– Что тут у тебя, Адамас?.. – вмешался в разговор подошедший ближе Дзиманкавичус и тут же осекся, радостно разведя в стороны руки. – Вот это встреча! Сам герр Карл лежит на травке с простреленной ногой и требует адвоката? Ну и дела… Кто ж тебя так, герр Йодольс?
– Не твое дело, коп, – недовольно пробурчал тот, кого назвали Карлом Йодольсом. – Мы сами разберемся…
– Я смотрю, – продолжал ерничать Дзиманкавичус, – ты со всей своей командой придурков угодил в переделку? Что, на этот раз украинцы и белорусы не захотели, чтобы вы поиграли с ними в «лесных братьев»? Интересно, что по этому поводу скажет командир вашего так называемого батальона герр Краузе? Насколько я помню, тебе запрещено заниматься самостоятельными акциями. Верно? А еще мне очень интересно, как он отреагирует, когда узнает, что в твоей немецкой крови есть примесь и еврейских генов?
Йодольс дернулся, как от удара плетью, и с тревогой оглянулся на своих «солдат», которые продолжали лежать связанными, что не мешало им внимательно прислушиваться к разговору.
– Как ты полагаешь, Карл, – словно не замечая всего этого, продолжал Дзиманкавичус издевательским тоном, – долго тебя продержат в вашей организации? И отпустят ли с миром?
– Что вам нужно? – тихо выдавил из себя раненый, с плохо скрываемой ненавистью глядя на полицейских.
– Вот это уже деловой разговор, – одобрил его Касперас. – Предлагаю на выбор два варианта наших взаимоотношений. Первый: ты продолжаешь требовать адвоката и корчить из себя невинность, и тогда я отдаю тебя и твою команду на растерзание вот этим головорезам, – полицейский небрежно кивнул головой в сторону Киславускаса. – После того как ты им расскажешь все, что они хотят знать, я сдам тебя Краузе, а в качестве приданого за тебя отдам ему синюю папочку, в которой лежит жизнеописание твоего «арийского» семейства… Финал тебе известен. Вариант второй: ты рассказываешь все, что здесь произошло, и тогда в глазах Краузе я представляю тебя героем нации. Времени на размышление у тебя немного, минут пять…
– Ты что, знаешь его? – удивленно спросил Киславускас у Дзиманкавичуса, когда они отошли от Йодольса. Он не вмешивался в разговор, успевая только переводить изумленный взгляд с одного говорившего на другого.
– И очень неплохо, – усмехнулся Касперас, закуривая вторую за весь день сигарету. – Это так называемые спасители нации… А на деле самые обыкновенные уголовники. Но нужные нам уголовники, потому что их вооружили идеей. И пока мы держим всю эту мразь на коротком поводке, нам есть на кого опереться, если вдруг начнется большая заваруха…
– Ничего не понимаю, – признался Киславускас, поправляя на плече ремень автомата.
– А что тут понимать? – пожал плечами Дзиманкавичус. – В середине девяностых годов их, так сказать, командир и идейный вдохновитель был заурядным рэкетиром, за что, собственно, и угодил в колонию. Когда он вышел, выяснилось, что в стране многое поменялось. Те, с кем он начинал, стали уважаемыми людьми, бизнесменами, банкирами, предпринимателями… Вот только делиться с ним, бывшим зэком, они своими доходами не собирались. Что делать? Кто поумнее, смирился, кто поглупее, подался в охрану, а кто совсем безголовый, тот отправился опять за решетку. А самые умные стали заниматься национальной политикой. Не без участия, разумеется, компетентных органов. Кого-то курируем мы, кого-то – наши смежники из госбезопасности. И пока они нам нужны, они «шалят», а потребуется, ликвидируем всех за сутки…
Киславускас недоверчиво посмотрел на коллегу и хмыкнул.
– Я тебя понял, – проговорил он, теребя мочку уха. – Ты хочешь их руками разделаться с этими беглецами, а потом все свалить на национал-патриотов?
– Может быть, именно так я и сделаю, – щелчком отбрасывая в сторону окурок, проговорил Касперас, – а может, придумаем что-нибудь и поинтереснее… Ладно, пойдем, наш бравый «оберст» что-то решил, давай послушаем его.
Глава 21
Ночь застала десантников, Бузько и Гирдзявичуса под Ионишкисами, небольшим городком, который славился тем, что в нем когда-то в XIX веке доживал свои дни, как пушкинский скупой рыцарь, последний фаворит Екатерины II Платон Зубов. Но еще больше Ионишкисы славились своими «гусиными базарами». Перед Рождеством почти вся католическая Прибалтика стягивалась в этот небольшой городок, чтобы приобрести для своего праздничного стола хорошего жирного гуся. Ионишкисский гусь считался самым лучшим…
Обо всем этом рассказал десантникам Гирдзявичус, когда они, разбив лагерь, поужинали и приготовились к ночлегу. О гусях литовец говорил с какой-то особенной теплотой и гордостью, словно их популярность в Прибалтике была его личной заслугой.
– Айдас, – насмешливо перебил его Круглов, – ты про этих гусей говоришь, ну прямо как Михал Самуэлевич Паниковский. У меня аж слюнки потекли… Ты бы лучше рассказал, как мы границу будем переходить.
– Да ну вас, – обиделся Гирдзявичус. – Ни черта вы не понимаете…
– Вот! – торжествующе встрял в разговор Бузько. – В этом весь их лабусский смысл жизни! Если только ты не хочешь признавать, что их Лабусландия самая лучшая страна на свете, значит, ты их кровный враг!
– А вам, Макар Капитонович, вообще следует помолчать! – недовольно пробурчал литовец. – Вам, между прочим, моя страна…
– Гнилое болото это, а не страна! – не дал договорить ему старик. – Если она не умеет ценить то добро, которое для нее сделали, то это не страна!
– Хорош вам собачиться! – миролюбиво проговорил Локис. – Других тем, что ли, нет? Давайте лучше подумаем, как выбираться будем…
– А что тут думать, – раздраженно проговорил Бузько. – Отсюда на Елгаву идет прямая дорога. Граница между Литвой и Латвией почти условная. Вот наш Айдас и рассчитывает, что в этих дерьмовых лохмотьях мы без особых трудностей границу-то и проскочим. Они ведь тоже фашистскую форму жалуют… Правильно я говорю?
Гирдзявичус только крякнул в ответ. Конечно, надежда на немецкую форму была слабой, но другого выхода он пока не видел. Если литовская полиция передала их приметы на все погранпосты, то шансов попасть на сопредельную территорию даже полулегальным путем у них немного. Форма вермахта и немецкий мотоцикл времен Второй мировой войны, полагал Гирдзявичус, должны были послужить неплохим пропуском, а главное – прикрытием. Как правило, люди в одинаковой одежде очень похожи друг на друга. Во всяком случае, лишних вопросов никто задавать бы не стал. Однако переходить границу через КПП Айдас не собирался. Он рассчитывал пройти кружным путем…
– Во, – довольно произнес Бузько, не услышав ответа, – нечего ответить. Значит, я прав! Только латыши, хоть и нищие, но не дураки. Черта с два они нас пропустят! Надо что-то другое придумать…
– Макар Капитонович, – укоризненным тоном перебил распалявшего себя старика Локис. – Вы все время критикуете, а сами ничего не предлагаете. Между прочим, идти к латышской границе было вашей идеей. Вот и придумайте, как нам ее перейти.
