– Хоть завтра, – равнодушно пожал плечами Хусейн и пояснил: – Сегодня просто не успеем, скоро стемнеет...
– С каких это пор ты начал бояться темноты? – насмешливо спросил Джамили.
– Я ничего не боюсь, в отличие от тебя, – в тон ему ответил Мчарек. – Но если, как ты меня уверяешь, это профессионалы, то для них ночная темь – самое рабочее время. По дороге они могут с легкостью уйти от охраны, предварительно уничтожив ее.
– Дай для сопровождения самых лучших людей! – приказал Джабраиль.
– Когда они у меня появятся, – холодно проговорил Хусейн, поднимаясь со стула и потягиваясь, – я непременно так и сделаю, а пока мне приходится работать с тем дерьмом, которое ты умудрился набрать.
– С каким таким дерьмом?! – зловеще прошипел Джамили, хватая американца за грудки. – Следи за своим поганым языком, вонючий кафир, пока он у тебя еще болтается на месте!
Мчарек продолжал смотреть на «командира» пустыми, ничего не выражающими глазами. Потом не спеша перехватил запястье Джамили и резко нажал на какую-то точку. Джабраиль вскрикнул и присел от дикой боли в руке, от которой она вся, до самого плеча, словно онемела. Он не мог пошевелить даже пальцем.
– В таком тоне, грязная свинья, – бесцветным голосом тихо проговорил Мчарек, продолжая выкручивать онемевшую руку Джамили, – ты будешь разговаривать со своими недоумками. А я тебе подчиняюсь только до тех пор, пока ты верно служишь нашей организации. И запомни: как только ты надумаешь соскочить, я уничтожу тебя.
Пихнув Джабраиля на кровать, он брезгливо вытер свою руку о полотенце и вышел из бункера, не слушая, как араб материт его на всех известных ему языках.
На следующее утро Мчарек разбудил Джамили, едва начало всходить солнце. «Американский мусульманин» вошел в его комнатенку, заложив руки за спину и пыхтя сигарой. Джабраиль недовольно поморщился: в бункере не курил даже он сам. Однако, взглянув на каменное лицо раннего визитера, сдержался и не стал ничего говорить по этому поводу. Подойдя к шкафу, Мчарек достал виски и налил себе сразу половину стакана. Выпив залпом, с громким стуком поставил посуду на стол, вытер губы тыльной стороной ладони и злорадно проговорил:
– Вчера ты собирался отрезать мне язык, если я буду неуважительно отзываться о твоих людях. Так вот. Сегодня могу повторить то же, что сказал вчера: ты набрал кучу вонючего дерьма, которое ни на что не способно.
Джамили продолжал лежать, накрытый одеялом, глядя в серый потолок и никак не реагируя на слова американца.
– Твоим раздолбаям нельзя ничего поручить, – продолжал Мчарек все в том же тоне. – Они способны испоганить любое дело. Им нельзя доверить даже пасти баранов, потому что они сами бараны!
– Послушай, Хусейн, – не отвечая на оскорбления, заговорил Джамили, – если у тебя плохое настроение, то это не значит...
– Да! – свирепо выкрикнул Мчарек, не дав Джабраилю договорить до конца. – Да, черт бы вас всех побрал, у меня плохое настроение. Могу добавить, что оно не просто плохое, а поганое!!! Учти, что когда эти русские коммандос доберутся до тебя, я пальцем не шевельну, чтобы прикрывать, а уж тем более спасать твою паршивую смуглую задницу. Понял?!
– Что ты несешь? – растерянно спросил Джамили, садясь на кровати и чувствуя, как в животе у него становится пусто и холодно. – Что ты несешь? – повторил он, повышая голос. – Откуда здесь могут взяться русские коммандос?
– Вчера вечером, – опять берясь за виски, проговорил Мчарек, – они вдребезги разнесли полицейский комиссариат Нана, а через несколько часов прорвались через засаду в Аль-Хураши. Так могут воевать только русские рейнджеры, которым абсолютно наплевать, кто перед ними и сколько их! Я сталкивался с ними дважды... – Мчарек внезапно успокоился и сел на стул. – В Анголе и Афганистане. И смею тебя уверить, эти парни умеют воевать. Они привыкли всегда добиваться своего, не считаясь ни с какими потерями. И, будь уверен, они обязательно придут сюда. Даже если для этого им придется перепахать весь ваш паршивый Тунис. Как ты полагаешь, мистеру Стивенсону сильно понравится, когда сюда ворвутся русские спецы? Думаешь, его не заинтересует, куда делись те деньги, которые тебе давали для подготовки боевых отрядов?
– А зачем они придут? – как-то по-детски наивно спросил Джамили.
– Они придут за русским полковником, – ответил задумчиво Хусейн, отставляя в сторону стакан. – За этим их и прислали. И как только русские его получат, они оставят нас в покое.
– Ты имеешь в виду своего друга? – вкрадчиво поинтересовался Джамили.
– Да... – кивнул Мчарек, продолжая задумчиво рассматривать стакан с виски. Именно его...
– Тогда отдай им его, – предложил Джабраиль, – и пусть они улетают обратно.
– А ты у него спроси, хочет ли он возвращаться? – Хусейн остро глянул на собеседника. – Или ты продолжаешь наивно полагать, что он приехал к нам погостить? Три года назад он сам вышел на наших людей. И ваш Тунис для него – лишь стартовая площадка, и я – всего лишь проводник. Через неделю его должны забрать. Впрочем, я уже говорил, что тебе это знать необязательно...
На несколько минут в комнате Джамили повисло напряженное молчание. Араб переваривал то, что ему сказал Мчарек, а тот, в свою очередь, что-то обдумывал.
– Послушай, Хусейн, – решился нарушить затянувшуюся паузу Джабраиль, – а разве эти рейнджеры могут нам помешать?
– Они могут помешать тем, – презрительно скривившись, ответил Мчарек, – кто помогает тебе, болван. А значит, от них надо срочно избавиться! Ты ведь, если я не ошибаюсь, метишь на пост президента?
– На все воля Аллаха, – неожиданно смиренно ответил араб.
– Аллах здесь совершенно ни при чем, – жестко перебил Мчарек. – Ведь это не он платит тебе деньги, а заокеанские друзья. А значит, на все их воля. И только от них зависит, станешь ты президентом или нет.
Джамили нервно сглотнул.
– И что я должен делать?
– Мы поймаем их на живца, – глядя в одну точку, неожиданно проговорил Хусейн. – Мистера Самойленко надо срочно перевезти на базу «Аятоллах». Рейнджеры должны узнать об этом. Во всяком случае, я им в этом помогу. При попытке забрать Геннадия они попадут в ловушку... Ты немедленно отвезешь его на «Аятоллах».
– Но... – попытался возразить Джамили.
– Никаких «но», – жестко перебил его Мчарек. – Немедленно вези его на базу! Слышишь? Не-мед-лен-но! Хотя... не надо. Я сам его отвезу туда. Так будет надежней. Пошли!
Он быстро вышел из комнатенки и, не оглядываясь, зашагал по длинному коридору.
Кое-как натянув на себя форменные штаны и куртку, Джамили трусцой заторопился за ним. Если бы его увидели сейчас рядовые боевики, они не узнали бы своего грозного муджахида. Спесь и высокомерие слетели с его лица, словно их стерли мокрой тряпкой. Он как будто даже стал меньше ростом – сдулся, как воздушный шарик, из которого выпустили половину воздуха. Семеня за Мчареком, он понимал, что американец неспроста заговорил с ним таким жестким, командным тоном. Но больше всего Джамили боялся, что в случае провала восстания от него действительно потребуют вернуть те деньги, которые ему регулярно переводились и которые не всегда тратились по прямому назначению. И хотя Джабраиль частенько в своих мечтах представлял, как расправится с надоевшим ему за эти годы «помощником по безопасности», в глубине души он боялся Мчарека, понимая, что придет время, и тот раскроет себя.
