– А те двое? – шумно выдохнул он.
– Вырубили, – коротко и с чувством произнес подводник.
– Да заглушите эту дрянь! – крикнул Макаров, связывая руки обмякшему Дао.
Кто-то из подводников чудом сумел нащупать рычаг газа. Двигатель вздрогнул и смолк. В наступившей тишине явственнее проступило хриплое дыхание возбужденных людей. В мареве, как полный диск луны, матово белел иллюминатор. Макаров скорее почувствовал, чем увидел, как кто-то прополз мимо него на четвереньках. Но узел веревки еще не был туго затянут, и потому командир не успел схватить этого «ползуна». Щелкнула задвижка, растворилась дверь надстройки. Из нее на четвереньках выполз кашляющий мистер Бьорк. Дым волнами выплывал наружу из дизельной.
Американец и не помышлял убегать. Он сел. Дышал часто и резко. Лицо его побагровело. На щеках проступили склеротичные прожилки.
Подводники вытащили на палубу китайцев. У всех троих руки были предусмотрительно связаны за спиной. Усадив их спинами друг к другу, члены экипажа «Адмирала Макарова» тут же отошли на пару метров. Они уже были научены – знали, что умеют вытворять ногами эти «дети Востока».
Командир субмарины прокашлялся и кивнул на Бьорка:
– Этого тоже связать.
Мистер Бьорк не стал ни возражать, ни сопротивляться, когда толстая шершавая веревка стянула ему запястья. Как всегда осторожный старпом Даргель уже успел оценить обстановку. Вроде место относительно безопасное. От яхты виднелся лишь самый верх мачты.
– Сколько человек на яхте? – начал допрос Макаров.
Дао вскинул голову. Разбитые губы вспухли, как у негра, из носа текла кровь. Китаец только ухмыльнулся, давая понять, что отвечать на вопросы не намерен. Тогда оживился американец.
– Его людей там двое. Они захватили яхту.
– Уже легче, – процедил сквозь зубы кавторанг и сплюнул кровавой слюной на палубу, – а теперь ты скажешь мне, кто ты такой, на кого работаешь и почему мирная с виду яхта оборудована торпедными аппаратами.
Мистер Бьорк прикусил язык.
– Или ты из одной компании с китайцами?
– Я отвечу, но сначала хотел бы узнать, с кем имею дело, – осторожно поинтересовался мистер Бьорк и тут же надсадно закашлялся.
Поскольку руки были связаны за спиной, ему пришлось вытереть набежавшую слюну о плечо.
– Об этом позже, – сухо произнес кавторанг, – старлей, взглянь-ка, что творится на яхте.
Штурман, сжимая автомат, подбежал к краю надстройки и выглянул.
– Вроде спокойно. На палубе никого, товарищ командир.
Разговор велся по-английски. Макаров понимал, что ни американец, ни китайцы пока еще не знают, от имени какой страны действуют подводники.
– Его люди, – мистер Бьорк кивнул на того, кто называл себя Дао, – в трюме. Там расположен пульт управления.
– Ты был не один?
– Там остался… он, – замялся мистер Бьорк, – это делал все он, не я… Я простой исполнитель.
– Какого черта ты об этом сразу не сказал? – догадался о надвигающейся опасности командир «Адмирала Макарова» и осмотрелся.
Его взгляд скользил по воде.
– Так это он управлял этой дрянью? – с придыханием спросил старпом.
Его лицо не предвещало ничего хорошего для американца.
– Вон она! – крикнул Илья Георгиевич, указывая рукой на воду.
Среди поднятой ветром ряби четко нарисовался черный акулий плавник. Громадина шла ровно и прямо, как выпущенная из аппарата торпеда. Сомнений не оставалось, что это не живое существо, а механическое чудовище, напичканное электроникой, способное сеять смерть на сотни метров вокруг.
– Все в воду! За борт! – уже на бегу кричал кавторанг.
Он не мог понять только одного – почему акула все еще «безмолвствует»? Ведь он не знал, что заряд аккумуляторов на исходе и оператор элементарно экономит энергию, словно пулеметчик, подпускающий вражескую цепь поближе.
