Малышев подал какой-то знак старшему пиратов, тот кивнул и что-то отрывисто крикнул своим бойцам, которые тут же, словно сторожевые псы, услышавшие заветный призыв «фас!», бросились на пленников. Впрочем, бросились не все, а человек пять. И эта пятерка, предварительно передавшая свое оружие стоявшим по периметру товарищам, бросилась бить лишь Ската и Орехова – старика-японца никто не трогал, поскольку Ацуми-сан никого решительно не интересовал…
Как это ни странно, но, увидев, что китайцы дружно рванулись к ним с явным намерением выбить по парочке зубов и поставить несколько синяков, старший лейтенант Катков внутренне выдохнул с облегчением – ведь могли и просто пристрелить.
…Есть в спецподготовке бойцов элитных подразделений и такая дисциплина, как «рукопашный бой в ограниченном пространстве». Палуба мотобота под определение ограниченного пространства вполне подходила, а майор со старлеем по этой дисциплине когда-то наверняка имели не самую плохую оценку…
Китайцы, бросившиеся на спецназовцев, монахами из прославленного Шаолиня, конечно, не были, но опыт серьезных драк имели, судя по их ремеслу, немалый. Правда, именно то, что помогало русским, китайцам мешало: ширина палубы не позволяла нападать сразу всем, скопом, поэтому пиратам пришлось драться с пленниками почти один на один, максимум – двое на одного.
Удар первого же налетевшего на него китайца Скат без труда блокировал, затем слегка развернулся и, перехватив руку нападавшего, попросту впечатал того лицом в переборку. После чего тут же развернулся в другую сторону и боковым йоко-гери ударил в грудь бойца, подскочившего справа, отчего тот подавился собственным боевым кличем и вылетел за борт.
Майор Орехов, так же как и старлей, прижатый нападающими к стене переборки, избрал несколько другой стиль, весьма напоминавший замысловатые выкрутасы айкидо. Майор, казалось, буквально врос широко расставленными ногами в доски палубы и не столько отвечал на сыпавшиеся на него удары, сколько уклонялся от них, умудряясь при этом каким-то хитрым образом перехватывать руки противников и отшвыривать настырных китайцев то вправо, то влево от себя. Но пираты, охваченные азартом боя, казалось, не чувствовали ни усталости, ни боли и вновь и вновь бросались на пока еще державшихся спецназовцев…
Все закончилось так же быстро, как и началось. Пираты резко поменяли тактику: несколько бандитов забрались на покатую крышу палубных надстроек и после нескольких безуспешных попыток все-таки умудрились накинуть на шею каждому из русских по петле.
Скат почувствовал, как жесткая кожа впилась в шею под подбородком и жесткий рывок с силой припечатал его затылок к переборке. Старлей, задыхаясь и краснея от бессильной ярости, инстинктивно попытался подсунуть пальцы под ременную петлю, но к нему тут же вплотную подлетели трое, и град ударов вышиб из Ската остатки сознания.
То же самое бандиты проделали и с Ореховым, с той лишь разницей, что последний сильный удар в солнечное сплетение, после которого в глазах майора померк свет, ему нанесли не китайцы, а сам Малышев, до этого с насмешливым интересом наблюдавший драку со стороны…
– Грузите их на катер, – распорядился Малыш, поворачиваясь к командиру бандитов. – И связать покрепче не забудьте! А то они опять вам, придуркам узкоглазым, свистулей навешают… Триада! Одно слово – бамбук. Вам бы не пиратствовать, а коров пасти.
Естественно, большую часть этих слов Малышев произнес вполголоса и по-русски.
Минут десять понадобилось пиратам на то, чтобы переправить пленников на катер, запрыгнуть в свои моторки и запустить двигатели. Все это бандиты проделали, не обращая ни малейшего внимания на потерянно стоявшего на корме своего мотобота старика Ацуми, который с этой минуты вновь становился совершенно свободным морским волком. К немалому удивлению японца, его судно грабить никто не стал, если не считать гидрокостюмов и второго оставшегося акваланга, который по приказу Малышева пираты забрали с собой.
О сбежавшем же мичмане бандиты то ли забыли, то ли решили, что русский, вероятнее всего, погиб и теперь ни для кого не представляет ни малейшей опасности. Надевать акваланг и обшаривать дно и окрестности Малыш посчитал совершенно лишним – слишком много чести для беглеца, да и времени на столь сомнительные развлечения у пиратов не было…
Глава 35
Орехов, крепко проспавший часа полтора, приоткрыл глаза, не поворачивая головы, окинул взглядом тесную каморку, в которую их со старлеем запихнули почти сутки назад. Ну надо же, мысленно усмехнулся майор, ничего не изменилось. Те же стены, потолок, и лежим мы все на тех же старых мешках, которые нам любезно швырнули вместо матрацев.
Майор прислушался к своим ощущениям: гудит, ноет, постреливает, но руки-ноги, кажется, в полном порядке. Ничего, бывало и хуже. Подумаешь, маленько ребра помяли… Орехов попытался припомнить подробности драки на мотоботе и всего того, что было потом. Хотя вспоминать-то особенно было и нечего – отметелили, связали как баранов, потом вроде бы не очень долго везли, а в конце засунули в эту суперкомфортабельную гостиницу. Звезд семь, не меньше… Ага, вот и Славка зашевелился. И здоров же он спать, змей!
– Скат, ты как?
– Да вроде жив, – не очень уверенно отозвался Катков. – Ребра болят. Может, хряпнули парочку? И жуб, кафется, фатается…
– Чего? Ты по-русски попробуй, а то не пойму что-то, – улыбнулся Орехов и тут же досадливо скривился и зашипел от боли, стрельнувшей от разбитой губы к заплывшему глазу – видеть-то глаз видит, но наверняка бланш уже черно-синий. И немаленький.
– Зуб, говорю, похоже, выставили, сволочи. Шатается. Как думаешь, прирастет?
– Если за дня три голову не отрежут наши новые друганы, то прирастет, – обнадежил Вячеслава майор и посоветовал: – Ты его, главное, языком не шатай…
– Слушай, майор, – Катков, охая и морщась от боли во всем теле, медленно приподнялся и сел, опираясь спиной о стену, – а чего они нас даже не связали, а? Типа, совсем не уважают?
– Типа, уважают, но не сильно боятся, – в тоне Орехова отчетливо слышались легкая досада и ехидство. – Они уверены, что мы сейчас до сортира сами дойти не сможем. Между прочим, не сильно-то они и ошибаются… Да и куда мы денемся? За дверью наверняка охрана, а у любой охраны есть дурная привычка стрелять без предупреждения… Как думаешь, мичман сумел выбраться?
– Пф! – Скат пренебрежительно фыркнул и без тени сомнения заявил: – Конечно, выбрался, куда он денется. Он не железная гайка, чтоб вот так просто взять и потонуть… Кстати, хорошо, что напомнил, а то эти китаезы мне, похоже, и память маленько отбили. Как в старом анекдоте: «Были бы мозги – было б сотрясение!»
Вячеслав воровато посмотрел в сторону двери, обитой железным листом, и начал тщательно прощупывать один из швов внизу правой штанины. Ага, вот она, есть… Старший лейтенант извлек кусочек тоненькой стальной проволочки и, подогнув ногу, аккуратненько воткнул острие в едва заметную дырочку в боковине каблука левого ботинка. Проделав эту малопонятную манипуляцию, Скат снова вернул проволочку в «шовный тайник».
