– Но я должна была попытаться остановить их! – не унималась Кеннет.
– Хорошо попытались! Вместо того чтобы двигаться вместе с остальными к побережью, мы сидим в каменной ловушке... – язвительно отозвался Лавров, освобождая из-под мелкого щебня огромный кусок камня.
– Вы так говорите, будто все заранее все знали. Прямо как в вашей русской пословице: «Сильный задним мозгом».
Батяня от души рассмеялся и поправил:
– Говорят: «Крепок задним умом», но в данном случае это выражение не подходит. Действия карателей были вполне предсказуемы. И то, что на ваш голос была отправлена ракета, вполне логично. «Раз уж объявилась мишень, почему бы не шандарахнуть по ней?» – вот как они мыслят. А вы все со своей профессией к ним стараетесь подход найти... Нет к ним подхода. Разве что с руками за головой и смиренной просьбой: «Пустите мне пулю в лоб». К ним не подход нужен, а побольше оружия и – «огонь!».
– Да чем же вы тогда от них отличаетесь? Такой же кровожадный! – вскипела журналистка.
– Тем, что не воюю с мирными жителями, – спокойно отреагировал десантник. – А вообще-то разницу вы давно должны были сами уловить, без моих подсказок. Иначе грош цена вашему хваленому журналистскому профессионализму.
Сибил замолчала и обиженно надула губы. Взаимное молчание продолжалось несколько минут. Впрочем, это не мешало англичанке помогать Батяне разбирать завал. Некоторые особо большие камни они оттаскивали вместе. Работа продолжалась и продолжалась. Обоим хотелось наконец получить желаемый результат. Но пока все выходило в стиле бесконечной песенки: вот за камушком камушек, а за камушком камушек, а затем снова камушек... Впору разочароваться и опустить руки от безысходности, но что-то подсказывало продолжать разбирать завал. За камушком камушек. Сибил потянула на себя очередной камень, и вдруг в образовавшемся небольшом проеме возник свет. «Свобода!!!» – радостно крикнула она и повисла на шее у десантника. Тот несколько холодно отреагировал на ее объятия и, поспешив отстраниться, принялся разбирать последнюю преграду на пути к желанному освобождению. Сибил бросилась помогать ему с еще большим рвением.
Вскоре лаз был очищен, и можно было выбираться на поверхность.
– Вы меня простите за бестактность, – сказал Лавров, – но я пойду первым. Мало ли что там может нас поджидать.
– Похоже, что вы, русские, ничего не слышали о раскрепощении женщин. Мы давно в состоянии идти первыми куда угодно. Это и есть настоящая свобода, – заметила в ответ Кеннет.
– Хорошо. Раскрепощайтесь, сколько хотите, но только без меня. А пока я рядом, я не позволю вам идти первой и подставлять себя под вражеские пули. Хватит того, что сегодня уже случилось.
– Вы волнуетесь за меня? – неожиданно серьезным тоном спросила Сибил, стараясь смотреть собеседнику в глаза.
– Не хочу, чтобы вы еще что-нибудь натворили, – ответил он, поправил автомат и подошел к лежащей на выступе камере.
– Что вы делаете?! – возмутилась журналистка, пытаясь его остановить.
Однако Батяня, удерживая ее одной рукой, извлек из камеры карту памяти со всем отснятым материалом.
– Она побудет у меня. Так лучше для всех, поверьте мне на слово.
Сибил со злостью смотрела на десантника, будто он забрал у нее самое дорогое. Андрей никак не отреагировал на ее взгляд и первым пошел к выходу.
Глава 30
Лавров и Кеннет вышли к морскому побережью. Добраться до моря удалось без приключений. Батяня надеялся, что по выходе из пещеры он сможет связаться по рации с Вадимом, но не получилось. Заряд батарей был минимальным, и ничего, кроме шипения, услышать не удалось. Да и оно длилось буквально восемь-десять секунд. Пришлось подключать интуицию, пытаясь представить себя на месте старлея. Из всех вариантов наиболее правдоподобным представлялся один. Именно поэтому и был взят курс на побережье. Впрочем, это никак не решало проблему воссоединения. Побережье большое, затеряться или разминуться довольно просто. Однако майор твердо решил отправиться именно туда, а дальше действовать по обстоятельствам.