Макаров уже слышал за спиной топот своих людей. До проржавевшего, прогнутого фальшборта оставалось всего несколько шагов. И тут началось…
Это пришло внезапно и словно из ниоткуда – навалилось со всех сторон. Пейзаж оставался прежним. Ржавые палубы накренившихся кораблей, залитый горячим солнцем лазурный океан, выцветшая синь неба. Угроза была невидимой, но ощутимой. Илье Георгиевичу показалось, что кто-то со всего размаху двумя руками ударил его по ушам, а затем, сжав голову, как раскаленными щипцами, пытается поднять его, оторвать от палубы. В глазах потемнело, словно вместо солнца была яркая лампочка и случилось падение напряжения. Время будто остановилось. Так бывает во сне, когда пытаешься бежать, а ноги как ватные, почти не слушаются. Заносишь руку для удара, а она еле двигается.
Командир чувствовал, как от низкого, еще до порога слышимости, звука пришли в движение внутренности, как содрогается в черепной коробке мозг. Тошнота подкатила к горлу. Единственное еще неосознанное желание было – опуститься на колени, завалиться на бок и лежать, сжавшись в «позе эмбриона». С трудом различая что-либо перед собой, практически вслепую, командир субмарины добрался-таки до фальшборта. Из носа уже текла кровь. Легкие «сворачивались в трубочки». Он вцепился руками в ржавый металл, навалился на него животом. Еле сумел обернуться, но почти ничего не рассмотрел. Только какие-то неясные, как ему показалось, застывшие силуэты. И… кулем, абсолютно не сгруппировавшись, полетел вниз. Возможно, за время короткого падения он даже успел потерять сознание. Во всяком случае не помнил, как вошел в волны. Пришел в себя лишь на глубине метров трех, с уже открытыми глазами. Ужасное, давящее, вибрирующее, но не звучащее гудение словно ножом отрезало – оно исчезло.
Илья Георгиевич сделал несколько гребков руками, устремился к поверхности. Грудь буквально разрывало от желания вдохнуть. В легких не было ни литра воздуха. Макаров «пробкой», чуть ли не по пояс выскочил из воды, схватил полную грудь воздуха. Но тут же ужасный звук вернулся, обрушился на него. Командир субмарины успел рассмотреть перемахивающего через фальшборт подводника. Расходящиеся на поверхности круги и вспененная вода свидетельствовали – старпом и штурман уже нырнули. Правда, в том, что они достигли глубины живыми, Макаров не был уверен. Он вскинул над головой руки и ушел на глубину. Лишь бы подальше от поверхности, от такого желанного и необходимого для жизни воздуха, но пропитанного невидимой смертью.
Да, всем подводникам удалось преодолеть фальшборт, хоть и на пределе возможностей – теряя самообладание и контроль над телом. Но китайцы и мистер Бьорк находились заведомо в худшем положении. В тот момент, когда включилась инфразвуковая пушка на механической акуле, они сидели на палубе. А попробуй подняться на ноги со связанными за спиной руками. Грузный мистер Бьорк так и не сумел этого сделать. Как только волна инфразвука обрушилась на него, он только и смог, что широко открыть рот. Мозг вибрировал, буквально разжижаясь в черепе. Потревоженные внутренности, приходящие во все усиливающиеся резонансные колебания, распирали живот и грудь. Даже две пуговицы отлетели от мгновенно вздувшейся шеи. Кровь хлынула носом. В последних проблесках сознания мистер Бьорк не строил иллюзий насчет собственной дальнейшей участи. Во-первых, он отлично знал характер Кима, знал, что тот ради собственного спасения не посчитается с чужими жизнями, даже с жизнями соратников. А во-вторых, как один из кураторов использования инфразвуковой пушки у побережья Вьетнама, был досконально осведомлен о ее смертоносных возможностях. Последнее, что он почувствовал, – это словно оборвалась в голове туго натянутая басовая струна. Оборвалась, и он ощутил облегчение. Выпученные, налитые кровью от страдания глаза закрылись. Мистер Бьорк упал лицом на палубу.
