На снегу лежали убитые – на боку, на спине, на животе, кого где нашла пуля. Стас перешагнул через охранника, подошел к «Огаркову». Похож так, что родная мать не отличит, если у него есть мать, если таких монстров может произвести на свет человек. Михаил сидел на снегу, вцепившись руками в волосы, Роман стоял рядом. Он глянул на бегущего к ним Стаса, отвернулся и пошел к бетонке.
– Стой! – заорал ему вслед Стас. – Стой, куда собрался? Лешка где? – сообразил он наконец.
Роман махнул рукой, остановился и ответил, не оборачиваясь:
– У них. Там еще двое были, выскочили в последний момент. Прикрылись им, как щитом, посадили в машину. Увезли. Мишка выстрелить не успел. Побоялся.
Михаил пришел в себя. Он встал на ноги и потащился к кромке поля. Роман и Стас ринулись за ним, схватили под руки, заставили остановиться.
– Суки, – твердил он, глядя сквозь метель в подползавшие сумерки, – поганые обдолбанные черные суки. Какого черта ты не пристрелил их всех?
Кулак промелькнул перед самым носом, Стас успел отшатнуться, перехватил руку Михаила за запястье, рванул на себя.
– Я не успел, – тихо произнес он, глядя Михаилу в глаза, – прости меня. Мы найдем его, обязательно найдем.
– Как? – Сил у Михаила осталось еще достаточно, он попытался вырваться, но Стас завернул ему руку за спину, кинул винтовку Роману.
– Я сказал – найдем. Прекрати истерику! – Стас рявкнул так, что едва не сорвал горло, поэтому последние слова он произнес шепотом: – Найдем…
Но Михаил оборвал его:
– Ты больше не нужен Огаркову. Его выродок убит, шантаж бесполезен. Ты сам привел придурка под пули охраны и нас заодно. И Лешку.
Стас разжал пальцы, и Михаил рухнул на колени, сгреб ладонями снег, бросил себе в лицо.
– Надо уходить. – Стас и Роман подхватили Михаила под руки, потащили к реке. По дороге тот вырвался и к мосту пошел сам, глядя то себе под ноги, то в одну точку перед собой.
– Как ты догадался, что это был двойник? – спросил Роман, пока брели по темным улицам. Стас спрятал «винторез» под куртку, а потому шел, чуть перекосившись на правую сторону. Михаил брел рядом.
– Он не плакал, как настоящая сволочь, – ответил Стас.
Еще минут десять шли молча, и было уже почти шесть вечера, когда Роман снова решился заговорить:
– Куда мы теперь? Домой нельзя…
Михаил остановился, Стас и Роман окружили его.
– Понимаешь, Лешка… Он же не дурак, он все им расскажет… – начал Стас, но Михаил не дал ему договорить:
– Надеюсь, очень на это надеюсь. Он сделает все, как надо, он знает, он поймет. Братишка ждет меня, понятно? – От этого шепота по спине пробежал холодок. – Его отпустят завтра или послезавтра. Или уже отпустили, Лешка им не нужен, он не при делах. Огарков же не идиот, – скороговоркой произнес Михаил и с надеждой посмотрел на друзей.
– Да, – выдавили те из себя, – конечно. Так все и будет. Пойдем, уже поздно. – Они обошли его с боков, заставили идти с собой.
– Куда сейчас? – спросил минут через пятнадцать Роман.
– В гостиницу, на Ленинградку, – ответил Стас. Да, далеко, да, топать еще часа полтора или больше. Но в этом городе сейчас для них нет другого места, где можно отсидеться и подумать о завтрашнем дне.
Ни следующий день, ни ночь, ни новое утро помочь им не смогли. Михаил лежал на кровати ничком или отвернувшись к стене, Роман и Стас по очереди следили за ним. «Беретту» у него отобрали и спрятали вместе с «винторезом». А под утро Стас едва успел перехватить Михаила у двери, тот рвал на себя ручку и остервенело зашептал:
– Он там, дома. Он ждет, мне надо идти. Я быстро. – И дернул за ручку так, что едва не вырвал ее с корнем.
