Вечер воспоминаний пришлось прервать, поскольку мичман едва не ткнулся носом в спину резко притормозившего японца. Ацуми-сан прижался к металлической стенке морского контейнера и едва слышно прошептал, указывая большим пальцем куда-то вправо, за угол:
– Пришли. Там, метрах в двадцати, ангар, в котором у них основное гнездо… Будь осторожен. Я буду ждать вас ровно два часа. Потом… Но надеюсь, все у вас получится. На обратном пути держитесь центральной дороги к входным воротам, иначе заблудитесь…
Тень старика растворилась в темноте, лишь кое-где подсвеченной редкими фонарями, а Троянов осторожно глянул за угол. Все верно, ангар, у входа часовой с автоматом маячит. Лампочка на шнуре под ветерком качается. Света маловато – программу энергосбережения, наверное, выполняют, гады. Но это ерунда… Хуже то, что часового пока рано убирать, а другого пути в ангар вроде бы и нет. Хотя почему нет… Похоже, что есть!
Мичман, и движениями, и костюмом напоминавший черную гибкую кошку, бесшумно забрался на решетчатую опору, с которой к громаде ангара тянулся толстый кабель, скобками притороченный к тонкому стальному тросику. Свешиваясь спиной вниз, Тритон обхватил ногами кабель и, потихоньку перебирая руками, без особой спешки начал продвигаться к ангару. Часовой, словно оправдывая известную присказку о том, что свинья цвета неба не знает, вверх смотреть и не собирался, так что минуты через три мичман, тихонько переводя дух, перебрался со своей «канатной дороги» на крышу ангара. Здесь дело пошло попроще – оставалось лишь попытаться отыскать что-нибудь вроде вентиляционного окошка.
Люк отыскался лишь минут через десять, когда Валерий уже готов был взвыть от отчаяния. Взломав с помощью ножа хлипкую защелку, мичман осторожно глянул вниз, но не увидел ничего, кроме беспроглядной черноты… Прыгать? Ну, да, прикинул Тритон, хорошо, если там в метре от крыши тюки с ватой, а если пустота? А на бетонном полу стальные балки какие-нибудь. Если с пятнадцати метров вниз сигануть, то мало не покажется… Придется рисковать. Валерий на секунду включил тоненький фонарик и в узком голубоватом луче увидел чуть в стороне от люка доходившие почти до крыши металлические стеллажи, забитые какими-то коробками…
Цепляясь руками за край люка, мичман свесился вниз, легонько качнулся и прыгнул вниз и вперед. Руки цепко ухватились за стальную перекладину, а вот ноги в первое мгновение соскользнули с полки стеллажа, и сердце тут же испуганно ухнуло куда-то вниз, но Валерий, мысленно матеря собственную неуклюжесть, в долю секунды исправил свою невольную оплошность. Замер, буквально прилипая к стальным ребрам полок и прислушиваясь к темноте. Вроде бы не сильно нашумел, кругом тихо…
Пути-дороги внутри ангара очень напоминали хитросплетения запутанной паутины самого порта, и мичман не раз мысленно поблагодарил неведомых изобретателей миниатюрных маячков и приемников, оказавших ему нешуточную помощь в этом чертовом лабиринте. Крохотный глазок приемника оказался ничуть не хуже путеводной нити какой-то там мифической Ариадны – уже минут через пять Тритон оказался метрах в десяти от низкой железной дверцы, скупо освещенной желтым светом дежурной лампочки. Рядом с этой дверью тоже прохаживался часовой.
Мичман не стал изощряться и изобретать велосипед: поднял с пола какую-то деревяшку и тихонечко отбросил ее далеко в сторону. Китаец, выказывая похвальный слух и реакцию, встрепенулся, сбрасывая с себя сонную одурь, вскинул автомат, прислушался и, настороженно вглядываясь в темноту, двинулся на звук. Правда, сделать ему пришлось не больше пяти шагов – Тритон одним прыжком оказался у него за спиной и, обхватывая левой рукой рот, чтобы китаец не заорал на весь ангар, правой коротко ударил в нужную точку на жилистой шее. Часовой тут же обмяк, и мичман бесшумно опустил бесчувственное тело на бетонный пол.
