– Кто?
– Мужчина. Говорит, вы его очень хорошо знаете. Это чрезвычайно важно.
Светлана пожала плечами и обратилась к Бунину:
– Это, наверное, Василий, больше некому.
– Какой Василий? – спросил Николай.
– Шофер моего деда. Он меня привез в театр и должен забрать. – Рядом недовольно и зло зашушукали зрители. – Я быстро! – Светлана сжала ладонь Николая.
В зале раздались аплодисменты, вначале тихие, а когда дрогнул тяжелый занавес, перешли в овацию, заполнили зал. Тяжелая массивная дверь за спиной Светланы закрылась, и она ощутила пустоту. Даже воздух в фойе был не такой, как в зале, казался разреженным, как высоко в горах. Девушка огляделась. К ней подошел мужчина в черном костюме и в белой рубашке, ворот которой был криво застегнут и некрасиво топорщился из-под галстука. У мужчины были впалые щеки и глубоко посаженные глаза.
– Светлана, – взяв девушку за запястье и не представляясь, заговорил незнакомец, – меня послал Анатолий Иванович. Ему плохо, и он хочет вас видеть.
– Что с дедом?
– Приедете, узнаете. Он просил меня срочно вас привезти.
Мужчина говорил не слишком естественно, чувствовалось, что он старается говорить правильно, причем изо всех сил. Но Светлане было сейчас не до того, чтобы разбираться в том, как человек говорит.
– С дедом что? – Она дергала мужчину за рукав, а он смотрел на нее.
– Пойдемте, поедем.
– Он в больнице? – выкрикнула девушка.
– Да.
– В какой?
– Он звонил вам, но у вас что-то со связью.
– Я отключила телефон! – воскликнула девушка, запуская руку в сумку.
– Не надо сейчас звонить, дайте телефон. – Он буквально разжал пальцы девушки, и ее дорогой мобильник, подарок деда на восемнадцатилетие, оказался в кармане черного пиджака.
Светлана не стала возражать, она просто не заметила этого, растерялась:
– Так что с ним, вы сказать можете?
– Он просил привезти вас, сам все расскажет.
Они уже вышли из театра.
– Вот машина, мы на ней поедем.
Микроавтобус подъехал прямо к ним и остановился. Дверь отъехала в сторону, и только в этот момент у Светланы возникли подозрения, появились сомнения. Она уперлась рукой и крикнула:
– Погодите!
Но было уже поздно. Мужчина ударил по руке и втолкнул девушку в салон. Там ее подхватили сильные руки, и она даже крикнуть не успела, как дверь захлопнулась, а микроавтобус покатился.
На вишневом бархате кресла остался лежать букет роз. Он пролежал до самого конца представления.
Василий не дождался внучку хозяина, он постоял, походил, вглядываясь в лица и в фигуры, а затем позвонил своему хозяину.
– Это я, Василий.
– Вы уже едете?
– Анатолий Иванович, Светланы нет. Она не звонила?
– Как нет?! – Железовский вздрогнул от этой новости, но даже голос его не изменился.
– Что мне делать?
– Подожди еще. А потом поезжай ко мне.
– Понял, хорошо.
Железовский принялся звонить внучке. Но бесстрастный голос сообщал, что аппарат отключен.
– Черт тебя подери! Ну включи телефон, включи! – обращался Анатолий Иванович к внучке, словно та находилась рядом и его разыгрывала.
Все попытки дозвониться оказались напрасны. Тот же, ставший уже ненавистным женский голос и то же сообщение – «Абонент отключен».
Прошло полчаса.
Железовский, не выпуская из рук трубку мобильного телефона, метался по квартире. Он нервно курил, даже не обращал внимания, что пепел с сигареты падает на пол. Он жадно затянулся, на мгновение остановившись, и вышел на балкон. Услышал, как во двор въехала машина, выглянул. Это была его машина. Василий вышел, посмотрел на окна, увидел хозяина на балконе, развел руки в стороны. Анатолий Иванович махнул, чтобы Василий поднимался в квартиру.
– Ты видел, с кем она встречалась? – прозвучал первый вопрос, когда Василий вошел в прихожую. Водитель замялся. – А ну, быстро говори! – приблизившись к нему, строго и настойчиво спросил Железовский.
– С молодым человеком.
– Ты его видел?
Василий покачал головой:
– Там много людей стояло на ступеньках, я не мог там остановиться надолго. Она вышла и побежала наверх.
– Так значит, ты не видел?
– Я с ней договорился, что, как только спектакль закончится, я ее встречу.
* * *
Первая мысль, которая появилась у Николая Бунина, была та, что Светлана Железовская его просто-напросто бросила. Посидела с ним, послушала музыку, он стал ей неинтересен или испугалась признания, короче, решила уйти. Но тотчас Николай понял, что его мысль не имеет под собой никаких реальных доказательств. При чем тогда женщина, которая ее вызвала?
Николай нашел женщину, и та, видя выражение растерянности на бледном лице Бунина и темные очки на глазах, вдруг начала оправдываться:
– Да-да, я помню девушку с черными волосами, с таким красивым шарфом. Вы в третьем ряду сидели?
– Да, – сказал Николай.
– Мужчина подошел ко мне… Я, конечно, если бы спектакль уже шел, не отважилась бы пойти и звать, но перерыв еще не закончился, дирижер еще не вышел, а он так просил…
– Как выглядел мужчина? Что он сказал?
– Он сказал, что ее родственник плохо себя чувствует, то ли отец, то ли еще кто-то…
То, что мужчина в черном костюме и белой рубашке, застегнутой под горло, дал ей десять долларов, женщина, естественно, не сказала.
– Они вышли через служебный вход, я видела.
Николай поблагодарил, кивнул и медленно двинулся к выходу из театра. Он увидел Василия, который ждал Светлану. Но он его не узнал, мало ли кого ждет человек, вглядываясь в лица? Пройдя немного по улице, Николай вытащил из кармана мобильник, набрал номер Светланы. Телефон был отключен.
«Что-то непонятное…» – недовольно подумал Николай и, почувствовав недоброе, заспешил. Затем, махнув алюминиевой тросточкой, остановил такси и назвал адрес.
* * *
– Анатолий Иванович, может, Света на вечеринку куда-нибудь двинулась, или в клуб, или на дискотеку?
– Она обещала сразу же после спектакля вернуться домой. Она знает, что я ее буду ждать.
– Это понятно. Но ведь всякие же встречи бывают.
– У нее есть телефон, она могла бы позвонить. Знает же, что и ты, и я будем волноваться.
Водитель Василий лишь разводил руками и виновато улыбался. А вот деду Светланы было не до улыбок, он почувствовал недоброе.
