Естественно, все эти мысли Хтай Ко держал при себе – ведь вокруг полно доносчиков. И запросто можно попасть в разряд предателей. А с предателями здесь не церемонятся, и никого не волнует, реальные они или мнимые – спрашивают одинаково и жестоко.
– Чтоб вам всем под землю провалиться, – неизвестно кому пожелал пилот, слезая с гамака и с тоской глядя на непочатую бутылку джина – пить, когда ожидается вылет, никак нельзя. А так хочется! Он подкинул бутылку в руке. Потом выпьет. Если оно будет, это «потом».
В хижину зашел командир Кханк Тихо – единственный человек, с которым пилот мог говорить с некоторой, не слишком большой долей откровенности. Они знали друг друга много лет. Познакомились в Хуме, еще когда Кханк Тихо был студентом и членом левацкой молодежной социалистической организации. А Хтай Ко как раз получил диплом и разрешение на полеты на внутренних линиях.
Встречались они от случая к случаю. Один рассекал на винтокрылой машине воздушное пространство Суньямы, другой ходил в рейды против королевских войск. Но сейчас оба были в этом лагере. У командира была передышка после не слишком удачной вылазки, и он сейчас думал, какой убийственный приказ ему отдаст срывающееся с катушек и теряющее ощущение реальности командование «Справедливого пути». Пилот тоже ждал распоряжений. Надежный вертолет был готов вылететь в любое место. Вот только эта перспектива приводила его в отчаяние. Или ему лететь под пули, выбрасывать диверсантов и оружие с боеприпасами попавшим в капкан отрядам, или за этими сумасшедшими европейцами. Лучше, наверное, под пули…
Кханк бросил выразительный взгляд на бутылку и усмехнулся ехидно:
– Расслабляешься, мой друг Хтай, пока другие кровь льют?
– Да! – зло воскликнул тот. – Мне должно быть стыдно за то, что я еще не погиб.
– Успеется, Хтай. Все мы скоро сдохнем здесь.
– Как ты можешь такое говорить?
– Слишком часто рвутся нити жизни. Хтай, это же ты подвозил Палача Суны в горный лагерь в Джунджае?
– Я.
Хтай Ко немного покоробило, что Кханк Тихо назвал правую руку генерала Вэя его ругательной кличкой – Палач Суны. За такие вольности можно поплатиться, но они в разговорах – иногда, нечасто – позволяли себе небольшое фрондерство. Да, действительно, пилот выбросил в секретном лагере Палача, а взамен взял тех чертовых европейцев, монаха и охранников.
– Связь с лагерем в Джунджае оборвалась.
– Это что значит? – насторожился пилот.
– Скорее всего нет больше Палача. И Туна нет с его бойцами. И Чжана нет. Нас все меньше.
– Просто мясорубка!
– И мы в ней – мясо… Пойдем, прогуляемся.
Они вышли из хижины. Территория лагеря была сокрыта зарослями, деревьями и маскировочными сетями. Его пока еще не бомбили; значит, противник не знал о нем. Приятели прошли через секреты, не забывая повторять пароль. Пилот догадывался, что у Кханка Тихо к нему разговор. И разговор тяжелый, не для посторонних ушей, иначе незачем было бы таиться.
– Хтай, мы давние друзья…
– Я тоже так думаю.
– С тобой единственным я могу быть откровенным. Генерал доживает последние дни.
– Это говорят не первый год.
– Сейчас он взял на себя слишком много, – угрюмо произнес командир. – Столько не поднять.
Пилот мрачно кивнул. Тут не поспоришь.
– Пришла пора сойти с этой утлой посудины, которую издевательски назвали «Справедливым путем». И ты это знаешь, соратник.
– Куда спрыгивать, Кханк? Ты о чем? Мы тут прикованы, как гирями на галерах. Денег накопили не так много. Оба находимся в розыске. Наши рожи в Интерполе на видном месте. Нас поймают в любой точке земного шара и препроводят в тюрьму в Хуме, где нас ждет далеко не лучшая камера. Куда спрыгивать, мой брат?!
– Если есть желание и силы для прыжка, прыгнуть всегда можно, – рассудительно произнес командир Кханк Тихо.
– Ты это просто так говоришь? Чтобы мне было больнее жить и смотреть, как все идет прахом?
– Вот, – командир вытащил пачку долларов. – Десять тысяч. Еще пятьдесят после того, как все будет сделано.
Деньги он извлек из тайника, который для него оборудовали, когда он дал согласие работать на Великанова. Эти деньги предназначались на оперативные расходы и на возможную вербовку новых агентов. И сейчас они пригодились.
– Что сделано? – ошарашенно произнес Хтай Ко.
– Всего один ход, и игра закончена. В твою пользу. Тебе выдаются новые документы. Тебя снимают с розыска. Ты свободный гражданин.
– Ты… – пилот не мог поверить своим ушам. – Ты работаешь на королевскую разведку?
Командир Кханк Тихо положил руки на пояс и мрачно смотрел на пилота.
– Я просто пытаюсь выжить, друг мой. И вытащить тебя.
– Ты… На короля… Уму непостижимо. Ты же искренний идейный сторонник «Справедливого пути»!
– Идеи были идиотские. И закончились идиотизмом и кровью. Настала пора это признать. Так что?
– А что тут скажешь? – Пилот задумался. В голове растревоженными пчелами роились разные варианты. Или Кханк Тихо действительно агент королевских спецслужб. Или это хитрая проверка лояльности со стороны контрразведки «Справедливого пути». Хотя такой подлости от старого приятеля ждать как-то зазорно, но времена нынче такие мерзкие. И старая дружба не стоит ничего. – А если я скажу Цепному Псу?
Цепной Пес – так за глаза называли правую руку генерала по вопросам контрразведки и разведки; кажется, он даже гордился такой кличкой.
– Тогда я умру, – развел руками Кханк Тихо. – И умрут твои родные.
– Что?!
– Твоя семья находится в Оттаге, три дня назад захваченной королевскими войсками. Мать, двое младших братьев, сестра и дочка. Они живы.
– И они заложники, – со смешанным чувством злости и облегчения произнес Хтай Ко.
– Так же, как и мои родные.
– Тебя держат на коротком поводке, – пилот зло усмехнулся. – Ну что ж, я их понимаю. Они подстраховываются. Имеют полное право.
– Они хотят удержать тебя от роковой ошибки – с испугу продать меня палачам генерала Вэя. Я для них ценен. И они для меня.
– К демонам! – решительно махнул ладонью пилот, будто обрубая концы. – Надо бежать из этой страны.
– Уже давно надо было…
– Я согласен!
Оба расслабились. Кханк Тихо опустил руку, которую как бы ненароком держал рядом с расстегнутой кобурой.
– Что я должен сделать? – спросил пилот.
– Где ты высадил европейцев и командира Доунга с его бандитами?
– У подножия хребта Трех Ветров в пятнадцати километрах к югу от городка Тана.
– Был разговор, что ты их заберешь обратно?
