И Андрей понял. Бедовый решил, что деньги Литуновскому нужны для покупки билета, и потому сам направил его по верному пути. Но в зоне не бывает верных путей, и, несмотря на очевидные откровения, Литуновский не стал верить Толяну до конца. Если что, пусть ждут его у ручья. В это время он будет двигаться к встречающим под углом в девяносто градусов.
– Я так и поступлю, – сказал Летун Бедовому, за что получил поощрительный кивок головы.
Разговаривать более было не о чем, и Андрей, ощущая в кармане и душе благодать, вернулся на нары.
– Бедовый мозги промывал? – полусонным голосом прошептал Зебра.
– Что-то вроде этого.
Настоящая любовь пришла к Андрею слишком поздно. Были у него женщины, были связи, их было даже больше, чем у среднестатистического мужика. Крепкий телом, красивый лицом и манерами Литуновский всегда был востребован, и его уход доставлял очередной девушке значительные нравственные переживания. Почти такие же, о каких пишут оскорбленные исковики в своих заявлениях в суд о защите чести и достоинства. До судов, слава богу, дело не доходило. Через неделю Андрей убеждался, что та симпатичная, которую он избрал для общения, для непосредственно общения не подходит по причине своей ментальности. Деньги, машина, квартира… Словом, в Андрее ее требовательно интересовало все, чего в нем не было раньше и не обнаруживалось до самых последних дней свободы. И он уходил. Разговоров по-американски, с выяснением всех отношений и решением остаться друзьями он не понимал. Просто уходил, когда обоим становилось понятно, что масло с водой, как они ни старались, не совместили.
Другая была поплоше фигурой, но мудрее опытом. Но ежедневные разговоры о грабительском характере проводимых в стране реформ были не для него. И он снова уходил, прекрасно понимая, что в этом случае можно даже не прощаться. Она, мудрая женщина, поймет все и без слов.
Он не метался, не выбирал, а просто жил. Случалось – получалось. Не получалось – разбегались. Как бы то ни было, инициатором интереса к себе всегда был он сам. И это доставляло многим знающим его красоткам обиду и раздражение. А пять лет назад в его жизни произошло событие, дать определение которому он не мог до сих пор. В комнату его жизни без спросу, пинком растворив дверь, вошла женщина, попросила чаю и легла на его диван. Наутро она уже переставляла мебель, но Литуновского, к его великому изумлению, это не бесило, а восхищало. Вика пришла незаметно, как во время последних февральских метелей сквозь облака вдруг пробивается мягкий лучик солнца, и этот лучик, расширяясь с каждой секундой, начинает растапливать окружающий его снег и заставляет расцветать цветы. Она пришла и осталась. Самая красивая, самая нежная, самая умная и понимающая.
Когда ему случилось тридцать шесть, и произошло это чудо, Литуновский впервые за все эти годы ощутил любовь. Его любила близкая женщина и не скрывала это ни дома, ни при посторонних. Наверное, именно поэтому полюбил и он. Прочь юношескую пылкую любовь, долой зрелые увлечения. К человеку в тридцать шесть пришла вместе с женщиной любовь, и это было впервые, когда ему не хотелось уйти.
А через год родился Ванька. И они трое были самыми счастливыми людьми на свете. До самого последнего дня, когда в руках Андрея оказался тот проклятый пистолет…
Летун осторожно, чтобы не скрипнули доски нар, наклонился и чуть приподнял оторванную с вечера доску полового настила. Уложил в гнездо свернутые вчетверо купюры и так же тихо доску опустил. Ни у одного конвоира, затей «красные» сейчас полный шмон, не возникнет мысль о тайнике под этой прогнившей доской.
И сейчас он, положив на нары свое исхудавшее, но все еще готовое к борьбе тело, прикрыл веки. Дождаться утра…
Вечером приедет старик, и он отдаст ему две с половиной тысячи рублей. О подарке Бедового – еще двух с половиной тысячах, Литуновский даже не мечтал, а сейчас мечтать было уже поздно. Они были.
Но вечером следующего дня его душа оборвалась и рухнула, сбивая, как шишки с кедров, еще не окрепшие надежды. Старик не приехал.
– Распутица, – зевая, пояснил покуривающий на улице замполит Кудашев. Звезды на его погонах тускло блеснули и спрятались, как хамелеоны, за зелеными погонами. – Теперь через месяц, не раньше.
Речь, понятно, шла о старике на подводе, о котором здесь в административном корпусе вспоминали каждые две недели. А двое зэков из шестого барака расстроились. Они были теми двумя, кто должен был разгружать продукты, то есть есть. Третьим, понятно, будет Литуновский. Но этот придурок, в чем зэки уже дважды убедились, сосет молоко из бутылки, вместо того, чтобы пригоршнями жрать предложенный творог, яйца и сало. Очередь была составлена до конца ноября, в ноябре деревенские забивали скот и сдавали излишки натурального хозяйства перекупщикам. С декабря до начала марта сельчан ждать бессмысленно. Ни один нормальный человек не отважится выехать в тайгу на лошади при погодных условиях минус тридцать с метелью.
Не приехал старик и через месяц. Литуновский периодически поглядывал на Бедового и ловил на себе непонимающие взгляды. Деньги получены, уже было несколько возможностей оторваться от бригады и утонуть в тайге, а Летун валил лес, отмахивался от комаров и о чем-то болтал с Зеброй.
Мысли эти читал Андрей с лица смотрящего, как с листа, однако не суетился и боялся лишь того, что Бедовый поймет причину такой задержки. Пройдет еще месяц, и поймет. И тогда неизвестно, что за мысли выползут из задумчивой головы Толяна и в какую сторону они направятся. В любой момент он может подойти и просто сказать:
– Отдай деньги и не морочь мне больше голову.
Но в первых числах июля, когда из-за жары и неугомонного гнуса конвой стал просто невыносим и жесток, вечером одного из самых своих тяжелых дней на «даче», Андрей, разглядывающий свои расползшиеся по швам сапоги, услышал:
– Литуновский, чтоб тебя!..
Звали его со двора, куда заключенным выход категорически запрещен. После работы и до ужина они должны были находиться в бараке и, если верить «Распорядку дня», висевшему на периодически обновляемом за ненадобностью «Щите информации», приводить себя в порядок. Но как можно привести себя в порядок в бараке, если в нем нет ни воды, ни места, где себя в этот порядок можно было бы привести?
Сердце его дрогнуло, и он, поощряемый хриплыми восклицаниями зэков, натянул на затылок кепи и быстро вышел наружу. Лучше все делать быстро, иначе, в случае неудавшегося настроения, ребята с буквами «ВВ» приведут тебя в чувство, не задумываясь.
– Лечь! Встать!.. Лечь! Встать!.. Лечь!..
Вставать нужно так же быстро. Особенно лютуют два бурята, одному из которых какой-то идиот из командования Сибирского округа внутренних войск присвоил звание ефрейтора. Бурят понял это как расширение и без того безграничных прав и теперь заключает пари со вторым бурятом, они, кажется, из одного улуса, на какой по счету раз зэк свалится и скажет, что больше не может. Здоровья среднестатистического заключенного позволяет получить такую нагрузку на организм не более чем двадцать раз. И с этими чертями неинтересно. Пятнадцать-двадцать «стоек», и зэк признается, что иссяк. Это заканчивается, как правило, тремя-четырьмя пинками по туловищу и обходится без сломанных ребер. Печень и почки не в счет. Кто их здесь проверит, почки и печень, на «даче»? Кедром прибило черта, и всех делов. Буряты тут ни при чем.
