– Да ладно тебе, все путем! – Шанкр шевельнул уголком рваного рта. – Мы сделаем их!
Остатки утреннего тумана еще клубились в овражках, цепляясь за верхушки покосившихся крестов. В одной из таких низин темнели странные силуэты. Раздвинув кусты, Аркаша застыл в изумлении.
У свежевырытой могилы, на козлах, возвышался дорогой закрытый гроб с изящными серебряными ручками. Гроб этот выглядел неестественно большим, будто бы в нем хоронили Голиафа. Вокруг гроба в скорбных позах застыли фигуры кролиководов. Конкретная козырная тачка с надписью «Аварийная бригада» стояла чуть поодаль, и дверца кунга была приоткрыта. И силуэты, и «Студебеккер», и гроб прорисовывались в клочьях тумана размыто, словно на акварели. Картина выглядела абсолютно ирреально. Протяжное собачье завывание, доносившееся словно из-под земли, и вовсе придавало увиденному черты мрачного сюра.
Контуры действительности безнадежно расплывались. Аркаша ущипнул себя за руку и обалдело обернулся к Шанкру.
– Что это такое? – тихо спросил саяно-шушенский авторитет.
– Типа похороны, – Шанкр равнодушно передернул плечами.
– А воет кто?
– Собака. Жмура почувствовала. Короче, давай дождемся, когда они гроб закопают. Тогда и начнем «терку».
Ждать, впрочем, не пришлось. Зашуршали кусты, и перед саяно-шушенскими появился Данила. Его серо-зеленый спецназовский камуфляж почти сливался с кладбищенской растительностью. Оружия вроде не наблюдалось: лишь в небольшом подсумке на бедре топорщилось нечто мягкое и, судя по шелестящему звуку – резиновое.
– Здорово, брателло! – ритуальной фразой поприветствовал заклятого врага Аркаша.
– Мир твоему дому, кентуха! – по правилам хорошего тона отозвался тот.
Взглянув за спину Черняева, Шанкр с удивлением отметил, что пацаны «Группировки Ленинград» сидят у гроба в тех же самых позах, что и минуту назад. Они были совершенно недвижны, словно статуи в Летнем саду.
Крона огромного тополя над древним склепом чуть слышно зашуршала листвой. Забликовала снайперская оптика, и солнечный зайчик на мгновение ослепил Шанкра.
Медленно поднимая руку, сигнальщик случайно взглянул на гроб и нежно позеленел. Разорванный рот дернулся, пересохшие губы невольно вылепили слово «б…».
Он явственно видел, что из круглого отверстия в высокой гробовой крышке на него смотрит чей-то недобро прищуренный глаз…
26
Мать лежала в гробу и внимательно наблюдала за Шанкром. Небольшая амбразура в крышке давала возможность не только отслеживать происходящее на аллейке, но и при помощи снайперского пистолета вносить в ситуацию соответствующие коррективы.
Пока все шло по плану, разработанному Данилой Черняевым. План этот, предусматривавший абсолютно любые случайности, был надежен, как автомат Калашникова, и изящен, как полет мотылька.
Дорогой лаковый гроб с изящными серебряными ручками был выполнен самыми опытными реквизиторами Александринского театра по специальному заказу Димона. Внутри хрупкого деревянного ящика помещалась капсула из двухслойного титанового сплава, выдержавшего бы и прямое попадание бронебойного снаряда. И хотя киллерша, полулежавшая тут почти пять часов, испытывала известные неудобства, она чувствовала себя в полной безопасности.
Глядя в амбразуру, словно механик-водитель в триплексы танка, Мать ни на секунду не спускала глаз с аллейки. Серо-зеленая камуфлированная спина Данилы по-прежнему маячила на фоне бездуховных физиономий саяно-шушенских. Конечно, снайперское мастерство киллерши позволяло мгновенно перестрелять их, даже не вставая из гроба, однако предусмотрительный Данила рассчитывал не только свои ходы, но и возможные ходы противника.