Ключей у китайца не оказалось, и дверь пришлось вскрывать при помощи короткой трубы, к счастью, валявшейся неподалеку в куче железного хлама. Троянов, стараясь особо не лязгать, отворил дверь и, помогая себе фонариком, рассмотрел двоих узников, один из которых, бряцая блестящей цепью, сварливо произнес по-русски:
– Наконец-то! Где ты шлялся, змей? Нас тут уже убивать собрались…
Глава 41
На войне мелочей не бывает. Именно поэтому спецназовцы сначала изъяли у китайца оружие, потом тщательно обыскали пленника, освобождая его карманы от мобильного телефона и прочего хлама. Пока Троянов возился с часовым, засовывая ему в рот какую-то тряпку, Орехов с Катковым занимались снятием оков и шнуровкой своих ботинок подручными материалами.
– Старик сказал, что здесь у них гнездо, а я нашел только двоих часовых, – озабоченно осмотрелся мичман, – и мне это не нравится. Где остальные? И где искать Ковалева?
– А вот сейчас у этого гаврика и спросим. – Скат опустился перед пленником на корточки и сильно ударил китайца по щеке – и раз, и другой. Глаза часового медленно открылись и тут же вновь испуганно захлопнулись в наивной попытке вернуться в спасительное беспамятство. Старлей еще раз хлестнул китайца по щеке и спросил по-английски: – Где все остальные? Где твой босс и где содержат пленников? Я кляп сейчас вытащу, но если вякнешь – получишь нож в глотку, понял?
Китаец тут же начал испуганно и быстро кивать, но уже через минуту выяснилось, что по-английски он не понимает ни единого слова.
– Тьфу ты! – с досадой сплюнул Скат, растерянно почесывая в затылке. – Ладно, попробуем по-другому… Меченый где? Босс, Ван Ли? – Вячеслав пальцем попытался изобразить на своем лице шрам. Китаец снова быстро затряс головой – понял, мол. – Тогда веди!
Часовой покорно и довольно шустро вышагивал впереди, ведя группу по новым темным переходам. Скат с Ореховым, внимательно поглядывая по сторонам, сообразили, что пленник ведет их в какой-то соседний склад – очень скоро выяснилось, что в тот самый, где недавно проводился памятный для майора бой… Китаец наконец-то остановился перед неприметной дверью и знаками показал – это то, что вы ищете.
…Ван Ли не успел даже обернуться, не то что открыть ящик стола и достать из него свой пистолет. Скат мгновенно оказался за спиной босса и недвусмысленно приподнял клинком ножа его подбородок.
– Ну, ты-то у нас по-английски неплохо лопочешь, – вкрадчиво начал старлей, потихоньку усиливая давление острого лезвия на шею Меченого. – Поднимайся, родной, и веди-ка ты нас к пленному русскому – ты знаешь, о ком я говорю.
– Зря вы это затеяли, – попытался улыбнуться босс, вжимаясь в спинку кресла в наивной попытке хотя бы чуть-чуть ослабить давление ножа на свое горло. – Живыми вам отсюда не уйти. Здесь полсотни моих людей…
– Что-то мы их не видим, – скептически усмехнулся Скат. – Тебе-то что до наших жизней? Ты все равно сдохнешь первым. Если прямо сейчас не поумнеешь.
Ван Ли все-таки предпочел поумнеть, и вскоре спецназовцы оказались перед другой железной дверью, за которой сначала был слышен чей-то невнятный говор, а затем раздался визгливо-жуткий и долгий вскрик…
Так называемый начальник контрразведки банды самодовольно усмехнулся, хищно раздувая узкие ноздри и покручивая в худеньких пальцах, казалось бы, вполне безобидные бамбуковые палочки. Всмотрелся в белое как рисовая бумага лицо русского наемника. Крепкий парень, но ему сейчас было очень больно. Но это еще не боль… Что этот мальчик может знать о настоящей боли? А вот сейчас мы ему все покажем, и он расскажет даже то, что давным-давно забыл! Берем самые обычные две палочки из сухого бамбука и…
