Стас удивленно разглядывал окрестности – погруженный в дела, успел забыть, что жизнь вокруг кипит и мир не крутится вокруг него; снова захотелось просто БЫТЬ на свете, радоваться радостям и грустить, когда что-то не получается, оставив кровь, смерть и грязь за бортом сознания.
Выходя, поздоровался с бабками, дал дворнику полтинник, погладил дворового барбоса, которому постоянно отдавал косточки… Когда еще попадет сюда? Сердце защемила ноющая тоска.
Настюшка с визгом кинулась ему на шею, Хабаров закружил ее, как раньше, – дочь обожала «крутиться». Маша, в легком, «цветочном» сарафане, с улыбкой наблюдала за ними.
– Ого, разбогател? – спросила, устраиваясь в «Королле». – Иномарка, все дела… Кто дает такие машины покататься?
– Тот, у кого их много. – Стасу не хотелось сейчас вспоминать Трофимова. – Что, помчались? – он с улыбкой обернулся к дочери. – Будем на всех аттракционах кататься!
– Ура! – Настюшка прижимала большого мишку… розового. Хабарову стало не по себе. – А поп-корн будем?
– Все будем! – Он завел машину.
Детский парк со странным названием «Зонка» порадовал – все прошлые года был на редкость тусклым и унылым, в этом кардинально изменился: газоны окаймлены белым камнем; растут пушистые елочки; дорожки выложены декоративным кирпичом… Сами аттракционы выкрашены, к старым добавились новые, до этого не виденные провинциалами, и построен пирс – любителям водных развлечений. На сцене местная группа читала рэп.
– Пап, давай туда… нет, туда! Или туда… – дочь не могла решить, с чего начать.
– Давай по порядку и покатаешься на всех. Погоди… – Стас купил мороженое. – Вот, съешь вначале, потом пойдешь.
– Ой! – Маша изучала прейскурант цен. – Ничего себе! Тут особо не покатаешься…
– Нормально все… Есть дневной абонемент! Удобно. – Он наклонился к окошечку: – Девушка, дайте абонемент.
– Стас! – жена дернула его за рукав. – Ты цену видел, или ноль не разглядел последний? Пять тысяч!
– Сказал же, нормально, – вытащил из бумажника оранжевую купюру. – Вот, возьмите…
– Откуда? – Маша заглянула в бумажник, нахмурилась. – Как можно заработать безработному такой «пресс» денег?
– С трудом. – Рассказывать не хотелось. – Маш, не стоит тебе знать всех… подробностей, хорошо? Просто знай, что все честно и законно.
– Что-то не верится, чувствую, влез ты куда-то…
– Уже все закончилось… почти закончилось. Не переживай.
– А это никак не связано с ужасами, что по телевизору показывают? Киллеры, раздел территорий?..
– Нет, – Хабаров смотрел на жену, стараясь не выдать себя, – мое дело совсем другое. Не бери в голову, пойдем кататься.
Они провели в парке целый день: успели опробовать все аппараты, покатались на лодке, ели вкусный шашлык и перемазались сладкой ватой. Возвращались уставшие и довольные, Настюшка, едва устроившись на заднем сиденье, заснула.
– Хорошо провели время… – Маша смотрела на подъезд. – Дома Саша…
– Давай не будем о нем. Не хочется портить впечатление, – Хабаров закурил.
– Давай не будем. Пойдем мы… Стас?
– Да? – Он расслабленно ни о чем не думал. – Что?
– Твое дело точно закончилось? – она с тревогой посмотрела в глаза. – До конца?
– Ага, – он кивнул, – точно. Его закончили за меня… Теперь все в порядке.
– Не знаю, как сказать… – Маша задумалась. – Есть какое-то… предчувствие, что ли… Ты поосторожнее, хорошо?
– Обещаю, – Хабаров улыбнулся. – Слушай, я тут вот… – Он достал из бардачка толстую пачку долларов. – Возьми.
– Что это? – Маша отшатнулась. – Откуда?
– Честно заработанное… Не волнуйся, деньги чистые – купите, что хотите, мне не нужны.
– Не возьму! – У нее выступили слезы. – Ты что, прощаться приехал? Не пущу! – вцепилась в рукав спортивной курточки. – Стас!
– Маш, так надо… – Отвернулся, чтобы не заметила его предательскую слезинку. – Просто знай, что я люблю вас, и все. Не спрашивай – ничего не расскажу, так безопаснее. Ну что, будить не будем? Давай отнесу. – Он, не давая жене вставить ни слова, подхватил на руки дочку.
Маша кивнула, поняв, что больше ничего не добьется.
Стас занес так и не проснувшуюся Настюшку в дом, поздоровался с Сашей и уехал.
Бежевая «пятерка» двинулась за ним, ненадолго остановившись на углу дома, где прибита табличка с адресом…
Глава 60
Еще на подходе к дому Хабаров почувствовал неладное: что-то определенно было не так. Никаких объективных причин – по крайней мере на первый взгляд – для беспокойства не было: те же бабки на лавках, те же одуванчики… Но сердце стучало сильнее обычного, а разум требовал раз за разом оборачиваться, ожидая нападения.
С трудом подавив напряжение, Стас вошел в подъезд и остановился. Никаких посторонних звуков, разговоров, смеха – все спокойно! – в окна светит неяркое под вечер солнце, освещая бетонные ступени, в чьей-то квартире неразборчиво поет радио… Он начал медленно подниматься, готовый в любую минуту отразить атаку.
Но ничего. Дошел до квартиры – на всякий случай, памятуя о предыдущем нападении, поднялся еще на этаж – но и там никого, спустился, открыл дверь…
Присутствие в квартире посторонних чувствуется сразу, на подсознательном уровне. Хабаров, подавив первый порыв бежать, неторопливо закрыл дверь, положил ключи на тумбочку… дотянулся до висящей на крючке ветровки, где оставил припрятанный нож. Казалось, секунда растягивается до минуты, минута – до часа… Ситуация напоминала плохой сон: бухало в районе горла встревоженное сердце, ладонь, сжимающая рукоять, вспотела… Приготовившись, Стас одним прыжком достиг комнаты и упал на колено, выставив нож для удара.
На диване сидел кавказец – среднего роста, коротко стриженный, с заметной щетиной.
– Был бы уже мертв, – в произнесенных словах сквозило равнодушие, – я бы успел выстрелить, пока ты катился.
– Ты кто такой? – Хабаров готовился к нападению, а тут… – Как сюда попал? – сказал и тут же подумал, что Прохор тоже попал… Надо менять дверь! – Говори!
– Исмаил меня зовут, – парень шмыгнул носом. – Слыхал?
– Доводилось. Бахин родственник. – Cтас, узнав, снова приготовил нож. – И чего пришел? За дружков поквитаться, что в Монзино полегли?
– Жаль, конечно, их, но нет, не за этим. – Исмаил не делал резких движений, вел себя спокойно, и Хабаров чуть-чуть расслабился. – Думаю, у нас с тобой есть общие интересы…
– Вот уж нет! Баха, дядя твой, счастливчик – если б не сдох от чужой пули, нашел бы мою, тварь!
Хабаров не понял, что произошло далее: Исмаил, не меняясь в лице, пружиной выпрыгнул вперед, выбил ногой нож и заехал ему правой в челюсть. В глазах потемнело.