– Хорошо, хорошо, – Стас держал его за локти, – сходим, обязательно сходим, проверим. Я сам схожу, сегодня же. Если они там – предложу обмен, себя на Лешку. Это сработает, надо подождать.
Вдвоем с Романом они увели Михаила обратно, уложили и сели рядом, как тени, дожидаясь, пока тот заснет. Но Михаил лежал с открытыми глазами, смотрел в потолок и все порывался встать.
– Снотворное осталось, – шепотом предложил Роман, – надо вколоть ему, пусть поспит хоть немного. Иначе он не выдержит.
– Давай, – согласился Стас.
Все прошло на удивление спокойно. Михаил не сопротивлялся, он, похоже, не понял, что произошло, отрешенно смотрел, как иголка входит в его вену. Посидел еще пару минут, свалился на одеяло и мгновенно заснул. Посидели еще минут десять, потом Стас негромко произнес:
– Я утром уйду часика на два – на три, вы побудете здесь. Снотворное еще осталось?
Роман принес из коридора коробку, в ней лежали две ампулы, и Стас кивнул:
– Хорошо. Как начнет просыпаться – коли снова. И ждите меня до полудня. Я или вернусь, или позвоню тебе. Если все получится, то Лешка вернется к вам.
– А ты? – Роман знал ответ заранее, спросил просто потому, что не смог промолчать.
– А я – нет, – подтвердил Стас, – я не вернусь. Ничего, это только мое дело. Мое личное дело. Иди спать, утром твоя смена.
В подъезде все было как обычно – грязные ступеньки, груда макулатуры на полу под почтовыми ящиками и запах табачного дыма. Стас поднялся на третий этаж, прислушался и прошел на пролет выше. Пусто, пахнет чем-то жареным и слышен детский плач. Он вернулся, постоял перед дверью еще минуты две, рассматривая замочную скважину и ободранный дерматин. Все, как и неделю назад, дверь открывали и закрывали родным ключом, следов взлома не заметно. Ключ сделал два оборота, Стас за ручку потянул дверь на себя и замер. Из квартиры не доносилось ни единого звука, было душно и пахло лекарствами. Стас шагнул через порог, прикрыл за собой дверь и обошел квартиру. Пусто, вещи нетронуты, тут никто не появлялся несколько дней. В мойке осталась невымытая чашка, на скомканном одеяле под столом валялась коробка из-под снотворного. Все, как и месяц, и неделю назад. Портрет Огаркова со стены смотрел презрительно, кривил тонкие губы и ухмылялся в полированную дверцу шкафа. Стас прошелся по квартире еще раз, выглянул на лестничную площадку и вернулся обратно. Нет, никого нет, его не ждут, об этой квартире по-прежнему никому не известно, кроме них четверых и Веры. Но она придет сюда не скоро, уже после того, как все закончится. Стас сел на диван, уставился на рожу Огаркова, на красное пятно в центре его лба.
«Лешка, Лешка, где ты, что с тобой? Если бы ты все рассказал им, я бы давно лежал мордой в пол. Или на пару метров под землей, а ты бы встретился с братом. Но здесь не ждет засада, и причина только одна – тебя нет в живых. Ты бы не стал молчать, ты здесь ни при чем, это не твое дело, не твоя война, ты попал на нее случайно. Я бы все понял и предложил бы сделку…» Стас поднялся, сорвал со стены портрет убийцы, разорвал бумагу в клочья и бросил ее на ковер. Потом достал с антресолей деньги, пересчитал, подумал и вернул бо́льшую часть обратно. Роман с Михаилом сами потом разберутся, без него. А сейчас все кончено, Лешки нет, надо возвращаться к живым и думать. Думать, что им делать, как быть дальше. Стас повернул в замке ключ, по привычке подергал дверь за ручку и пошел по лестнице вниз.
