долгий путь по нейтральным водам и бескрайним морям, а в итоге – здравствуйте, родные скалистые берега!
Капитан связывается по радио с береговыми службами, и вскоре к борту подходит катер, на котором меня отправляют в порт. В порту предстоит договариваться о вызове представителей завода-изготовителя или о гарантийной замене неисправного дизеля. Я смиренно подчиняюсь, а вот руководство изрядно сомневается в скором решении вопроса и организует на судне большую приборку.
Напрасно оно сомневается…
* * *
Стас нехотя драит палубу, бормочет что-то матерное и строит страшные рожи. Это он может. Неподалеку в режиме non-stop пашут Торбин и еще один матрос; придирчивый боцман обходит владения, зорко наблюдая за подчиненными. К авральным работам на судне привлечены все, кроме электромеханика Сульдина. Он вместе со старпомом зачем-то отправился на нижние палубы…
Солнце забирается все выше, и от приятной утренней свежести остаются одни воспоминания. Раскаленный металл палубы пышет жаром, матросы изнывают от пекла и все чаще устраивают в тени надстройки перекуры.
– Хватит прохлаждаться! – шипит из-под усов боцман Шмаль. Приметив курящего в одиночестве Величко, грозно вопрошает: – А ты чего подпираешь леера?
Тот бубнит:
– Матрос стоит – зарплата идет.
– Деньги зарабатывают не перекурами, а кровью и пóтом!
– Ага. Кровью врагов и пóтом рабов.
Шмаль не терпит пререканий. Несколько торопливых шагов, взмах тяжелого кулака – и зарвавшийся матрос отлетает в сторону, едва не тюкнувшись затылком о трубу водяной палубной магистрали.
– Ах ты сука, – цедит сквозь зубы Стасик.
Потирая ушибленную скулу, поднимается на ноги и медленно идет на боцмана с твердым намерением исправить тому неправильный прикус…
Матросы застыли, предвкушая захватывающие разборки. Торбин делает шаг наперерез, пытаясь привлечь внимание друга.
Бесполезно.
Тогда он негромко зовет:
– Велик, Велик!..
Глаза Величко наполнены яростью, мышцы напряжены; он готов к схватке и ни черта не слышит.
Шмаль тоже не желает показать слабину: развернулся лицом к противнику, сжимает кулаки. Ждет…
И вдруг голос вахтенного в динамиках трансляции:
– Внимание, буксир к правому борту. Палубной команде приготовиться к приему буксира!
Очень своевременно! Обстановка враз остывает, люди вертят головами и спрашивают друг друга:
– Буксир?!
– Какого черта?
– Куда это нас намереваются тащить?..
Народ дружно подходит к леерам, и замешательство быстро сменяется возгласами:
– Глядите, наш новый стармех!
– И ящик. Ящик на баке!..
Катер уже близко, и все отлично видят старшего механика, беспечно пускающего по ветру табачный дымок. А на буксирном баке и впрямь темнеет заветный ящик. Настроение разом устремляется вверх. Раз Говорков решил проблему с дизелем – стало быть, конец проклятому авралу.
Скоро катер намертво пришвартован к борту. Стармех поднимается по трапу, а вахтенный опять надрывается в микрофон:
– Палубной команде приготовить к работе бортовой кран!
Ящик осторожно взмывает над приземистым буксиром и, проплыв над бортом танкера, исчезает в темноте приемного трюмного люка. Готово – новый дизель на «Тристане»! Сейчас мотористы дружно демонтируют неисправный, перекинут его на буксир, и… прощай, любимый берег!
Под вечер я докладываю в ходовую рубку об успешном испытательном пуске только что установленного дизель-генератора.
Порядок! Жизнь танкера вновь течет по строгому походному графику: мы покидаем гостеприимную бухту Новороссийска и берем курс на Босфор.
После ужина нагоняю в коридоре Стаса. Он зол и неразговорчив, на скуле отчетливо виден след боцманского кулака.
Подбадриваю товарища как могу:
– Знаешь, мне иногда тоже хочется добра и справедливости. Особенно когда понимаю, что патронов на всех не хватит.
– Убью эту суку, – цедит он в ответ. – При первой же возможности убью…
Глава четвертая
Босфор – Мраморное море – Дарданеллы – Эгейское море
Когда-то я носил форму морпеха и более года провел в походах на десантных кораблях. Благодаря тому опыту моя адаптация к судовому бытию на «Тристане» проходит безболезненно и быстро.
Друзьям тяжелее. Особенно Стасику, привыкшему вне боевых действий чуть не каждый вечер лупить пиво в обнимку с грудастыми телками. С другой стороны, Валере и Стасу на танкере комфортнее, чем на спецназовской базе. Тут тебе и умывальник рядом с койкой, и гальюн в двух шагах, и душ с горячей водой под боком, и столовка на том же «этаже» – даже на улицу выходить не надо. В гарнизоне-то оба живут в холостяцкой общаге, построенной в далеком девятнадцатом веке. Соответственно и бытовые условия – родом из той же эпохи. Это мне, как женатику, в свое время подфартило с однокомнатной служебной квартиркой, которую опосля моего развода командиры почему-то позабыли потребовать взад. А парням до пенсии светит слушать отовсюду пьяные вопли, спать на дырявых казенных простынях и воевать с наглыми крысами.
Работа по установке новенького дизель-генератора завершена. О двенадцатичасовой заминке напоминают останки пустого деревянного ящика, перенесенные мною в одно из подсобных помещений рядом с машиной…
Итак, «Тристан» вернулся на линию заданного маршрута, за полтора суток пересек по диагонали Черное море, а позавчера миновал Босфор.
Босфор. Это звучное название всегда ассоциировалось в моем сознании с короткой протокой, соединяющей черноморскую акваторию с чем-то там еще. На деле же я поразился гигантским размерам созданного природой русла. Перед заходом в «северные ворота» наш танкер уменьшил ход до малого и шесть часов лавировал меж западным и восточным берегами, расстояние меж которыми временами сокращалось до опасных семисот метров. Над головою проплывали «летящие» конструкции подвесных мостов, слева и справа тянулся бесконечный Стамбул, разделенный проливом на европейскую и азиатскую части. Вырвавшись из тесноты в просторы Мраморного моря, «Тристан» подвернул на запад, увеличил скорость и полдня резво шел вдоль пестрого турецкого побережья, покуда не достиг Дарданелл. Эта кишка оказалась в два раза длиннее Босфора, и, устав созерцать однообразную картину, я отправился спать.
