Стараясь поменьше возвышаться над бортом, Илья Макаров подхватил свесившуюся в воду веревку, повернул парус против ветра. Материя тут же словила движение воздуха, выгнулась, и джонка заскользила к «острову погибших кораблей».
– А ведь раньше никогда не ходил под парусом, – сказал сам себе командир «Адмирала Макарова», – казалось бы, зачем такая наука подводнику? А вот же и канатоходцем пришлось побыть, и яхтсменом, и подводным пловцом-диверсантом предстоит сделаться. Жизнь не только лучший режиссер, но и лучший наставник. Захочешь выжить и победить, всему научишься. А двоечников в суровой школе жизни на второй год не оставляют.
Чтобы придать движению джонки видимость более естественного, Илья Георгиевич иногда ослаблял веревку, затем натягивал и резко менял курс на несколько десятков градусов, иногда позволял материи безвольно обвиснуть.
– Была бы это не джонка, а крейсер, можно было бы сказать, что я иду противоторпедным зигзагом.
Последние дни выдались такими изнурительными, опасными, насыщенными событиями, что командиру «Адмирала Макарова» казалось, будто он покинул борт родного боевого корабля чуть ли не месяц тому назад. Хотя счет-то времени можно было вести на часы, используя двузначные числа.
Край острова приближался. Нос джонки смотрел точно на полузатопленный понтон, в настиле которого зияла черная проломанная дыра. Илья Георгиевич для большего правдоподобия развернул джонку бортом и принайтовал плавсредство к ограждению. Внутри понтона прибытие командира уже ожидали все трое подводников – штурман успел вернуться с аквалангом.
– С прибытием, товарищ командир, – поприветствовал Макарова старпом, лишь только тот поднял маску.
– Полдела сделано, – ответил кавторанг.
– Если бы не знал, что джонкой управляете вы, подумал бы, ее просто тащит течением, – признался штурман.
На эту похвалу Макаров лишь пожал плечами.
– Немного везения, немного старания. У тебя получилось бы не хуже, ведь ты на паруснике плавпрактику проходил. Давай, старпом, докладывай, где акула.
– Как вы и предполагали, он завел ее так, чтобы наблюдать весь остров.
– Значит, в районе маяка?
– Так точно.
Макаров даже не снял баллоны. Он лишь присел на металлический выступ – ребро жесткости понтона, чтобы отдышаться. Штурман с надеждой смотрел на командира, ожидая, что тот привлечет его для исполнения и второй части плана.
Клетка с мертвыми поросятами уже была перенесена внутрь понтона. Илья Георгиевич откинул крышку, прикоснулся к мертвым животным, помял их пальцами.
– Мягкие. А это значит, что кровь у них еще свежая. Старлей, пойдешь со мной.
На этот раз Даргель даже не пытался возразить.
Под прикрытием джонки командир и старлей, облаченные в гидрокостюмы, с баллонами за спинами, выбрались из понтона. Сквозь бамбуковую клетку с мертвыми поросятами пропустили кусок найденной внутри понтона трубы, чтобы клетку можно было транспортировать вдвоем. Плыли на небольшой глубине, стараясь держаться у самых бортов полузатопленных судов. Только так оставался шанс быть незамеченными, слиться для сонара в одно целое с грудами железа.
Да, место тут было мрачное и неприветливое, несмотря на яркое солнце. Ржавый, покрытый водорослями металл напоминал о том, что в этом мире нет ничего вечного. Суда, когда-то бороздившие океаны, «видевшие» знаменитые порты всего мира, теперь тихо гнили на рифах, отравляя вокруг себя морскую воду.
Илья Георгиевич знаками показал старлею, что следует взять еще ближе к ржавому борту. Сквозь толщу пропитанной солнцем воды уже виднелась туша неподвижной акулы. То, что это именно их подопечная, было понятно с первого взгляда. У акулы, в отличие от других рыб, нет воздушного пузыря, и настоящая хищница не может стоять на месте. Она тяжелее воды и попросту утонет. Акулы живут только в движении. Они как самолет – если остановится, то идет вниз. Поэтому природе пришлось позаботиться о них. Другие животные часть суток бодрствуют, часть спят. А акула устроена так, что спит буквально на ходу. Несколько долей секунды мозг ее активен, на несколько долей выключается для отдыха. Это происходит незаметно для нее самой и наблюдающих за ней. Как смена кадров в кино.
Акула, видневшаяся впереди, висела неподвижно, не подавая никаких признаков жизни. Оно и неудивительно. Расчетливый Ким экономил энергию. А в режиме ожидания – при выключенной инфразвуковой пушке и импульсно работающих водометных движителях – она практически не расходовалась.
Подводники искусно прятались в тени старых кораблей, шли почти у самого дна над причудливыми извивами водорослей, сливаясь с ними. Илья Георгиевич поднял указательный палец, показывая, что следует идти ближе к поверхности. Он и старлей поднялись до уровня затопленной кормы торгового судна.
Командир вытащил обрезок трубы из клетки и открыл крышку. Старлей уже ждал с острым ножом в руках. Если бы не загубник, то он увидел бы, как широко улыбается собственной мысли Макаров: «Я забыл добавить в перечень освоенных сегодня моим экипажем профессий еще одну – никогда прежде никто из них не резал свиней».
Илья Георгиевич расстегнул на груди застежку гидрокостюма, вытащил сложенный в несколько стопок большой пластиковый пакет, раскрыл его. Старлей глубоко всадил острейший нож боевого пловца в мертвого поросенка, вспорол его от самого горла и до хвоста. Бережно сжал руками, чтобы разрез не разошелся, и опустил в мешок. То же произошло и со вторым мертвым животным. Лишь небольшое облачко крови повисло между подводниками.
Макаров сжал в ладони горловину мешка и энергично поплыл, зашел со стороны хвоста неподвижно стоявшей акулы. На полдороге до нее он вытряхнул из мешка вспоротых поросят, сжал пакет. Вокруг мертвых животных протуберанцами закручивалась, расплывалась еще свежая кровь. Командир «Адмирала Макарова» так же энергично, как и плыл сюда, стал возвращаться. Все, что было можно, он уже сделал. Теперь оставалось только ждать и надеяться, что план сработает.
Глава 13
Акулы и их родственники скаты – одни из самых древних обитателей земли. Вот уже больше сотни миллионов лет, как они не меняются, достигнув совершенства. Сравните: человек в современном его виде существует чуть больше миллиона лет. Акул и рыбами назвать можно с натяжкой. У них нет костей, лишь одни хрящи. У этих идеальных морских убийц, ровесников динозавров, мозг чуть больше грецкого ореха, «заточенный» на преследование и убийство добычи. Они обладают феноменальным обонянием. Если капнуть в море каплю крови, то акульи рецепторы учуют ее на расстоянии мили.
А на этот раз в воду попала свежая кровь двух поросят…
Хищницы, обычно избегавшие района «острова погибших кораблей», вскоре учуяли запах крови, и начались гонки, кто первый успеет на место, тот и проглотит добычу. Десятки акул устремились к острову.
Первыми приплыли, естественно, самые здоровые, сильные и крупные особи. И между ними началась настоящая битва. Никто не хотел уступать конкурентам. Стоило одной акуле устремиться к покоившимся на дне поросятам, как ее тут же атаковали другие. С разгону наносили удары, сородичи отпихивались от добычи. При этом все зорко следили во время схватки, чтобы никто чужой не приблизился к еде.
