– А-а, – облизнув пересохшие губы, выдавил из себя Павел. – Чего звонишь ни свет ни заря?
– Встретиться надо.
– А, – услышал в ответ Шурик и хлебнул чая с лимоном, – встретиться, конечно, можно, только я к тебе приехать не могу.
– Это еще почему?
– Поиздержался, денег ни копья.
Шурик на другом конце крякнул с явным удовольствием, словно по-настоящему обрадовался, что Павел Глазунов находится в бедственном состоянии.
– Так я тебе денежкой немного помогу. Работа на горизонте замаячила.
– Оно неплохо будет, – Глазунов уже сидел на диване и рассматривал ногти на пальцах правой руки, левой скреб небритую щеку.
– Когда свободен будешь?
– Я все время свободен, – честно сказал Павел.
– Тогда давай часиков в одиннадцать посидим на воздухе, поговорим. У вас там еще кафе «Отдых» работает?
– Работает, только у меня в нем кредит исчерпан.
– Не беда, – сказал Шурик. – Значит, договорились?
– Хорошо, – сказал Павел, кладя трубку и потягиваясь.
Он принял душ, выпил чашку чая с куском хлеба и ломтиком засохшего сыра, завалявшегося в отключенном холодильнике. Надел свежую майку, выстиранные джинсы. На майку клетчатую рубаху, а на голову натянул клетчатую бейсболку, повернув ее козырьком назад – так, чтобы шрам на лбу не был виден. Надел темные очки – старые и поцарапанные, разбитые кроссовки и направился на встречу.
Шурик подъехал на «Опеле», пыхтя, выбрался из салона. Его грузное тело вздрагивало, живот покачивался. Он махнул рукой, подзывая Павла к себе.
– Выглядишь ты ничего.
– В смысле? Ты что, меня фотографировать собрался? – засмеялся Глазунов.
– Я слыхал, у тебя неприятности были?
– У кого их не бывает? Без неприятностей только покойники живут, да и их черви едят, не к столу будет сказано. Чуть мотороллер свой с будкой не продал. На стоянке за него уже второй месяц не плачено.
– И эту проблему решим. Ты мне нужен. Пошли присядем.
Они сели за дальний столик под зонтик.
– Тебе чего заказать? – спросил Шурик.
– Порубать чего-нибудь и пивка литр.
– Хорошо.
Себе Шурик заказал бутылку минералки без газа, а собеседнику отбивную с салатом и два бокала пива. Когда все стояло на столе и Павел уже сделал первый глоток холодной золотистой жидкости, хмыкнул от удовольствия, Шурик его остановил.
– Погоди хлебать, вначале послушай меня.
– Со слухом у меня порядок. Я, когда ем и пью, неплохо слышу. Все остынет.
– Как знаешь. Дело есть, – подавшись вперед, прошептал Шурик, поправляя очки в старомодной оправе, но сегодня, в начале третьего тысячелетия, выглядевшие довольно стильно.
– Я слушаю, слушаю, говори, – жуя кусок мяса и запивая его пивом, поторопил собеседника Глазунов.
– Есть хорошая работенка, как раз по профилю, если, конечно, ты квалификацию снайпера за последнее время не потерял.
Павел перестал жевать, отложил вилку с ножом, вытянул перед собой обе руки – пальцы почти касались стекол очков Шурика.
– Что ты видишь? – спросил Глазунов.
– Руки вижу.
– Свои вытяни.
– Это еще зачем?
– А затем, что они у тебя дрожат, как осиновые листья, а у меня нет.
– Вижу.
Пальцы Глазунова с коротко обрезанными толстыми ногтями были неподвижны, словно это были руки манекена, а не живого человека.
– А вон туда посмотри, направо. Видишь желтый автомобиль? – Метрах в ста у светофора стоял желтый микроавтобус «Мерседес». – Номер видишь?
– Да ты что, с ума сошел? Кто ж его разглядит.
– А я могу. – И Павел назвал номер.
Шурик не поверил, что такое вообще возможно. Но автомобиль тронулся, а когда проезжал мимо железного заборчика, ограждавшего площадку кафе, Шурик довольно крякнул: номер совпадал с тем, который назвал Павел.
– И глаз видит, и руки не дрожат, понял? А ты говоришь, не в форме. Кого вальнуть надо?
Пятидесятилетний грузный мужчина хмыкнул.
– Знал бы прикуп, жил бы в Сочи.
– Как, ты не знаешь, кого?
– Не знаю и знать не хочу. Вроде троих с одной точки.
– А сколько? Когда? Где?
– Сразу на все вопросы или можно по очереди? – отозвался Шурик.
Перед ним на столе лежали два мобильника. Оба телефона были не из дешевых – очень надежные аппараты.
– В ближайшие пару недель из дому не отлучайся. Я все узнаю и дам тебе сигнал, скажу, кого, где и когда.
– Конечно, ответы интересные. А теперь к первому вопросу: сколько?
– Пятерки хватит?
Глазунов вместо ответа снял бейсболку, положил ее себе на колени, оперся о стол локтем, пристально и долго смотрел в лицо Шурику.
– Ты что, за лоха меня держишь, приятель? Я в своем деле профессионал, я две войны прошел. Я стольких на тот свет отправил…
Похожие разговоры у диспетчера Шурика и у людей, которых он нанимал для «мокрых» дел, происходили почти всегда, он к ним привык. И ни колючие взгляды, ни ехидные замечания его нисколько не обескураживали. Но заказ был действительно серьезный, и упускать его, а тем более провалить Шурику не хотелось. Он понимал, если Артист лично к нему приехал, значит, и спрос с него будет полный. Да и в деньгах криминальный авторитет не поскупился, торговаться не стал.
– Твоя цена?
– Десять, – коротко сказал Павел, наколол на вилку кусочек хлеба и принялся вымакивать жир из тарелки.
– Ты меня обдираешь.
– Ну не до мяса же? Ты меньше пятнашки не зарядил, – немного повеселев, произнес Павел и подозвал официанта. – Пачку «Кэмела» и зажигалку, приятель, подгони.
Он уже почувствовал себя человеком с деньгами, который может позволить себе самонадеянно разговаривать с официантом и самостоятельно делать заказы.
– Сейчас штуку, перед делом четыре, после дела пять. И искать меня не надо, я тебя сам найду, идет?
– Хорошо, – сказал Шурик.
– И еще. Инструмент и транспорт, естественно, твои, на пушку я тратиться не собираюсь.
– Э, нет, давай пополам, – ответил Шурик.
– Нет, – покачал головой Глазунов, – если хочешь, чтобы все было хорошо, инструмент должен быть исправный, я его проверить должен. Я же не дурак подставиться.
Шурик кивнул, соглашаясь с аргументами Павла.
– А ты вообще давно стрелял?
– Такие вопросы задает следователь или тренер. Но так как ты, Шурик, не следователь и не мой личный тренер, то отвечать я не стану. Уж извини. Деньги давай.
