– Сами же говорили, что почти в космос летим, – напомнила Плужникова, – в неизвестность. Так что уж будьте добры, потерпите.
– Ну тогда хоть помогите выпутаться из этого клубка, – взмолился академик, беспомощно разглядывая хаотичное переплетение проводков.
– Владимир Феоктистович, как там у вас? – поинтересовался с поверхности моря встревоженный голос капитана «Академика Королева». – Все в порядке?
– Да, – отозвался Коноваленко, освобождаясь от медицинской паутины, – начали бурение первой скважины, потом я хочу отойти метров на шестьсот-семьсот в сторону и пробурить еще одну. Когда еще будет такая возможность? Техника вроде бы в порядке.
– Боюсь, со второй скважиной у вас не получится. – Теперь уже все члены подводной экспедиции ясно уловили в голосе капитана научно-исследовательского судна не просто озабоченность, а явную тревогу. – Владимир Феоктистович, срочно сворачивайте работы, – попросил капитан надводного судна.
– Что там у вас стряслось, Степан Тимофеевич? – Коноваленко резкими движениями посрывал с рук и со лба датчики и придвинулся поближе к переговорному устройству. Приказывать начальнику экспедиции во время эксперимента капитан «Академика Королева» не мог и если уж решился на такой шаг, значит, обстановка на поверхности океана действительно сложилась угрожающая.
– На нас движется ледник, – коротко доложил капитан.
– Какой ледник? – не понял академик. – Айсберг?
– Ледяное поле, – пояснил капитан, – и среди него несколько довольно внушительных айсбергов.
– Ничего не понимаю, – Владимир Феоктистович глянул на часы, – два с половиной часа назад ничего не было и даже не предвещало ничего подобного, а тут вдруг – целое поле льда. Откуда?
– Не знаю, Владимир Феоктистович, – озабоченно отозвался голос с «Академика Королева» и добавил: – Машинному – самый малый назад.
– А синоптики что? Спутниковый мониторинг? – продолжал допытываться Коноваленко. – Они же утверждали, что море чистое. И штурман твой… Что, прошляпили целое поле? Как же так, Степан Тимофеевич?
– Ледник-то ведь рядом, – донесся с поверхности океана голос капитана научно-исследовательского судна, – и двадцати миль не будет…
– Я знаю, что ледник рядом, – стал закипать академик, – только не время сейчас для схода льдов и айсбергов. И потом, как это они могли прошлепать за два с половиной часа двадцать миль, а?
– Понятия не имею, Владимир Феоктистович, – оправдывался капитан. – Знаю, что льдам еще рано здесь появляться, знаю, что течение хоть и от ледника, но не очень сильное, чтобы преодолеть такое расстояние, но… Я констатирую факт, Владимир Феоктистович, а разбираться в причинах будем потом. Прекращайте работы и немедленно поднимайтесь на поверхность, – голос капитана «Академика Королева» прозвучал уже более требовательно.
– Вот что, Степан Тимофеевич, – возразил Коноваленко с такими же стальными нотками в голосе, – всплывать я не буду. Я почти десять лет ждал этого момента. Десять лет! – повторил академик. – Понимаешь? Эксперимент я закончу, – отрубил академик и добавил: – Делай там что хочешь, маневрируй, лавируй, на то ты и капитан. В конце концов, у тебя там солнце над макушкой, видимость отличная, от айсбергов уйдешь.
Начальник экспедиции был вне себя от злости. Ну как это так?! Такая подготовка, на самом высоком уровне, сколько людей работали, сколько средств в этот проект вложили и – на тебе! Все-таки что-то да прошляпили! И ладно бы какая-то внештатная ситуация случилась здесь, на дне, во время самого эксперимента. Это было бы понятно – не все капризы океана предугадаешь. Так ведь нет же! Господа синоптики опростоволосились! Чтоб им их барометры…
– Володя, – в голосе капитана «Академика Королева» чувствовалась уже не просто тревога, а растерянность. С Коноваленко он не впервой бороздил просторы Северного Ледовитого океана и цену слова геофизика знал. – Володя, – снова послышалось из динамика, – ничего я тебе не наманеврирую. Нас тут еще и туман накрыл…
– Ничего себе компот… – пробормотал Жора, растерянно глядя через плечо на руководителя экспедиции. – Это кому-то точно за такие вещи надо башку оторвать.
– Всплываю немедленно, – коротко ответил геофизик. – Что там у вас еще? – на сей раз в голосе Коноваленко прозвучала неподдельная тревога. Кроме научного звания «академик» Владимир Феоктистович к тому же был еще и опытным полярником. А посему не понаслышке знал, что может случиться, когда в туман корабль попадает в ледяное поле, к тому же приправленное парой-тройкой айсбергов. И хоть «Академик Королев» помимо научно-исследовательского считался еще и ледокольным судном, все-таки это был не атомный ледокол «Ленин», и устоять против плывунов и айсбергов ему было очень и очень тяжело. Практически невозможно.
– Владимир Феоктистович, – снова по громкой связи включился в разговор капитан «Академика Королева», – если у вас все в порядке – всплывать не надо. Оставайтесь на месте.
Кроме напряженного голоса капитана Бортникова в батискаф ворвались тревожные звонки, обрывки отрывистых команд, выкрики вахтенных моряков, и сразу стало понятно, что там, наверху, происходит что-то непонятное и опасное.
– Степан Тимофеевич! – чуть ли не взмолился геофизик и растерянно глянул на членов своего экипажа, за жизни которого он отвечал. – Да что там, в конце концов, происходит?
– Володя, поле нас уже накрыло, – коротко ответил капитан «Академика Королева». – Выбор у меня небольшой… Лево руля! – приказал он кому-то невидимому и продолжал: – Льды плотные, маневрировать я не могу. Если угроблю судно – конец и нам, и вам. И вероятность этого очень велика. Поэтому решение тут может быть одно: чтобы не потерять батискаф и не повредить соединительные кабели, трос и шланги, я отдал команду отсоединить их и оставить на время в подвешенном состоянии. Все это хозяйство прикрепится к понтону, и я постараюсь вывести судно из льдов. Понтон, сам знаешь, вещь надежная, и с ним вряд ли что может случиться. Я уже связался с метеорологами. Ледяное поле не широкое, с учетом скорости движения часа через два мы сможем вернуться, подобрать и снова подсоединить все системы вашего жизнеобеспечения. Другого выхода нет. Самый полный назад! – снова выкрикнул капитан и добавил: – Ложитесь на грунт и ждите. Мы за вами скоро вернемся.
Радио смолкло. В утробе батискафа наступила нехорошая, зловещая тишина. Приятного в создавшейся ситуации было мало – это понимали все. Однако всплывать вслепую, рискуя напороться на льдину или айсберг, было равносильно самоубийству. Об этом и думать было нечего. Рисковать экипажем «Академика Королева» и самим судном означало рисковать и командой батискафа. Решение капитан принял правильное и, скорее всего, единственно верное. Оставалось уповать на профессионализм метеорологов и точность их прогноза…
– Жора, – тихо позвал своего подчиненного Коноваленко.
– Да, Владимир Феоктистович, – живо отозвался тот.
– Мы в этом месте закончили бурение? – вяло поинтересовался академик.