А обстоятельства были таковы, что перед десантником и журналисткой предстало здание явно гостиничного типа, но довольно неприглядное. Это действительно оказался небольшой прибрежный отель, брошенный хозяевами с момента начала боевых действий в данном районе. Здесь хорошо успели поорудовать жители близлежащих селений и бойцы противоборствующих сторон. Стекла в большинстве окон отсутствовали, отдельные предметы мебели или их фрагменты валялись на улице. Кто-то явно не успел закончить начатое дело. Дорога к отелю была искорежена танковыми гусеницами – уж эти следы Батяня отличать умел.
Лавров долго рассматривал через бинокль здание и подходы к нему. Мало ли кто мог оказаться внутри и на прилегающей территории. Но ничего подозрительного заметить так и не удалось. Отель выглядел покинутым и безжизненным. Они направились к корпусу гостиницы обходным путем. Десантник осторожно приоткрыл хозяйственные ворота. Они не очень громко, но все-таки заскрипели, и майор тут же нагнулся, увлекая за собой журналистку. Одно неверное движение, и можно было запросто словить пулю снайпера или попасть в поле зрения оптических приборов наблюдения. Андрей не мог поверить, что отель пустует: слишком выгодный объект что для одной, что для другой группировки ливийского конфликта. Однако на скрип ворот никто не отреагировал. Держа автомат наготове, Батяня медленно пошел за ворота и осмотрелся. Все было чисто. Тогда он позвал журналистку, и вместе они рванули прямо к зданию.
Все с той же предельной осторожностью майор вошел в отель. Оказалось, что дверь вела на кухню гостиничного ресторана. Кухня, как и сам ресторан, была разгромлена. Ничего из техники и уж тем более из еды там не наблюдалось, зато всюду валялись пустые гильзы, а стены были «украшены» недвусмысленными отверстиями – следами от пуль. Кое-где на полу виднелись почерневшие пятна крови. Когда-то здесь шел довольно ожесточенный бой, подумал Батяня, собираясь пройти через ресторан в холл.
Он старался не наступать на гильзы, чтобы не создавать лишнего шума. Да и вообще смотрел под ноги, не желая получить неприятный сюрприз в виде мины-растяжки. Одновременно следил и за своей спутницей. Лавров хоть и предупредил ее о возможных опасностях, но все же не был уверен в ее внимательности и отсутствии у нее желания сунуть свой нос туда, куда не следует.
Из холла послышался весьма выразительный шорох. Батяня замер на месте, жестом останавливая англичанку. Через несколько секунд шорох повторился. Трудно было сказать, что являлось его источником. Десантник подался к стене сбоку от двери, выходящей в холл, а спутнице указал на более безопасное место. Она на удивление бесшумно переместилась и едва ли не слилась со стеной. Звук в холле стал еще более отчетливым. Не оставалось сомнений, что это чьи-то шаги. Кто-то мерно расхаживал в двух-трех шагах от стены.
Майор пытался уловить каждый новый звук, исходящий из холла. Этот «кто-то» вел себя странно, словно чувствовал, что рядом находятся незваные гости. Он не ходил из стороны в сторону, как ходил бы часовой, и не шел куда-то с определенной целью, так как звук шагов наверняка был бы более выразительным и исчез бы вскоре где-то в гостиничных коридорах. Он шуршал за стеной, будто стоял и ждал, пока из ресторанного помещения кто-нибудь выйдет. «Наверное, он услышал нас раньше, чем мы успели услышать его», – подумал Батяня, сжимая автомат. Он посчитал до трех и резко, кувырком ввалился в холл, готовый применить оружие. Тот, кто стоял за стеной, дернулся от неожиданности и направил на Лаврова автомат. На несколько секунд повисло удивленное молчание. Затем автоматы одновременно опустились, и майор с радостью в голосе воскликнул:
