У меня возражений не было. Родионов и в самом деле мог явиться с тремя, а то и с пятью головорезами, натасканными в подведомственных покойному Председателю частных охранных структурах.
– Огневые точки выбрали? – спросила я.
– Кто-то когда-то за дурацкие вопросы обещал в лоб бить? – напомнил мне Валера.
– Я к тому, что надо контролировать подходы к дому, ну и… комнату, где у меня будет беседа с Родионовым, – пояснила я.
– Если он придет. – Валера, как всегда, был сомневающимся и этим начинал раздражать.
– Придет, – поддержал меня Саша. – Я бы на его месте пришел.
Наверняка он слышал и видел, как полтора часа назад по нескольким каналам телевидения показали мой портрет как анфас, так и в профиль и просили немедленно сообщить о моем местонахождении. Люба сдержала слово – я была объявлена в розыск.
– Улицу контролирует Валера, а я часть улицы и дом, – пояснил Саша.
– Тогда по местам, – распорядилась я.
Рам и Радж заняли огневые позиции, а я уселась в кресло подле окна и стала ждать. Таким образом прошли полчаса, потом час. Затем следующий.
– Спать хочется? – услышала я голос Валеры.
А то! Он еще спрашивает! А я в самом деле закрыла глаза, отключилась от всего. Вдруг он и в самом деле сюда не придет, этот Родионов-Дракон? Уничтожит ноутбук и обратно к хозяевам, дескать, немного оплошал, не обессудьте, компьютер Лимма пришлось ликвидировать… Мы будем сидеть здесь сутки, и если к вечеру следующего дня Родионов не появится здесь… Нет, я даже думать об этом не могу! Потому что он появится! И Саша тоже в этом не сомневается…
– Хочешь песню послушать? – спросил Валера. – Если что, предупредим, а сейчас расслабься…
– Почему пост оставил? – отозвалась я не очень любезным тоном.
Хотя, с другой стороны, я тут с закрытыми глазами, в кресле, а Раму и Раджу сидеть на своих «огневых точках» и смотреть в оба. И возможно, не менее суток.
– Подходы к дому контролирует Саша, – ответил Касаткин. – А я сейчас его сменю. Полчаса ему на отдых, по-моему, справедливо?
– Справедливо, – кивнула я. – Что за песня? Если про «секс – дело славное, богоудное и всепогодное», то это я уже слышала. Достаточно.
– Нет, песня про другое. Но пою тоже я.
– На цыганском?
– На русском. Великом и могучем.
– Ладно, давай…
Ну что ж, можно немного расслабиться. Приобщиться к «прекрасному». Валера протянул наушники и включил плеер. И я услышала… Эта песня была совсем не похожа на песни «графа Мэджи».
Лишь пыль от сапог и окопы в округе,
Но душу согреет письмо от подруги.
Надежда на то, что в тебя кто-то верит,
Проверит любовь, и солдата проверит.
Какою бы трудной ни стала дорога,
Две бани до дембеля – это немного,
Крестами зачеркнутый весь календарик,
Но что этот бой нам сегодня подарит…
Далее шел припев:
Солдаты России! Солдаты России!
Вы звезд на погонах своих не носили.
И только на небе вам звезды светили,
Кому на Кремле, а кому на могиле.
Солдаты России! Солдаты России!
За веру и правду огнем вас крестили!
Пусть все продается, но вас не купили.
Вы гордость и слава великой России!
И последний куплет:
Так пусть повезет на пути вашем ратном
И каждый найдет дорогу обратно,
Где мир и покой и родные улыбки,
Где вы не в ответе за чьи-то ошибки.
И пусть вас встречает любовь и удача,
И мать, и подруга от счастья заплачут.
Здесь все по-другому и все так знакомо,
И хочется крикнуть: «Мама, я дома!»…
«Мама, я дома!» А моя мама понятия не имеет, где сейчас я. Наверняка у нее побывали господа хорошие из управления внутренней контрразведки, наверняка наговорили много теплых, душевных слов, пытаясь выяснить, не может ли знать мама, где сейчас ее блудная дочь. И сейчас, скорее всего, рядом с мамой пара вежливых молодых людей. По счастью, это не люди Организации, это наша контрразведка ждет моего возвращения… Мама, я хочу домой!
– Кто автор этой песни? – спросила я Касаткина.
– Увы, это не граф Мэджи, – улыбнулся своей цыганистой улыбкой Касаткин. – Володя Мазур, прапорщик из пограничных войск. Я вот решил ее спеть. Записал. Как тебе?
– Хорошо, – отозвалась я. – Как это там: «Что этот бой нам сегодня подарит?» Ну, что он нам сегодня подарит?
– Что пожелаешь, то и подарит! – улыбнулся Валера.
В нем в самом деле было что-то от цыгана или молдаванина. Хороший парень, можно сказать, даже красивый…
– По местам, бойцы! Готовность один! – Саша со своего наблюдательного пункта дал нам команду.
Что ж, чему быть…
– Мужчина в пиджаке, явно из спортсменов. Один! – сообщил Саша.
Касаткин тут же исчез, точно его и не было. И прихватил с собою плеер с наушниками. Я в свою очередь проверила пистолет Макарова, который столь любезно одолжила мне следователь Люба. Он лежал рядом, на журнальном столике, таким образом, что я могла воспользоваться им за считаные доли секунды. Осторожненько выглянув из-за занавески, я сумела разглядеть мужчину, который уже открыл калитку и двигался к крыльцу по аккуратно забетонированной дорожке. Я чуть не вскрикнула, отшатнулась обратно за занавеску, схватилась руками за лицо. Вот уж поистине не верь глазам своим!!! За окном я увидела командира нашей спецгруппы Игоря Климова!
В следующую секунду раздался звонок в дверь, а потом стук в окно.
– Инга, открой, пожалуйста! Ты здесь, я знаю…
Это был голос командира.
– Он один, – послышался со второго этажа негромкий голос Саши.
Я наконец вышла из ступора и отворила дверь.
– Здравствуй! Хорошо, что я нашел тебя раньше, чем спецы из контрразведки. Я пройду, не возражаешь?
Теперь уже без всяких сомнений, передо мною был Игорь Климов. Подполковник Климов. Игорь Степанович. Командир спецгруппы управления специальных операций центрального аппарата СВР. Не дождавшись моего ответа, он прошел в глубь помещения. И тотчас ударил ногой по журнальному столику, на котором я замаскировала Любин ПМ. Столик отлетел в угол, а пистолет мгновенно оказался в руках Игоря. Он все-таки был и оставался редким профи даже в нашей среде.
– Теряешь форму, Назарова! – только и произнес он. – Кто же так маскирует оружие? И вообще, оно должно быть при тебе…
– Просто я не хочу, чтобы ты и со мной вот так… – кивнула я в сторону опрокинутого столика и разбросанных по полу журналов.
