– И ты считаешь, жук навозный, – Президент приблизился к своему гостю и, взяв его за плечо, посмотрел в глаза давно уже забытым, чекистским взглядом, – что я пойду на это?
На лицо гостя легла тень. Что-то он увидел в глазах Президента страны. То ли отблеск инквизиторских костров, то ли лед колымских стуженых лесов. И стало на миг не по себе. Но только на миг. Он, немного отшатнувшись, опять пожал плечами:
– Зря вы так.
– Наверное, – Президент откинулся в кресле, напустив на лицо обычную скучающую мину.
– Бывают ситуации, когда возможна только одна дорога.
– И вы, Марк Игоревич, по ней проводник.
– Я лишь уполномочен показать вам путь через трясину…
– Эх, Иван Сусанин, – Президент махнул рукой, успокаиваясь. – Не обижайся, Марк Игоревич. Нервы, понимаешь.
– Я прекрасно понимаю, – улыбаясь простецки, закивал гость. – Сам на таблетках сижу. Время нелегкое.
– Времена не выбирают – была такая песня… В них живут и умирают.
– И все же хотелось услышать, к чему вы склоняетесь в данной ситуации.
Президент обернулся к Аналитику, который так и сидел сиднем в углу, угрюмо наблюдая за всем этим позором:
– Что думаешь, профессор?
– Такие решения с кондачка не принимаются, – подал голос тот, старясь интонациями не выдать свое крайне нервное состояние.
– Никто же сильно не торопит, – заверил Лещинский. – И все-таки…
– Доводы слишком убедительные, чтобы их игнорировать, – Президент провел рукой по волосам. – Слишком.
– Мне тоже так показалось, – согласился Лещинский.
– Я подумаю, – пообещал Президент.
– Только недолго. Обстановка может окончательно выйти из-под контроля.
На том и завершили важную беседу. С улыбочкой пожали друг другу руки. И разошлись.
– Ну, и спрашивал Всенародный твое мнение? – спросил Председатель Совбеза, выслушав историю.
– Естественно, – Аналитик опять приложился к горлышку бутылки. – Ну и дрянь эта «Кола»!.. Кого ему еще спрашивать-то?!
– И чего ты ему насоветовал?
– Сказал очевидное. При выполнении ультиматума Россия окажется в еще более плачевном положении, чем при прежнем Президенте, когда она была фактически под внешним управлением. Тогда был шанс выкарабкаться. Сейчас таких шансов ей уже не оставляют. Впереди – потеря управляемости. И как итог – потеря ядерного щита. Утрата суверенитета. Распад страны и раздел ее на сферы влияния.
– А что шеф?
– Он сам это прекрасно понимает. Поэтому мои горячие речи пропустил, кажется, мимо ушей.
– Что он собирается делать?
– Принять ультиматум, – мрачно произнес Аналитик.
– Полностью?!
– Конечно, нет. Сейчас начнется торговля. Не слишком долгая – тянуть ему не дадут.
– Какие пункты выполнит?
– По принципиальным вопросам Запад не даст нам увильнуть. А по мелочам – пожалуйста. Может даже выторговать какие-нибудь экономические уступки. Кредитов побольше и получше.
– Нет лучше удавки, чем кредиты, – кивнул директор АФБ.
– Вот именно! – взволнованно воскликнул Аналитик. – Возвращаемся на старые рельсы!
– На которые так и не лег прошлый Всенародный…
– Но вас, дорогие товарищи разведчики, Президент сдаст без зазрения совести, – злорадно заверил Аналитик. – Вы слишком мелкие фигуры. Разменные… И меня заодно сдаст. Наши цивилизаторы терпеть мои державные советы не намерены. Они его облепят своими людьми, как пиявками!
– То есть он будет зачищать старую команду?
– Без вопросов. Не полностью – все-таки кого-то надо оставить для надежности. Но решать судьбы этой части суши будет уже не он. Другие люди. И не в этой стране… Кстати, один из вопросов был – возвращение беглого помощника Президента.
– Надежный кадр. Проверенный, – скривился Кутасов, вспоминая ту знаменитую безобразную пресс-конференцию, на которой бывший помощник Президента лил крокодиловы слезы по убиваемым в Ичкерии сыновьям.
– Да, – горько усмехнулся Аналитик. – Решили, что рано его списывать. Как он театрально выступал за свободу Ичкерии. Артист. Таких мало.
– Тебя оставят в Кремле, – заверил Председатель Совбеза. – Для потехи.
– Ну да. Любимый шут Его Величества, – хмыкнул Аналитик.
– И что нас спасет? – спросил директор АФБ.
– Чудо, – развел руками Аналитик. – Заступничество Пресвятой Богородицы.
Глава 30
Война. На ней есть везунчики. Есть жертвы, пушечное мясо. Есть солдаты. А есть прирожденные воины.
Воин живет духом войны. Он умеет чувствовать ее ткань. Он ощущает едва слышимое шуршание крыльев смерти. Перед тем, как они накроют его.
Ник знал, что сейчас палец врага, прятавшегося в засаде, начал движение по спусковому крючку. Знал, что сейчас будет бой. И в этой схватке его группа в невыгодном положении, потому что ждут их, а не они. И что ему остается доля секунды.
Мысли эти мелькали в голове, а тело уже действовало. Ник присел на колено и с разворота шарахнул из подствольника куда-то в сторону зарослей. Покатился по земле, поливая кусты короткими очередями.
Ответные выстрелы невероятным образом не задели его. Говорят, смелых воинов пули боятся. Видимо, так и есть…
Миг – и группа рассредоточилась, выбирая укрытия, растворяясь на местности. Как по мановению колдовской палочки.
Загрохотали с новой силой длинные очереди.
Видя, что добыча уходит, из засады врезали со всех стволов. По десантникам работали ручной пулемет и два автомата. С той стороны, куда жахнул Ник гранатой, ни шевеления, ни звука – цель накрыта.
Ник метнулся к воронке. Там на дне скопилась дождевая вода и было грязно, но меньше всего майора интересовала чистота костюма. На слух он дал очередь, кинул гранату. Кажется, не зацепил… Метнулся к земляному валу рядом. Выбрал позицию, откуда заметил шевеление в зарослях. Туда переместился стрелок, долбивший только что из «РПК». Ник дал короткую очередь. Послышался крик. Во весь рост на миг поднялся в траве огромный абрек в каких-то лохмотьях. И тут же рухнул лицом вниз.
Между тем Акула накрыл гранатой еще одну огневую точку.
Цыган исчез в зарослях. Скользил дикой кошкой, вышедшей на охоту. Увидел спину в камуфляжной куртке. У горца не выдержали нервы. Он понял, что остался один. Вскочил и бросился наутек.
Цыган метнул вслед нож – рукоятка ударила по черепушке.
И обрушилась тишина.
Ник, лежавший за валом земли, прислушался. Напряженно.
