– Мне это решительно не нравится, – заявил он после небольшой паузы. – Вы что же, не могли войти все сразу? Или вы стесняетесь? Я что-то не припомню, чтобы люди из вашего ведомства страдали излишней щепетильностью… Или что-нибудь изменилось за то время, пока меня не было в России?
– Мы с Дроздовым из разных контор, – хмуро ответил Локис, направляясь к выходу.
– Зато у вас одинаковое воспитание, молодой человек, – не повышая тона, парировал Бертран. – А это говорит о многом.
Чистыми больничными коридорами разведчики и Анна в сопровождении Бертрана прошли в правое крыло клиники. Спящего Гудаева еще раньше куда-то увезли санитары. Доктор толкнул какую-то дверь, пропуская их в просторный кабинет.
– Ну-с, – Лев Моисеевич удобно сел в мягкое кресло, – дорогие господа диверсанты, рассказывайте, что вас привело к бедному еврейскому изгнаннику. А потом мы подумаем, чем этот изгнанник сможет вам помочь…
– Нам надо где-то отсидеться, – без всяких предисловий заявил Володя. – Переждать шумиху, которая поднялась…
– Шумиха, как вы называете этот скандал, – прервал Володю Бертран, – не поднялась сама. Вы сами ее подняли, своим поведением. Это же уму человеческому непостижимо! За три дня два русских парня умудрились устроить в Париже то, на что у Национального собрания в XVIII веке ушло несколько месяцев. Такое под силу только русским диверсантам!
– Да что вы заладили – «диверсанты, диверсанты», – недовольно пробасил Демидов. – Мы простые русские патриоты, хотели помочь нашему правосудию…
– Послушайте, юноша, – Бертран повернулся к Купцу. – Вы видели на дверях вывеску «Клиника идиёта»?
– Не-е-ет… – растерянно протянул Демидов.
– Правильно, – с довольным видом кивнул врач. – Потому что ее здесь нет. И никогда не было. Так же как никогда эти стены не давали приют идиётам. Впрочем, об этом мы поговорим позже. Итак, вы хотите дождаться, когда вас устанут искать и забудут о том, что вы тут натворили?
Локис и Демидов одновременно кивнули.
– Но это невозможно! – поднимая брови и трагически разводя руками, воскликнул Бертран. – Вы таки сумели за небольшое время сделать так много, что добропорядочные французы будут помнить вас так же долго, как обе свои Парижские коммуны! И не надейтесь, что про вас забудут чеченцы. Пока тот несчастный, которому вы для чего-то сломали челюсть, у вас, они будут преследовать вас…
– И что вы предлагаете? – Локис не стал дослушивать рассуждения Бертрана-Бертанберга. – Отпустить эту мразь, а самим пойти с повинной в полицию?
– К чему эти крайности? – совершенно искренне удивился врач. – Вы, конечно, можете это сделать. Но тогда до конца жизни вас всех троих упекут на каторгу в Кайенну. Оно вам надо?
– Слушай, ты, Пилюлькин, – проговорил Демидов, которого бесила привычка Бертрана говорить пространно, – давай по делу. А то я человек простой, университетов не оканчивал…
– И совершенно напрасно, – быстро вставил Бертран таким тоном, что Купец осекся. – В этом случае вы бы знали, что перебивать пожилого человека совершенно невежливо.
Он не торопясь поднялся и подошел к Демидову. Ухватив разведчика цепкими пальцами хирурга за подбородок, он бесцеремонно развернул его голову, пристально всматриваясь в профиль Купца. Алексей, который просто ошалел от такого обращения с собой, даже не пытался сопротивляться.
– Н-да, – проговорил наконец с сожалением врач. – Матушка-природа, господь бог и ваши родители сильно потрудились над вашим фейсом, чтобы сделать его плохо узнаваемым, придется много и сильно трудиться. Впрочем, кое-какие надежды на положительный результат все-таки есть…
– Какого хрена! – возмутился Купец, вырываясь. – Я ничего не собираюсь менять!
– Минуточку, доктор, – вмешался Локис, осененный догадкой. – Вы что, собираетесь сделать нам пластические операции?
От одного только представления, что он с измененным лицом появится перед мамой, у него по спине пробежал неприятный холодок.
– Ну, что за стереотипное мышление, – поморщился Бертран. – Если я хирург, то должен непременно кому-то что-то резать…
– А что, таблеточек дадите? – язвительно поинтересовался Демидов, которого перспектива менять внешность тоже не привлекала.
– Ребята, – сочла своим долгом вмешаться в разговор Корнейчик. – Дайте же договорить месье доктору! В конце концов, он прав: нам действительно надо как-то изменить свои внешности, чтобы выбраться хотя бы из Парижа.
Разведчики с изумлением уставились на Аню.
– Ты сбрендила, Пигалица? – заботливо поинтересовался Демидов. – Сколько ты собираешься здесь торчать? Неделю? Месяц? Полгода? Мы максимум послезавтра должны быть в Москве! Причем вместе с этим ублюдком!
– Вы там будете, – жестко заявил Бертран. – Если станете слушаться меня. Вам приходилось что-нибудь слышать о театральном гриме?
Локис и Демидов недоуменно переглянулись. Мысль о том, что врач собирается изменить им лица именно таким простым способом, как-то не пришла разведчикам в голову.
– Все будет проще, чем вы предполагаете, – продолжал говорить Бертран-Бертанберг. – Мои люди изменят вас до неузнаваемости, вы получите новые документы, вашего подопечного обколем промедолом, поместим его тело в красивый гроб, и в таком виде вы все дружно отправитесь в аэропорт. Соответствующие бумаги на «покойника» я подготовлю. Как вам такая идея?
На несколько минут в кабинете воцарилась неловкая тишина. То, что предлагал десантникам врач, было самым простым и безопасным решением проблемы. Но именно эта простота вызвала у Демидова подозрения.
– Неплохая идея, – проговорил он, прищурившись, разглядывая Бертрана. – Только у меня вопрос – с чего это вы такой добрый? Вам платят за это?
Бертран-Бертанберг, в упор глядя на Купца и снисходительно улыбаясь, отрицательно покачал головой.
– Тогда я вообще ничего не понимаю, – признался Демидов.
– Молодой человек, – ответил Бертран, – есть вещи, которые вам не надо понимать. Просто примите их такими, какие они есть. – Он взглянул на часы. – Уже поздно. Я провожу вас в палату, где вы сможете отдохнуть…
В палате Демидов первым делом обшарил все углы, в которых, по его расчетам, можно было поставить «жучки». К его великому разочарованию, микрофонов нигде не оказалось. Володя с усмешкой наблюдал за приятелем, который ползал на карачках под кроватью, переворачивал тумбочки, заглядывал в корзины для мусора.
– Леха, – проговорил он, когда Купец, оставив свое занятие, уселся на кровати, – прекращай чудить. Этот Лев Моисеевич, конечно же, странный товарищ, но мне кажется, что ему можно доверять…
– Действительно, Алексей, – поддакнула Анна. – Почему вы ему не доверяете? По-моему, он этого не заслуживает…
– Не заслуживает? – с нескрываемым сарказмом переспросил Демидов. – А как тогда Асланов узнал, что мы повезем Гудаева в эту клинику? Как он вообще узнал, что нам потребуется медик? Вы об этом не задумывались?