Посмертные подарки и были главными составляющими этого хладнокровного расчета.
Фотоальбом с подробнейшими ориентировками был преподнесен Жекой с одной-единственной целью: исключить случайные жертвы. Ведь кладбища посещают не только бандиты, но и родственники покойных. В случае сомнений Мать всегда могла свериться, кто попал в перекрестье оптики подаренного сыном пистолета.
Чтобы Мать не начала стрельбу раньше времени, Сергей и снабдил ее FM-приемником с одиночным наушником на длинном тонком проводке. Мобильная связь исключалась – GSM-прослушка давно стала бичом всего Бандитского Петербурга. По условному сигналу снайперше следовало отхлебнуть далеко не спиртного напитка из фляжки, презентованной Данилой, после чего спешно надеть противогаз – подарок Димона.
Твердая таблетка наушника зашуршала в ушной раковине радиопомехами, но спустя секунду узнаваемый голос популярного питерского ди-джея возвестил:
– А теперь для нашей дорогой матери звучит песня, которую она так давно ждет!
После недолгого гитарного вступления надрывный тенор затянул ностальгический хит эпохи первых кооперативных ресторанов:
– Сиреневый туман над нами проплывает…
Отхлебнув из фляжки со стремительностью опохмеляющейся, Мать мгновенно натянула противогаз и, взглянув в амбразуру, с удовольствием отметила: Данила уже нырнул в непроходимые заросли, а вот саяно-шушенские так и остались стоять, вперившись взглядами в гроб.
И тут из приоткрытого кунга «Студебеккера» с шипением повалил густой белый туман.
Газообразное вещество было много тяжелей воздуха и, в соответствии с законами физики, стлалось по земле низко, окутывая памятники, кресты, оградки и заросли. В мгновение ока огромный участок скрылся в непроницаемых белесых клубах. Газ валил, словно из тектонического разлома, и спустя несколько секунд кладбищенский пейзаж напоминал то ли эстрадный концерт в «Октябрьском», то ли газовую атаку немцев при Ипре.
Высунув пистолет в амбразуру, Мать совместила шкалу оптики с бледным лицом ухоженного красавчика, торчащим из тумана, и плавно потянула спуск. На лбу жертвы обозначилась темная точка, и спустя секунду он словно провалился в белесом облаке.
Киллерша тут же взяла на прицел его соседа – нервного качка с шрамоватым лицом, но рука ее дрогнула: внезапно откуда-то сбоку деловито застучал пулемет. Киллерская пуля, отклонившись на какие-то сантиметры, лишь вырвала клок из кожанки нервного.
А пулемет стучал, не переставая, и ответом ему стала настоящая милитаристская симфония. Частые хлопки автоматических винтовок перекрывались сухим стрекотом автоматных очередей. Тонкой вибрирующей струной запел рикошет, хрустнули срезаемые пулями сухие ветки. Бацнуло несколько неуверенных пистолетных выстрелов, и гранатомет ответил им уверенной контроктавой.
Стреляли слева, справа, сверху и даже, казалось, из-под земли. А пулемет все стучал и стучал, выводя бесконечное соло. Судя по звуку, пулеметное гнездо было где-то рядом, в районе старинного краснокирпичного склепа…
27
Высунув пулеметное рыльце из решетчатого окна, Заметалин садил по недвижным силуэтам у гроба с остервенением Анки-пулеметчицы из фильма «Чапаев». Несмотря на густеющий туман, он явственно видел, как длинная очередь срезала голову Жеки Филонова. Как после попадания в грудь Димона Трубецкого тот слетел на спину, задрав в падении ноги. Сергею Паукову пулями сперва оторвало обе руки, а следующая очередь прошила тело навылет. Удивительно, но на месте завала не наблюдалось ни фонтанчиков крови, ни крошева мозга, неизбежных при таких попаданиях. Однако в упоении боя пулеметчик не обращал на это внимания…
